Воительница Ольга. Книга первая

Поначалу, в густом подлеске, что в версте от подворья, выбрал ровную поляну, покрытую ковром жесткого мха. Через Домну заказал порты, мужскую рубаху из грубого, прочного полотна, застегивающуюся под горлом. Из толстой, буйволиной кожи – безрукавку, самолично нарисовав её на куске бересты и указав размеры. Примерив обновы на ученицу – остался всем доволен.

С начала недели приступили к учебе. Вставали затемно, что бы рассвет застать на поляне, до которой добирались быстрым бегом. Очень старался Икутар подробно вспомнить свою науку в монастыре. Что бы воспитанница прошла её полностью так, как в свое время, проходил он.

К дому возвращались таким же бегом. Смывали пот в затоне, вместе снедали, чем на стол накрывала Домна, После чего отец направлялся на подворье к Михею. Дочь, прибравшись по дому, приступала к обязательным занятиям, наказанными строгим учителем. Вечерняя учеба, после возвращения со службы главы маленького семейства, не отличалась от утренней. Лишь закрепляла умения, достигнутые, самостоятельно, за день. Ко сну отходили за час до полуночи.

Вскоре наставник увеличил нагрузки. Теперь бежать на поляну и обратно, Ольга должна с приличным обрубком сосны на плечах. Дневные задания расширились по времени. Стали утомительным занятием, метание в толстый деревянный щит, сбитый из дубовых брусков, топоров, ножей, сулиц. С разных расстояний и положений тела. Задача – попасть не только в центр нарисованного круга, но и что бы метательное оружие оставляло острием отметину на дубе. Ученица очень старательно относилась ко всем требованиям отца. Не позволяла себе проявлять даже минутной слабости, оставаясь без его присмотра. Настолько увлекло её древнее боевое искусство.

Конечно, она уставала от изнуряющих ратных потех, засыпала сразу, как только щека касалась подушки. Но сон, пусть и короткий, полностью восстанавливал растраченные за день силы. Утром была свежа, весела и полностью готова к обучению воинским наукам.

7

Незаметно, в житейских и бойцовых заботах, пролетели еще четыре года. Икутар поднаторел в разговоре на языке Ласточек. Его речь стала неотличима от говора местных.

С каждым теплым сезоном, все больше ладей чужеземцев причаливало к пристани, что заставило удлинить её почти на сорок саженей. Но места всем, в самую торговую пору, все равно не хватало. Некоторым купцам, что бы причалить, приходилось два-три дня ждать своей очереди в излучине Ратани. Зажирел, разросся постоялый двор Микрохи: за счет двух пристроек расширились гостиная и трактир; добавились две конюшни и амбар. Увеличилось число стряпух и холопов. Даже у Осьмушки, появилось два помощника.

Микроха частенько навещал подворье Домны. Беседовал со своим бывшим кухарем, иногда – с Домной и Ольгой. Возврата к плитам не предлагал, но просил его, советами стряпухам, по готовке блюд, не отказывать. Каждый раз приносил большую корзину съестных гостинцев, настаивал не противиться его хлебосольству. Всегда, по долго, тряс руку Немтырю на прощанье.

По весне пристань зашумела от новины: ниоткуда вернулся хромой Корзун! Утром зрели его! В синих портах, заправленные в красные сапоги; богатом кафтане с меховой оторочкой по вороту; поясным, дорогим кушаком, с увесистым калитой (калита – большой кошель)! С кислым лицом бродил на заросшем буйным бурьяном пепелище, где раньше стоял его постоялый двор.

Поздно вечером, возвращаясь с поляны, Икутар с Оьгой застали его сидящим на лавочке возле ворот подворья. Внимательно оглядев обоих – бухнулся на колени перед Немтырем! Заговорил быстро, сглатывая окончания слов, так что даже Найдена его речь плохо понимала

.А просил Корзун прощение прошлым грехам, которые он совершил под влиянием черных богов. У него де, было много времени на осуждение своего прегрешения и для искреннего раскаяния перед кухарем и самим собой. Тем более, что он уже понес кару за свою глупость. Перун не оставил его грехи без внимания – сжег очистительным огнем его подворье! А если Немтырь его прощает, то пусть он замолвит перед старшиной Михеем и посадником Старом словечко, что ссора решена! Как добрым соседям и велено – миром!

В течение всей корзуновской речи, Икутар хмурил брови, жевал уста и с нетерпением ждал конца исповеди. Дождавшись, на своем родном языке, как в лицо погорельцу плюнул:

– На навозного червяка, каким я вижу трактирщика, зла и мести воин иметь не может, иначе бы его зловонная голова, в ту же ночь рассталась с телом.

С Михеем и Старом говорить не буду, и предупреждаю, хромой: если увижу тебя возле постоялого двора Микрохи или возле Домниного подворья – без сожаления утоплю в самой грязной луже, а тело закопаю в муравейнике! – Почему отец не захотел говорить с трактирщиком напрямую, малая толмача, так и не поняла.

Ольга, как можно мягче, перевела ответ отца. Потому, как в очах, покаянного, загорелись злые искры, ясно было, что ответ Корзуну не пришелся по нраву. Кряхтя, поднялся с колен, отряхнул порты от пыли и молча, протянул обидчику синей кожи калиту:

– Не держи зла сосед, худой мир лучше доброй ссоры, – и проводил ненавистного Немтыря взглядом до крыльца избы:

– Гордый холоп, деньгу не взял! Присосался, как гнусный клещ к нашему роду и личинки уже отложить успел! Это тебя я под личинкой мыслю, сиротка! Оба без роду-племени! Его в одних портах с другого берега привезли, тебя в кустах, с голым задом, отыскали! Люди пожалели! Как – же, бедный скиталец и безродное, сопливое дитя! Приютить, обогреть надо, будто своей голытьбы в городище и в посаде мало: – тело погорельца колотилось от неукротимой злобы!

– Ничего, придет мое время! Напомню, как пришлось мне, Корзуну, перед холопом балаган устраивать, отпущения грехов выпрашивать!

Не учел хромой трактирщик последствий, которые могут наступить, после его гневной речи, перед какой-то, как он мыслил, замухрышкой! А зря!

Неведомая сила оторвала его от земли, перевернула вверх ногами и по уши вбила в густую пыль возле тропинки, моментально проникшей в раскрытый рот. Пока он силился понять, где земля, а где небо – та же сила завертела его тщедушное тело вновь. Дважды перед очами мелькнули звезды, прежде чем с лету, впечатала седалищем в лавку. Да так, что по-волчьи лязгнули зубы! Острая боль, вдоль спины, через хребет добралась до вываленной в пыли и сосновых иголках, головы. Когда вернулось мироощущение – вокруг никого. Во рту грязь, в голове звон, в чреве пустота. Вдобавок, на седалище, во всю длину, по швам лопнули новые, бархатные порты. Как он добирался до постоя – в памяти не отложилось.

Ольга отцу о расправе не обмолвилась, но на ум записала: обрела семья врага коварного, зла с ним случившегося, не прощающего до конца жизни. И об этом, отныне, надо всегда помнить.

Через седмицу, на пристани забурлила новая жизнь. Корзун, рядом с пожарищем, развернул новую стройку. Строительство постоялого двора, взамен сгоревшего. За несколько дней расчистили площадку размером в два раза превосходящую прежнее подворье. Объявилась пришлая строительная ватага, поражающая местных, числом работников. К стройке поползли обозы с великолепным строевым лесом и пиленым камнем для фундамента. Следак за работами, которого прозвали Грач за неимоверно длинный нос, лихо, путем кулака и кнута с мелкой гирькой на конце, быстро объяснил работягам, чем заниматься каждому на большой стройке. Хоромы росли на очах. Корзун постоянно следил за работой, остальное время, непонятно зачем, бродил на старом пепелище.

Всем было понятно: деньгу Корзун имеет великую. Откуда? Не важно! Разрешение на стройку получено от самого посадника Стара. А значит – все законно!

8

Времени у наставника, на занятия с Ольгой боевой учебой, хватало с лихвой. На рубеже, что вызывало у всех тяжкое предчувствие, было на диво спокойно. Конные дозоры, посылаемые не реже одного раза в луну на сторонний берег, на удалении трех поприщ (поприще – 21,2км), отрядов степняков не обнаруживали. Вестей от доносчиков, из степей не поступало. – «Затишье перед бурей», судачили в сотнях и городище.

Михей с каждым днем становился все угрюмее и подозрительнее: почти каждую ночь лично проверял игрицкие речные секреты; требовал того же от Армяковского и Бобровницкого сотников. До третьего пота гонял свободных от дозоров гридней. Заставлял, по десятку раз к ряду, повторять в строевых перестроениях приемы битвы.

Из арсенального амбара выдал ополченческим воям боевое снаряжение. Строго наказал холить и беречь казенное имущество при себе. И по сигналу, скоро им воспользоваться. Немтыря, ужесточение в службе, почему-то не коснулись, чему они с Ольгой были рады. Семак, по этому поводу, высказался достаточно ясно:

– Михей насчет тебя наказ дал, что бы свободного от службы времени у тебя больше имелось. С подворья, когда хочешь, свободен будь! Если не понятно – с вопросами к старшине.

Какие могут быть вопросы? Смекнул Икутар сразу. Дознался про их учебу с Ольгой старшина! Другой причины для послаблений по службе быть не могло! Вот только какая сорока на хвосте ему весть принесла? Когда сотник или кто еще любопытствовали, почему невидно в городище Найдены, ответствовал всем едино:

– Великая домоседка она у меня оказалась! От Домны не отходит: все секреты по хозяйству от неё перенимает. Некогда ей по игрищам бегать! Да и мне спокойнее: всегда под присмотром!

А занятия шли своим чередом. К этому времени Ольга сильно изменилась: в росте почти сравнялась с наставником, окрепла в руках и ногах. Достигла таких вершин в метании боевого оружия, что сам учитель вынужден был признать: многие успехи Ольги и ему не под силу! В рукопашных поединках и на деревянных мечах, Икутар брал верх за счет долгой выучки. Но Ольга, своей молниеносной быстротой при единоборствах, сводила его преимущество почти к пустому месту.

С двойственными мыслями наблюдал Икутар за достижениями дочери. С одной стороны рад был, что у него такая успешная ученица. В то же время было немного завидно, что самому ему приходилось разменивать многие годы на освоение тайн древнего боевого искусства. А подопечной для этого, хватило в три раза меньше лет!

К этому времени, четырежды пришлось менять одежку для воинских потех. Несмотря на бережливость Ольги и каждодневное участие Домны в чистке и стирке портов и рубахи, долгой носки, при такой запредельной нагрузке, они не выдерживали.

Единственное, в чем не могла пока тягаться юная воительница с учителем, это в стрельбе из боевого лука при свете дня. Ночью, за счет необыкновенного зрения, четко различая контуры мишени, могла пустить стрелу и всегда она встречалась с целью. Но вот точности попадания добиться не могла. В светлое время, глядя, как наставник с пятидесяти саженей, всаживал одну стрелу в другую, понимала, что ей до него еще очень далеко! И дело не в способностях: боевой лук для длины её рук был, пока, не освоим.

Впечатляли результаты метания звездочек и каменных снарядов из пращи. Звездочки, по заказу Икутара, выковал кузнец Милонич. Очень уважаемый мастеровой на пристани. Дважды под бросок редкого оружия подставлялись, потерявшие бдительность олени. Оба оказались на вертелах в печах у Микрохи. А уж тетерева, фазаны, рябчики и другая пернатая мелочь, благодаря без промаха разящей пращи, были постоянными гостями на столе у Домны.

Неожиданно проявилась еще одна необычная способность Ольги.

В один из летних дней, волнение охватило всех, без исключения, пристанных умельцев, работающих на обслуге торговых ладей. По нерасторопности раба, за бортом посудины купца Никомота, накануне прибывшего в Игрицу, оказался кованый сундук. С очень ценным, для торговца, товаром из далекой жаркой страны. Под своим весом, сундук мгновенно ушел на дно. Рабу, за оплошность, купец приказал привязать на шею приличный камень и отправить вслед за сундуком. Но для возвращения ценности, это не помогло.

Ладья не дошла к пристани саженей двадцать и находилась над омутом, когда потерялся сундук. Глубина затопления сундука была такой приличной, что остудила горячие головы, отчаянных смельчаков. Они посчитали, в горячке, что подъем купеческой утери будет пустяковым делом. Когда схлынул первый азарт и желающих, понырять в мутный омут иссякло, купец назначил очень привлекательную награду для тех, кто поможет вернуть потерю. Попытки заполучить приз возобновились, но скоро тоже сошли на нет. Помимо глубины и темной воды, желающим разбогатеть противостояли подводные течения, наличие которых обнаружили в омуте.

Некомот рвал крашенную хной бороду, призывал на помощь своих богов и увеличивал размер вознаграждения.

Крики на пристани привлекли внимание Ольги. Она на подворье занималась тем, что раз за разом вонзала, с различного расстояния, отточенное лезвие боевого топора в порядком изрубленный круг, нарисованный угольком на дубовом щите.

– Пойти полюбопытствовать или еще с ножами поиграть: – подумалось ей? Любознательность победила.

Долбленки сновали от берега к ладье и обратно. Туда доставляли желающих нырнуть в поисках удачи, назад привозили тех, кто удачу уже испытал. На пристани все больше скапливалось мужиков, развешивающих порты для просушки на жарком солнышке. И почти, не находилось желающих прогуляться к ладье.

Некомот стоял на корме своей посудины, опираясь на ограждение. Узрев на долбленке одинокого малолетнего отрока, только в отчаянии махнул рукой. Ольга не стала забираться на ладью. Прямо с лодки, как была в рубахе и портах, ушла в черную глубину.

Старый рыбак, хозяин однодеревки, почувствовал себя не совсем уверенно: а ну что случится с дочкой Немтыря? Ответствовать перед ним уж очень не хотелось! И зачем не отговорил, зачем повез малую к омуту? Что потом сказывать, если что случиться, дружиннику, который в почете у самого Михея?

Вдоль спины стал собираться морозный столб, а девчушка все была под водой. Через толику времени навалилась паника. Старик замахал руками, заголосил в полный голос. Затревожились и на пристани и на ладье, Время, возможное для пребывания человека под водой, вышло! Но помочь ни те не другие возможности не имели!

Спешно, в две долбленки запрыгнули полуголые спасатели. С ладьи, зачем – то в воду сбросили короткий канат! Паника ширилась. Обе лодки спешно отчалили от причала, а оставшиеся на берегу орали, кто во что горазд. То – ли молили богов помочь сиротке, то – ли проклинали купца и омут. На ладье выплясывал диковинный танец Никомот.

Но все ясно осознали, шансов у Найденки нет! Слишком много времени удерживала Ратынь у себя на глубине девчушку! Теперь, хотя – бы достать из омута тело несчастной и предать земле по – людски!

И вдруг, как по команде, установилась на берегу и на ладье полная тишина. Слышно было, как пенят воду весла однодеревок, как кричат речные чайки, как плещется волна под пристанью. А следом………

Такого рева человеческих глоток, Ратынь не слышала даже во время речных баталий. В трех саженей от ладьи, из воды показалась голова ныряльщицы! Отбросила на затылок волосы, которые закрывали лицо. Осмотрелась, и почти спокойным голосом приказала, в каменный столб превратившемуся купцу: