245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

«В полку суматоха…»

Игорь Ткаченко:

– Когда в полк пришла Директива Генштаба о развертывании 245-го до штата военного времени и, в связи с этим, отзыве офицеров из отпусков, командировок и прекращении переводов в другие части, первая мысль была: «Какого черта?», вторая: «И что делать?». Если первый вопрос до сих пор не получил ответа, то со вторым я разобрался довольно-таки быстро: «Надо ехать». Я всегда хотел быть военным. С детства не представлял для себя другого будущего – только военным, как деды и отец. С годами приходило осознание, что это значит – быть офицером, носить на плечах погоны, держать в руках оружие и, что немаловажно, понимание того, что в любой момент тебя могут призвать применить на практике все, чему тебя учили. И вот этот момент настал. Поэтому вперед, за орденами… Было ли страшно? Конечно. Были ли мысли не ехать? Были. Но ехал мой полк, офицеры, прапорщики, контрактники, вчерашние мои срочники, мои товарищи. Мог ли я не поехать? Нет, не мог.

Меня назначили на должность командиром взвода визирования противотанковой батареи. Есть такой зверь в мотострелковых полках. Никто, правда, толком не знал, что это такое и с чем его едят. Техники не было даже в Западной группе войск, она считалась секретной и хранилась в укромных уголках нашей Родины, поэтому перед Новым, 1995-м годом меня вызвал начальник артиллерии полка и говорит: «Готовься, после Нового года поедешь в Коломну, получишь технику и пройдешь обучение на ней. Приедешь – получишь личный состав». Я был против этой идеи, и ехать в Коломну отказался. Вместо этого на Новый год уехал в Санкт-Петербург, надо было съездить, увидеть жену, посмотреть на дочку – кто знает, может быть в последний раз… Жена, насмотревшись в новогодние дни новостей из Грозного, устроила мне истерику, но решение было принято…

«Езжай домой, обрадуй жену…»

Петр Шашкин, командир 6-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Службу в полку я начал в Германии, в 1992 году, командиром мотострелкового взвода. Когда полк перевели в Мулино, у меня как раз родилась дочь. В ноябре я поехал в отпуск, привез жену, получил служебную квартиру. Двенадцатого декабря, в День Конституции, нас вызвали в парк для подготовки техники. Было очень холодно, большие сугробы. Расчистили технику от снега, стали готовить ее, а зачем – пока не знаем. Техники в батальоне было процентов пятьдесят от штатной. Замёрзли тогда сильно. Работали все вместе, сами, без солдат, так как полк планировали вообще сократить. В конце декабря 1994 года нас, командиров мотострелковых взводов на БМП-2 осталось, если не ошибаюсь, трое: Виталик Зябин, Серёга Быхалов и я. На следующий день мой командир роты Саша Суслов, тот самый, что внук Суслова, сказал, чтобы мы зашли к начальнику штаба полка, Сергею Ивановичу Чепусову. Так я узнал, что должен буду ехать в Чечню в составе 166-й Тверской мотострелковой бригады.

«Подумай, а как решишь окончательно, то скажешь» – говорит мне Чепусов. Мы с ним жили на одной лестничной площадке. Вечером зашел к нему: «Решение принято: еду». Тогда первый раз увидел Сергея Ивановича со слезами на глазах… Сергей Иванович удивительный человек, вспоминаю его всегда только теплыми словами.

Я вызвал своего отца, чтобы помог жене, пока меня нет. Двадцать четвертого декабря мы, несколько офицеров полка, должны были уехать. Суслов поехал раньше, в 166-ю бригаду, а я ждал своего часа. Где-то в эти дни стою у штаба полка, выходит из кабинета Чепусов: «А с полком поедешь?» – «Естественно поеду!» – «Тогда езжай сейчас домой, обрадуй жену, отца». Я приехал, а там уже все знают, по солдатской почте, что полк уходит в Чечню…

«Жёны – хрен знает где, вещи – хрен знает где…»

Юрий Степаненко, зам. командира 2-го мотострелкового батальона по вооружению, майор:

– Настроение у штатных офицеров в эти дни было плохое. Жилья – нет. У многих – жены хрен знает где, вещи – хрен знает где. И с таким настроением надо ехать воевать,… Я свои два контейнера с вещами отправил из Германии в Иркутск, у меня там родители, так они полгода там стояли в гараже. Мне квартиру дали в ноябре. Сразу меня отпустили в отпуск, забрал семью, оформил контейнер сюда из Иркутска. Контейнер шел долго, месяц. Приехали в Ново-Смолино пятого декабря. Спали на солдатских койках, зато в своей квартире. За пятнадцать лет службы я первый раз получил свою квартиру. В Забайкалье служил пять лет, сколько квартир поменял… В Молдавии я поменял шесть съемных квартир. А получил здесь квартиру – радости было полные штаны…

Куда ехать, и зачем ехать, ради чего – самое главное. Все это нам было непонятно. Никакой политработы в полку никто не проводил. Какая политработа, если даже не было замполита полка. Потом, когда полк стали формировать, прислали замполитом майора Гришина. Нормальный мужик. Он занимался именно своей замполитской работой, не был «черным кардиналом», сплетни не собирал. Один из множества замполитов, который был настоящий человек…

«Идем непонятно как, и зачем…»

Александр Синякович, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона, майор:

– В полк я пришел в 1993 году на должность командира четвертой мотострелковой роты, еще в Германии, потом был назначен начальником штаба батальона.

Нас, офицеров, перед формированием собрал подполковник Морозов и просто сориентировал: «Идем в Чечню выполнять задачу по наведению конституционного порядка». Ощущение было, что мы идем туда непонятно как, и зачем?

Морозов попросил написать рапорта, кто не может поехать. Такие нашлись в артдивизионе, несколько офицеров. А у нас в батальоне и отказываться было некому: по пальцам людей можно было пересчитать. Мы морально были готовы ехать в Чечню, раз такое дело пошло. Понимали, что мы там неизбежно окажемся. Но вызвало удивление, что отправляют туда именно наш полк, поскольку на момент получения директивы он был небоеспособный. Личного состава – 50—60 солдат и столько же офицеров, даже офицерские должности не все были заполнены. У нас было двое командиров рот и один командир взвода на весь батальон…

«Ты поедешь?» – «Конечно!»

Евгений Ращупкин, старший механик-водитель 2-го мотострелкового батальона, сержант контрактной службы:

– В конце декабря, мы как раз в карауле стояли, приехал начштаба полка подполковник Чепусов и говорит: «Юлить не буду, вы все мужики взрослые: едем в Чечню. Кто не желает, можете писать рапорты. А ты не поедешь, – говорит мне, – ты местный, (я родом из Моздока) тебя не отправят».

Кто едет, сели писать рапорта, что едут добровольно. Я стал добиваться, чтобы тоже ехать с полком. Комбат подполковник Цуркан спрашивает меня: «Ты поедешь?» – «Конечно!» Меня назначили старшим механиком-водителем батальона. Опыт был, водить, стрелять умел…

«Есть, гражданин начальник…»

Анатолий Кушнарев, психолог полка, майор:

– Вызывает меня командир полка: «Поедешь в дисбат, возьмешь шестнадцать человек условно-осужденных». Поехал туда, захожу, сидит за столом амбал: «Ты что, майор? Ты куда попал?» Говорю, что надо бы документы на людей оформить – «Какие еще документы!»

Захожу на КПП, бойцы уже сидят. – «Готовы? Поедем!». Спрашивают меня: «А у вас теплей, чем здесь на КПП?» – «Теплей» – «Тогда служить будем». Привез в полк этих шестнадцать человек. Из них поехал с нами в Чечню только один. Два брата сразу от нас сбежали. Использовали этих солдат из дисбата только на хозяйственных работах. Сначала они по дисбатовской привычке говорили: «Есть, гражданин начальник…»

Потом капитан Федор Сергеев привез из дисбата в полк еще 45 человек…

«Контингент в казармах – в татуировках…»

Игорь Андронов, командир минометной батареи 2-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– Сначала полк пытались сформировать из дисбата. Прислали оттуда в общей сложности человек сто. В новогоднюю ночь я был заместителем дежурного по полку вместе с майором Тимошиным, командиром зенитно-ракетного дивизиона.

Контингент в казармах – многие в татуировках, приблатненные, кто-то и за тяжкие преступления сидел в дисбате, поэтому грубить с ними не стоило. Мы собрали их паханов: «Знаем, что у вас есть спиртное, приносите его сюда, в Ленинскую комнату, и по мере вашего поведения будем вам его выдавать». Такого компромисса нам было не избежать. Тех, кто еще день-два назад сидел за колючей проволокой, от выпивки, да тем более в новогоднюю ночь, было не удержать. Дежурство наше прошло без ЧП, авторитеты сами наводили порядок, до утра с нами просидели…

«Очень своевременно к нам приехали…»

Сергей Гришин, заместитель командира полка по воспитательной работе, майор:

– В полк я был назначен в конце декабря 1994 года с должности психолога 752-го мотострелкового полка. Прибыл в полк и обратил внимание, что здесь царит атмосфера деловой активности, граничащая с трудовым энтузиазмом. Что намечается – не имел никакого понятия. Захожу к начальнику штаба, среди снующего туда-сюда народа сидит подполковник Сергей Иванович Чепусов. Подошел, поздоровались. – «Очень своевременно к нам приехали. Вы знаете, что наш полк отправляется в Чечню? Буквально пару часов назад получили директиву». Смотрит на меня испытывающим взглядом – как я прореагирую на это сообщение. Как офицер, я был готов ко всему. Чепусов спросил: «Как, собираешься ли ехать?» Я ответил, что солдат войну не выбирает. – «Поеду!»

Обстановка была такая, что из полка домой не уйти. Офицеры, у кого семьи были в военном городке, посуетились в полку и в ноль часов пошли домой, а мне идти некуда. Времени ездить домой в Нижний Новгород не было. Федор Сергеев меня разместил в общежитии для контрактников.

«Мать, собирай мешок…»

Александр Коннов, заместитель командира полка, подполковник:

– В декабре 1994-го я служил заместителем командира 248-го мотострелкового полка в Воронеже. В это время стали отправлять бойцов в Чечню, собирали их по различным частям. Постоянно был старшим на погрузке эшелонов. Бурное было время… Приходили на вокзал провожать солдат, своих сыновей, и такие родители, что в нас, офицеров, яйца кидали! Приходилось терпеть. Я задачу получил, я ее – выполняю.

31-го декабря 94-го сидим, пьем шампанское с начальником штаба полка, с утра, он мне: «Слышь, Сань, давай к гадалке съездим, пусть погадает: поедем мы в Чечню или нет» – «Ну, давай…» Поддали еще чуть-чуть и в двенадцать часов дня поехали к этой цыганке. – «Никуда вы, ребята, не поедете, не бойтесь», – нагадала. Приезжаем в полк, меня СПНШ (старший помощник начальника штаба – авт.) ждет с телеграммой, что я назначен на должность заместителя командира 245-го полка. Вот и съездили к цыганке…

– «Давай водки, что ли выпьем, – говорю начштаба, Жене Березину, – да надо вещи собирать, завтра выезжаем». Домой приехал, жена к Новому году готовится. – «Мать, собирай мешок, пару кусков мыла туда, трусы, носки…» – «Куда ты собираешься? Новый год же!» – «В командировку уезжаю!» – «Куда? В Чечню?» – «Наверное, скорей всего».

Билеты взял, завтра вечером поезд. Новый год встретили кое-как, жена в слезах, в соплях. А по телевизору показывают штурм Грозного, там все горит. Куда ехать? Со мной были еще восемь офицеров из Воронежа. Помню Калашникова, Володю Архипова, Андреева, Петю Коломейца.

В Москве пересадка, друзей встретил, говорят мне: «Да куда ты, Саня? Увольняйся – это не наша война» – «Мужики – прекратите!». Выпили с ними еще водки. Приехали в Ильино, нас встретили, привезли в Мулино в четыре утра. Я сижу на чемодане в вестибюле штаба, приехал генерал Воронов, командир 47-й танковой дивизии. – «Кто такие?» Я представился. – «Заходите. Ты что, подполковник, трясешься? Боишься что ли?» – «Я не боюсь, а замерз, товарищ генерал!» – морозы тогда стояли сильные.

Генерал собрал офицеров в классе: – «Сейчас командир полка приедет, Морозов». Фамилия знакомая, вспоминаю, где мог его видеть. Входит – он, Станислав Николаевич, с Германии его не видел. – «Здорово!» – «Здорово!». Поговорили с ним коротко. – Он тогда сказал: «Офицеров в полку человек тридцать, бойцов – нет, все разбегаются, воевать никто не хочет, полный кошмар». – «Ты сам-то как настроен?». – «Не знаю как, посмотрим…»

Подполковника Морозова я знал, как толкового офицера. Отчаянный он был парень, но и спокойный, выдержанный, очень грамотный. Молодец, в общем. Знал, что в Афганистане он советником служил. Позвали нас на инструктаж. Командующий армией, генерал Ефремов, рассказал нам «сказки», как мы будем воевать в Чечне…

«Того нет, этого нет…»

Олег Шатохин:

– Перед собранием офицеров ко мне подошел майор Васильев, только что назначенный командиром первого батальона: «Командир полка предложил тебя ко мне замом, майорская должность. Пойдешь?» – «Да, конечно, пойду, куда я денусь?». До этого я служил командиром комендантской роты 47-й танковой дивизии. С Володей Васильевым мы дружили. Майор Васильев был смелый, отчаянный до безрассудства. Отучить его от этого было невозможно. Он пришел к нам в дивизию из Забайкалья, служил там комбатом. У нас в дивизии его сначала назначили командиром РЭБ, потом начальником штаба медсанбата. Эти должности были явно не для его характера пехотинца.

Так начали формировать офицеров. Костяк полка остался – начальники служб, комбаты. Начальником штаба первого батальона был майор Яковлев, его заместителем с должности зам начштаба медсанбата был назначен Сергей Казанцев. Ротные были свои, капитаны Суровцев и Сулейманов, а на первую роту назначили старшего лейтенанта Дмитрия Жукова из 153-го танкового полка. Из взводных самый старый был старший лейтенант Сергей Быхалов, штатный из 245-го.

Взводных в полк начали привозить каждый божий день. Привезут взводных – вечером половины нет, разбежались. Кто просто так уехал, кто с рапортами. Причем приезжали в полк их мамы, папы, с адвокатами, которые писали командиру, что ввод российских войск в Чечню является неконституционным решением президента и на основании вот того пункта закона и уводят ребенка—офицера.

Утром на плацу на построении стоят офицеры, вечером половины командиров взводов нет. Уже было даже смешно… Я, как замкомбата, отвечал за боевую подготовку, разведку, был его правой рукой. Это были очень нервные дни. И особенно для командира полка Морозова. Он потомственный военный, сын генерала, служил в Афганистане, в Германии. Командир полка, а полка-то и нет. Помню, 24 декабря построились мы в полевом парке, первый батальон: Васильев, комбат, Яковлев, начштаба батальона, я и трое ротных. Вот и весь батальон! Солдат нет вообще! Всех уволили, когда полк из Германии вышел, так и служили без солдат. Технику в полевых парках прапорщики охраняли. Построились, майор Васильев говорит: «Будем принимать технику». Она так и стояла прямо в открытом поле, когда полк из Германии вывели.