245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Я занимался приемкой БМП. Залезаю в машину, завожу, проверяю все системы. Смотрел только, как работают основные функции, чтобы воевать можно было. Потом залезаю в башню, смотрю, чтобы стабилизаторы работали, электроспуск пушки и пулемета. Если все работает, перегоняем машину в соседний парк и ставим, если нет, отгоняем ее в другой парк. Технику, взамен негодной, пригнали лучшую со всей 22-й армии.

На бумаге у нас все было отработано, отточено, все классно. Все по планам было замечательно с приемом техники, личного состава. Мобилизационные документы открываешь – хоть в золотую рамку их вставляй! А оказалось, что в реальной обстановке ничего не получается. Того нет, этого нет. Много было мелочей, которые трудно предусмотреть заранее. Например, проблема с аккумуляторами. Когда войска выводили из Германии, они уже были списанные, они же по приказу работали! Хватились технику заводить, а заводить-то нечем! Аккумуляторы уже осыпались! Хоть генерал им приказывай, работать не будут! И где их брать, новые?

Так прошли дни до Нового года. А взводных у нас так и нет…

«Так точно, поеду…»

Эдуард Лопухов, начальник радиостанции Р-161 узла связи полка, прапорщик:

– В 1994 году я служил в 130-м полку связи. Перед Новым годом я должен был заступить в наряд. Прихожу к вечернему разводу. Меня вызывают к комбату подполковнику Копченову, афганцу. Я сразу догадался, что к чему. «Вот, есть…» – «Так точно, поеду». Он трубку телефона поднял, командиру полка докладывает: «Лопухов согласен». Тогда с деньгами было исключительно хреново. Тридцатого декабря вечером у кассы полка стояла толпа, давали деньги, командир полка взял меня за руку, и к кассе. Выдали три оклада.

Наряд отстоял, Новый год встретили, и четвертого января с экипажем радиостанции поехали в 245-й полк. Поставили нас сразу недалеко от «Гайки», в поле, там техника стояла, на обеспечение связи со штабом армии.

Экипаж радиостанции – я, два специалиста и водитель. Экипаж у меня был весь подготовленный. Я из полка в Чечню уезжал один из первых и мне дали хороших специалистов. У каждого свой круг обязанностей, свое спальное место в машине. Водитель, Паша Смирнов из Кинешмы, неплохо ездил, но по отношению к технике был абсолютный разгильдяй. Зато был очень хозяйственный. Сергей Горский – техник. Порядок в аппаратной всегда наводил – идеальный. Все у него всегда блестит и работает. Николай Кабанов – радиотелеграфист, потрясающий специалист. Мог очень хорошо работать на станции. Мы две недели в парке простояли, это помогло нам лучше узнать друг друга, а то все были из разных подразделений полка связи. Успели сладиться, как экипаж. Одно дело, когда солдат в строю стоит, другое – когда он с тобой банку тушенки трескает. Мы сработались быстро…

«Нас успокаивали, убаюкивали…»

Сергей Гришин, замполит полка, майор:

– Нужно было организовать прием личного состава, постановку его на учет, принять замов по воспитательной работе, ввести их в курс дела.

Замполиты батальонов были зрелые офицеры. А вот из направленных в полк замполитами рот каждого второго пришлось отправить назад. Приходили либо неподготовленные, без базового образования, либо такие, кто никогда не были на этих должностях. Многие замполиты приходили либо не желавшие ехать в Чечню, либо «склонные к употреблению». Приходилось от таких избавляться.

Надо было также создать структуру, материальную базу воспитательной работы, подготовить офицеров-политработников, изучить их, чтобы не брать с собой балласт.

О политической задаче похода в Чечню мы ничего не знали. Задача была одна: убыть в район станции Червленая. В полку в эти дни было много старших офицеров из штаба армии, округа. Все они нас успокаивали, убаюкивали. Чувствовалось, что руководство заинтересовано в одном: как бы полк скорей сформировать и отправить в Чечню.

Лидия Морозова, вдова гвардии полковника Морозова:

– Станислав Николаевич был не такой человек, который бы оспаривал принятое командованием решение. У него даже мысли не было, что можно не выполнить задачу. Хотя он знал, что полк не готов воевать – ни техника, ни люди. Полк был просто назначен идти в Чечню.

Дни перед отправкой полка в Чечню были очень напряженными, но Станислав Николаевич никогда ни мне, ни своим подчиненным своих чувств не показывал. Он всегда мог принять правильное решение, которое касалось всего коллектива. Одной из главных его задач тогда была – сплотить людей. Полк фактически был сборный, люди сначала просто не знали друг друга. И в таком состоянии полк вынужден был выполнять боевую задачу.

Глава 2-я: «Были сборы недолги…»

Приказ о развертывании полка до штата военного времени получен, задача подчиненным поставлена – надо ее выполнять. В полку закипела работа. Начался аврал полкового масштаба, постепенно переходящий в армейский…

В первые дни нового 1995-го года в казармы полка стали прибывать и солдаты…

«А где здесь американцы?»

Олег Шатохин:

– В ночь со второго на третье января нам наконец-то привезли личный состав, в общей сложности тысячу семьсот человек, из Хабаровска, на самолетах. Вваливается через КПП такая толпа и первый вопрос: «А где тут американцы?» – «Вы что, охренели совсем?» Оказывается, этим ребятам сказали, что они летят на совместные учения с американцами. – «А мы где?» – спрашивают. – «В России!» – говорю.

Потом я понял, почему в полк привезли солдат из такой дали: на Дальний Восток так просто от нас из Нижегородской области не убежишь. Солдаты были из Приморья, с Камчатки, Сахалина, из Хабаровского края.

«Не думая и не гадая…»

Денис Белоусов, командир БМП, сержант:

– Ночью с Хабаровского аэродрома поднялся военно-транспортный самолёт. Закладывало уши, но, несмотря на это, ребята-новобранцы, прошедшие «учебку», шутили, разговаривали, смеялись, не думая и не гадая, куда их направили, и где они будут проходить срочную службу.

Я тоже летел в этом самолёте. В самом начале службы в 1994 году я обучался на командира БМП в Князе-Волконском, оттуда попал служить в Амурскую область, но и там пробыл совсем недолго. Успел родителям написать письмо о том, что жив, здоров. И не знал, что уже ночью в составе роты буду лететь в Нижний Новгород.

«Полная конспирация…»

Владимир Личман, механик-водитель тягача ремонтной роты, младший сержант:

– В армию меня призвали осенью 94-го, в учебке, в Завитинске, готовили на механика-водителя танка. Готовили нас неплохо – были и стрельбы на полигоне, и марш на сто километров. По крайней мере, я знал, как танк заводить, и из автомата тоже стрелял.

Оттуда нас в конце декабря собрали из всей дивизии несколько сот человек и отправили в Хабаровск. Получили новое обмундирование, бронежилеты, каски. Никто из командиров даже словом не обмолвился – куда и зачем едем…. Полная конспирация. Сказали только, что в боевую часть. И – на самолет. Приехали в Мулино. Посмотрели мой военный билет, кто я по специальности, и распределили меня в ремроту, на тягач.

«Я понял, что мы мясо…»

Иван Н., заместитель командира взвода, младший сержант:

– Двенадцатого июня 1994-го года меня призвали в армию. По распределению я с большей частью парней из своего города попал в войсковую часть, расположенную в городе Завитинске. Это была учебка. Сначала попал в мотострелки, но потом перевели в танковый полк. Двадцать четвертого декабря 1994 года нас, из всех частей расположенных в Завитинске, собрали около двух тысяч человек, заставили заполнить анкеты, выдали новое обмундирование и сказали, что поедем на совместные учения с американцами. Ночью нас погрузили в вагоны и рано утром мы прибыли в Хабаровск, откуда нас отвезли в войсковую часть быстрого реагирования «Млечник» – туда свозили всех из дальневосточных частей. В части творился беспредел, действовал принцип: всё свое ношу с собой, иначе украдут. Проснувшись утром, обнаружил, что пропали сапоги. Пришлось искать себе обувь таким же макаром. Потом спал обутым.

Там в первый день ко мне подошел парень, мы поговорили с ним, познакомились. Это был Дима Гонтарь, который потом попал в плен. Но он быстро метнулся к другим парням, которым сказал про меня что-то, и у нас с ними произошёл конфликт. Чуть не дошло до драки. Впоследствии тот парень, который пытался на меня надавить, служил в пятой роте, и мы иногда сталкивались с ним. Помню его злые глаза, я видел, как он хотел меня порвать. Но дальше обмена взглядами ничего не происходило. В Хабаровске мы встретили Новый год, нам вручили всем по подарку. Там же я узнал, что мы едем в Чечню. Я понял, что мы мясо, так как перед отъездом из Завитинска я видел по телевизору, что происходило в Чечне.

Каждый день приезжали генералы, проверяли нас на готовность, а мы стояли на плацу по часу, а то и по два. Пока ждали его приезда, было ощущение, что стоишь голыми ногами на плацу. Генерал пробежит в своих надраенных штиблетах пять минут вдоль строя, и уедет. Как мы все их материли… Хорошо, что они не слышали…

Один раз нас вывезли на полигон, где мы бросали камни, вместо гранат, в окно здания…

«Утром пожурят, попугают…»

Роман Вищеревич, оператор-наводчик АГС, рядовой:

– На призывном пункте Владивостока за распитием водки я познакомился с двумя парнями – Саней Усатых и Серегой Поповым. С ними попал в одну учебку, в одну роту. После учебки я и Попов попали в один батальон, а Усатых тоже в Белогорск, но в другой полк.

Моя служба началась с танковой учебки Завитинского учебного центра, механиком- водителем Т-80. В неделю два вождения, два раза стрельбы, два кросса. Для армии образца 1994-го это было вполне нормально. Четвертого июня 1994 года по окончанию учебки меня перевели в Белогорск, в танковый батальон мотострелкового полка.

В конце декабря шесть человек из нашего батальона, в том числе четверых «дедов» и нас двоих после учебки откомандировали в Хабаровск, на Красную речку. Сначала нас повели на смотрины, и как раз в тот полк, где служил Усатых, где мы и повстречались. Узнав, что и как, он и Олег Шупыра написали рапорта, что готовы ехать. Народу там было много, со всего округа собирали.

Перед Новым годом нам выдали деньги и отметили мы его прекрасно. В начале января, после того как КПП части начали осаждать родители, нас под утро перебросили на аэродром, потом на самолеты, взлетели и через несколько часов – «Здравствуй, Мулино!».

Почти половина из нас были танкисты, и, так как других солдат не было, раскидали в полку в Мулино, кого куда. Так я и стал оператором-наводчиком АГС. У нас половина взвода были бывшие танкисты. Первым командиром взвода был капитан Хохлов – хороший мужик, с ним воевать было можно. Старших командиров не помню – они все были в орденах, даже зампотех батальона.

Получили оружие и все остальное. Каждый день в Мулино мы проводили на полигоне – пристреливали автоматы и учились стрелять из АГС, изучали для нас новый вид оружия, о котором я раньше не знал. АГС оказался простым в обращении и больших навыков не требовал. Моим номером расчета АГС был Олег Шупыра, с ним всю зиму 95-го в секретах просидели.

Какая у нас могла быть дисциплина: деньги давали часто, водка – дешевая. Деньги просто выдавали – сперва в Белогорске, потом в Хабаровске, в Мулино. Водка в Хабаровске была 9000, а в Мулино – 2500. После ужина мы ходили в поселок, патрулей не видел ни разу. Пили в казарме. Если честно, пьянство процветало повсеместно. Строго никто не наказывал: командиры знали, куда мы едем. Утром пожурят, попугают, и все. Контроля вечером за нами практически не было.

«Всё было на нервах…»

Александр Суровцев, командир 2-й мотострелковой роты, капитан:

– На момент получения директивы Генштаба на отправку полка в Чечню: техники нормальной – нет, людей – нет. Пригнали нам БМП-2 из других частей армии, из них и того, что у нас было, выбрали хорошие машины, скомплектовали, получилось более-менее.