Прощайте пацаны!

Застолье начинается с праздничного тоста, все дружно выпивают и закусывают. Подкрепившись, Юрка с Сашкой и я надеваем пальтишки и идем на улицу. Празднуют почти в каждой хате, с «домиков» слышится веселая гармошка. Что-что, а погулять у нас на поселке уважают.

Айда туда, – предлагаю братьям, те соглашаются.

Идем по улице вперед, сворачиваем в переулок. Чуть позже сражаемся с тамошними пацанами в биток. Это такая игра, когда на кон стопкой ставятся монеты, а потом участники с нескольких метров мечут в него свинцовую отливку в виде пряника. Кто попадает, бьет ею по пятакам и десюликам, стараясь перевернуть. Удалось – твои.

На этот раз нам везет, выигрываем тридцать копеек и спустя час возвращаемся обратно. Застолье в дедушкином доме в самом разгаре.

Летят утки, летят утки и два гуся,

Ох, кого люблю, кого люблю – не дождуся.

Приди, милый, приди, милый, стукни в стену,

Ох, а я выйду, а я выйду, тебя встречу.

напевно доносятся из дома женские голоса, мужчины покуривают на лавке во дворе и неспешно беседуют.

– Так, где были? Чего делали? – интересуется двоюродный брат папки дядя Володя Резников. На войне был кавалеристом, дома на стене у него висит шашка.

– Ходили на домики, дядь Вов. Играли там в биток, говорю я.

– Ну и как? – попыхивает дымком дядя Женя.

– Выиграли тридцать копеек.

– Богато, – смеется папка.

– А вы в детстве играли в биток? – спрашиваю родителя.

– Нет, тогда была другая. Называлась пристенок. Первый игрок бил монетой по стене – та отлетала на землю. Второй старался ударить своей так, чтобы упала рядом. Если большим и средним пальцем руки мог покрыть их, забирал монету соперника себе.

– Интересно, – говорю я. – Надо будет попробовать.

На следующий день гулянка продолжается в новом доме дяди Вити Ануфриева. Строить его закончили в сентябре. Он самый большой и красивый на улице. С четырехскатной крышей, верандой, подвалом под ней и четырьмя комнатами, не считая кухни.

Родни становится больше: приходят братья тети Сони с женами и сыном Валеркой, годом моложе нас с Юрцом. За столом мы особо не задерживаемся и, прихватив самокат, поочередно катаемся на дороге, эта часть улицы заасфальтирована.

Самокат внукам сделал дедушка Никита, один на всех. Он деревянный, с поворачивающимся рулем, вместо колес подшипники. Если разогнаться, катится быстро и далеко. Поочередно доезжаем до конца улицы и обратно, а потом меняемся.

Когда надоедает, оттаскиваем самокат к Ануфриевым, прихватываем из дедушкиной мастерской несколько больших гвоздей и направляемся вчетвером к железнодорожному переезду. Примерно в это время со стороны Дебальцево на Ворошиловград должен идти паровоз с гружеными углем вагонами.

Выбрав подальше от будки дежурного удобное место, взбегаем на насыпь, каждый укладывает свой гвоздь на блестящие рельсы и возвращается назад. Ждем долго, наконец, далеко в степи возникает столб дыма, затем появляется железнодорожный состав, проносящийся мимо. Когда миновав переезд удаляется, и стихает звон стыков, мы снова карабкаемся на насыпь и забираем еще горячие, тонкие пластинки.

– Да, рассматривает свою Юрец, – всмятку! Это ж надо, какая сила!

После этого, раскинув руки, ходим по рельсам (кто дальше) боремся на траве, и в первых сумерках возвращаемся обратно. Гости, тепло прощаясь, уже расходятся, а жалко. Хороший был праздник.

В следующее воскресенье мы с мамой идем в поселок. Наша улица окраинная, он дальще. Поселок большой, и мне очень нравится.

За последними уличными домами слева высокий рыжий террикон старой шахты, ее в войну взорвали немцы, справа, на пригорке, конный двор. Там живут несколько десятков лошадей, под навесами стоят мажары* с бричками и телеги. Рядом длинный, здоровенный стог сена.

Через короткое время в обширной низине открывается поселок.

Мы с мамой по грунтовке спускаемся туда и, миновав проулок, выходим на широкую центральную улицу. Затененная высокими тополями с облетевшими листьями, она тянется далеко по сторонам. Через равные промежутки, застроена каменными, на высоких фундаментах, белеными домами.

Называются они казармами, в каждой живут по два десятка семей. У фасадов палисадники, перед ними в ряд летние кухни с сараями для живности и угля. Улица аккуратно выложена булыжником.

В центре располагался поселковый клуб, справа от него магазин и школа. Напротив здание почты и медпункт, сбоку за декоративной оградой, ухоженный парк с эстрадой. Летом, по воскресеньям, там играет духовой оркестр, в павильонах продают мороженое и ситро, на танцевальной площадке кружатся пары.

Мы с мамой направляемся к клубу. Он с лепным фронтоном, высокой крышей и двумя, на всю длину здания, пристройками по бокам. В клубе имеется зрительный зал на три сотни мест, в пристройках – библиотека, различные кружки, парикмахерская и билетная касса.

Перед зданием чисто выметенная площадка, с рядом старых лип. Под ними длинные, с чугунными боковинами скамейки, чуть дальше, стойка с цветной афишей. На ней улыбающийся парень в военной фуражке и надпись «Максим Перепелица».

Утренний сеанс уже начался, перед клубом было пусто.

Пришли мы сюда не просто так. Мама решила записать меня в библиотеку. Все книги, что у меня есть, я давно прочел, детский журнал «Костер» приходит раз в месяц и я «глотаю» его за пару дней.

Входим в левую пристройку, идем длинным с крашеным полом коридором, мама открывает третью по счету дверь. За ней довольно просторный, с высоким потолком и люстрой зал. На подоконниках больших окон цветы в горшках, у боковой стены пара диванов, по центру длинный, сияющий полировкой стол. На нем подшивки газет и журналов, их листают несколько посетителей.

Поздоровавшись (в поселке все друг друга знают) минуем декоративную перегородку и оказываемся во втором, такого же размера помещении. Вглубь, с проходами между ними, уходят четыре двойных высоких стеллажа со стоящими там книгами. Их не меньше тыщи.

Слева, у первого, стол, за ним сидит представительная тетя в очках, это мамина подруга. Они вместе учились в школе, дружат и теперь.

– Вот Клава, – после взаимных приветствий говорит мама, присаживаясь на стул сбоку – привела сына записать в библиотеку.

– Любишь читать? – улыбается заведующая.

– Очень, – киваю головой.

– И какие книги интересуют?

– Приключенческие, а еще военные.

– Ясно.

После этого она оформляет на меня карточку читателя и уходит к стеллажам. Вскоре возвращается и кладет на стол книгу, – вот, эта тебе понравится.

На черной обложке мускулистый дядька в шкуре, отбивается дубиной от оскаленного тигра. Ниже надпись «Борьба за огонь». Далее записывает книгу в карточку, и протягивает мне, – вернуть нужно через неделю. После получишь продолжение.

Затем они с мамой начинают о чем-то беседовать, а я ухожу в читальный зал. Там устроившись на диване, принимаюсь листать книгу. Она с картинками о жизни первобытных людей. Я уже знаю, что это наши далекие предки, жившие в давние времена.

Чуть позже мама прощается с библиотекаршей и мы отправляемся домой. Книгу «проглатываю» за три дня, даже меньше гуляю на улице с друзьями. На четвертый иду в библиотеку, возвращаю и получаю вторую «Пещерный лев». Обе потрясли, узнал для себя много нового. Вторая половина ноября выдалась ненастная, зарядили холодные дожди. За это время прочел еще две книги «Остров сокровищ» и «Робинзон Крузо». Передо мной все больше открывается захватывающий мир книг.

Глава 3. Зима и месяцы за ней

Хитрые кошачьи глаза косятся по сторонам, под ними стучит маятник. На ходиках семь утра.

Окна в нашем доме разрисованы легкими морозными узорами. Потрескивает растопленная папкой высокая голландка, он ушел на работу затемно, мама на кухне готовит завтрак.