Родом из СССР

– Обижаешь, Пчел (рассмеялся). Водили в школе на экскурсию, и навещал с друзьями.

– А я вот дальше Ворошиловграда нигде не бывал, – вздохнул.

– Ничего, побываешь. После службы приглашаю в гости, – высосал стакан и опять наполнил.

Посидев полчаса, вернулись в роту, и там дал свой адрес. Сашка записал.

Вскоре из клуба вернулись ходившие туда, подошел Витька. – Много потеряли, пацаны, забойный фильм.

– Как называется?

– «Офицеры». Про войну.

– Летом шел у нас в Ленинграде, – сказал Женька. – Смотрели с ребятами. Впечатлил.

После ужина, уединившись в ленкомнате, Сашка написал очередное письмо родителям. В нем сообщил, что приняли военную Присягу, служба идет нормально. Жив -здоров. Лизнув языком кромку, заклеил конверт, надписал адрес, отнес к тумбочке с дневальным. Опустил в почтовый ящик, висевший на стене.

Далее были вечерняя приборка, прогулка с песнями и поверка. Ее проводил дежуривший по роте старший сержант Тоцкий. Обеспечивающий офицер отсутствовал, не появлялись и замкомвзводы. Умывальник благоухал парфюмом, в урнах поблескивали флаконы от одеколона. Дань Присяги отметили не только Женька с Сашкой.

В свое время, в техникуме, Пчелу довелось попробовать эту гадость. В их группе учился некий Федор Куропатов отслуживший армию. Вот он как-то и предложил хлебнуть «тройного» в комнате общежития, где жил в одной комнате с Сашкой и Колькой Пикаловым.

Достал из тумбочки зеленый флакон, разлил по трем стаканам. Нарезал на дольки яблоко, добавил из графина воды, разбавил.

«С богом», – высосал до дна. Крякнул и захрустел одной.

Соседи повторили, у Сашки глаза полезли на лоб, а Колька, зажав рот ладонью, выскочил наружу. Пчел удержался и часто задышал.

«Ну как?» – протянул дольку Федор.

«Как серпом по яйцам» и выскочил вслед за Колькой.

Со следующего утра служба стала еще более напряженной. Усугублялась она тем, что в роте, где служили Сашка с Витькой, готовили разведчиков. В других – связистов, операторов-наводчиков, механиков-водителей БМД* и прочих специалистов.

Теперь после утреннего кросса бежали в спортивный городок, оборудованный спортивными снарядами, где карабкались вверх по канатам, подтягивались и делали выход силой на турниках, прыгали через «коня», вырабатывая ловкость и наращивая мышцы.

Строевой подготовки стало меньше, а вот боевой – много больше: в первую очередь огневая, по неподвижным и движущимся мишеням, рукопашный и ножевой бой, ориентирование на местности, марш – броски с полной выкладкой, в том числе в ночное время.

Курсанты выматывались до предела, но командование расслабляться не давало. Помимо прочего неслись внутренние наряды, караулы и выполнялись хозяйственные работы. Двое не выдержали нагрузок и их перевели в другие роты, там были чуть меньше.

С января началась парашютная подготовка.

Она включала в себя теорию и практику. Теоретические занятия проходили в учебных классах, где изучали боевой десантный парашют. Назывался он «Д-1-8» серии три. При этом выяснилось, что несколько ребят до призыва закончили школы «ДОССАФ»* и уже прыгали с парашютом.

А еще курсанты с удивлением узнали, что его изобрел русский актер Котельников перед Первой мировой войной. Купол основного, сшитый из перкаля, составлял восемьдесят квадратных метров, запасного – пятьдесят. У парашюта имелось двадцать восемь строп сведенных в четыре лямки. Для подстраховки имелись специальные приборы, часовой и барометрический, предусматривавшие автоматическое раскрытие в случае несрабатывания ручного.

– А если не сработают и они? – спросил на одном из первых занятий Калласа Гагик Казарян. В прошлом парикмахер из Еревана.

– Рас-сопьешся всмятку, – невозмутимо ответил старший сержант.

Такая перспектива не устраивала, все поежились.

После теории, перешли к практике на учебном полигоне части. Он находился внутри периметра на обширной площадке, где стояли учебные тренажеры – стапеля и макеты Ан-12 и Ил-76.

Стапеля представляли собой конструкцию из семиметровых столбов, соединенных наверху перекладиной, с которых свистали прочные тросы. Во время тренировок, забравшись на специальную площадку, курсанты, пристегнув к ним карабины, имитировали спуск на раскрытом парашюте. При этом учили группироваться, чтобы не поломать конечности и сохранить зубы.

Макеты являлись корпусами списанных самолетов оборудованных внутри тросами, удлинителями для крепления карабинов, звуковой и световой сигнализацией. Предназначались для отработки посадки в грузовую кабину, размещения и перемещения в ней, а также действий по командам "Приготовиться" и "Пошел". После прыжка с высоты от полутора до двух метров курсант приземлялся в специальную яму, наполненную поролоном.

Учили также самостоятельной укладке парашютов закрепленных за каждым. Проводились занятия на плацу перед казармами. Курсанты выполняли процедуру в составе группы, под контролем опытных инструкторов. Каждый парашют укладывался поэтапно двумя, проверялся, затем следовал очередной этап. После завершения работы курсант заполнял специальный паспорт и расписывался в графе «укладчик», а инструктор во второй – «проверяющий».

К этому времени к Сашке стал благоволить Каллас. Получилось случайно.

В роте помимо жилых и подсобных помещений имелся спортивный кубрик. Там имелись штанга с гантелями и гири, шведская стенка, параллельные брусья, турник и маты. Вымотавшиеся за день курсанты его не посещали, мечтая о желанном сне, а вот сержанты – регулярно.

Однажды, перед отбоем, зашел туда и Сашка. Кубрик был пуст. Расстегнув пуговицы, снял куртку, аккуратно положил на лавку у стены. Взяв гантели, размялся, перешел к двойнику*, выжав левой десяток раз.

– Не слабо, – раздалось за спиной, обернулся. В дверном проеме стояли Каллас и Пак.

– Вертеть умеешь? – подошел старший сержант.

– Так точно. И выбросил, меняя руки, над головой еще полтора десятка.

– А еще что-нибудь этакое можешь? – повертел ладонью Пак.

– Могу зажатым в руке гвоздем пробить насквозь сороковку.

– Врешь – сузил раскосые глаза.

– Можно проверить, – пожал плечами.

– Гвоздь большой? – спросил Каллас.

– Двенадцатка.

– Сходи к каптеру*, – приказал младшему сержанту.

Тот исчез и вскоре вернулся, – на.

Сашка взял в руку, осмотрел, – пойдет. Направились к невысокой длинной лавке у окна. Пак, нагнувшись, пощупал, – сантиметра четыре (взглянул на Калласа).

– Давай, бей, – кивнул старший сержант Сашке.

– Тот достал из кармана сложенный вчетверо носовой платок. Положив на ладонь, туда же угнездил шляпку, крепко сажал в кулак острием вниз.

Присел на корточки, «хэк!» врубил гвоздь в лавку. Встал. Наверху осталась только верхняя часть – прошил насквозь.

– Да-а, – протянул замковзвода. – Ну и дури же у тебя Пчелинцев. – Ты случайно не молот-тобоец?

– Не, – повертел головой Сашка. – Шахтер.