Дым на фоне звёзд. Сборник избранных произведений

– А какой смысл в жизни?

– Не уходи от ответа, – сказал я. – Это я тебя спрашиваю.

– Есть легенда, – нехотя, ответил он. – Однажды, две влюблённые булочки образуют сферу. Их любовь будет настолько сильна, а движение под лучами голубой звезды – столь долгим и стремительным, что вызовет мгновенную мутацию. Они станут единым целым, и им станет доступно всё. Вселенная распахнёт им свои объятья, и они…

– Чушь, – оборвал его я. – Сам-то ты веришь в то, что говоришь?

– Да! – надменно прогрохотал голос. – Эта вера поддерживает нас не одну тысячу лет!

– Ну и как, распахнулась Вселенная?

– Пока нет, но я знаю, что …, – голос внезапно осёкся на полуслове.

Я почти физически почувствовал, как меня буравят невидимые глаза.

– Я вижу, ты издеваешься надо мной, – сказал невидимка сурово и жёстко. – Пытаешься поколебать мою веру. Я мог бы тебя уничтожить за это, но ты слишком глуп и ничтожен, а значит, тратить на тебя свои силы, слишком расточительно.

– Однако, твоё дальнейшее пребывание здесь нежелательно, – добавил он. – Объявляю немедленную депортацию. Раз, два, три…

На счёте девять, его голос немного смягчился, и он попросил меня поплотнее закрыть глаза.

На счёте десять, мне показалось, что его голубая звезда взорвалась – так ярко что-то вспыхнуло за моими закрытыми веками.

Это длилось недолго, и уже в следующее мгновение я открыл глаза и обнаружил себя дома, за кухонным столом.

Передо мной стояла кружка с остывшим чаем, и стеклянная тарелка с двумя сладкими булочками в виде маленьких полусфер, посыпанных сахарной пудрой.

– Ну, что мои хорошие, – тихо сказал я им. – Похоже, Вселенная всё же открылась для вас.

Конечно, это не были булочки с планеты у голубой звезды и, разговаривая с ними, я вовсе не ждал ответа. Эти булочки неподвижно лежали на тарелке и вряд ли были живыми.

Тем не менее, съесть их, по понятным причинам, я уже не мог.

Под влиянием порыва, я взял и соединил их в маленькую сферу. Накрыл другой тарелкой, пряча от любопытных глаз. Собрался поставить в холодильник, но передумал.

Мне послышался перезвон колокольчиков, чуть слышный весёлый смех, а сразу за ним, очень тихое – Спасибо!

Дырка в асфальте

Как она образовалась, не знает никто.

Словно по волшебству, в приличном ещё дорожном покрытии подъездной дорожки у дома №13 по проспекту имени «Тринадцати героев», образовалась маленькая выбоина неправильной формы – сто на сто миллиметров шириной и глубиной тоже сто…

В первый момент её никто не заметил.

Колёса автомобилей проскакивали над ней, не вызывая никаких неудобств, пешеходы не ходили по проезжей части в этом месте, а дорожным рабочим, как и работникам различных служб ЖКХ, было вообще не до того – хватало других важных дел, посерьёзнее, чем какая-то незначительная дырка в асфальте.

В большинстве подобных случаев, такое их отношение, можно было считать вполне оправданным. Действительно, маленькая выбоина, каких на наших дорогах сотни тысяч – не разорвёшься, заделывая каждую из них.

Пусть сначала станет побольше, считали они, тогда, затраты на её заделку станут целесообразными, тем более, что со временем она может и сама забиться грязью, станет невидна и делать ничего не придётся.

Но это был не тот случай.

Проблема с выбоиной в подъездной дорожке не желала рассасываться сама по себе, она желала перейти из разряда незначительных проблем, в более серьёзную категорию и этот процесс развивался стремительно.

Не прошло и трёх дней, как она стала значительно шире и углубилась миллиметров до двухсот.

Хорошо, что на подъездной дорожке нельзя было разогнаться – мешали припаркованные у тротуара автомобили и поворот, находящийся от выбоины сравнительно недалеко. Но и на маленькой скорости несколько автомобилей, неудачно попавших колесом в эту дыру, переехали её со страшным грохотом, отбив о её кромки всё, что только можно было отбить. Чудом не получили при этом серьёзных повреждений. Задержались на мгновение, осознавая случившееся и, ругаясь сквозь окна матом, недовольно урча мотором, уехали дальше.

На четвёртый день ситуация ухудшилась и, этот день, как назло, оказался субботой.

В пять утра Сидоров Василий Петрович, загрузив в свой джип «Тойота» рыболовные снасти, отъехал со своего парковочного места, держа путь к тайным, известным только ему одному, местам, обещавшим отменный улов.

Мимо выбоины в асфальте он проехать не мог.

Он увидел её – зияющий провал уже в метр шириной и глубиной миллиметров триста-четыреста.

– Хрен остановишь, – прошептал он.

Подключил полный привод и на пониженной передаче съехал в образовавшуюся яму передним колесом.

Ничего страшного не произошло.

Он чуть прибавил газу и переднее колесо, цепляясь за кромки провала, выбралось на плотное покрытие дороги.

– И никаких проблем, – снова прошептал Василий Петрович.

– Молодец, – добавил он, обращаясь к своему автомобилю, слегка поглаживая руль правой рукой. – Давай повторим манёвр.

Проехав немного вперёд, автомобиль Василия Петровича, медленно, насколько это было возможным, съехал в яму задним колесом. Главное не сесть на брюхо, подумал Василий Петрович, и, видимо, сглазил.

Автомобиль резко просел, словно, под колесом в провале исчезла всякая опора. Но джип, он и есть джип, для его движения не требуется опирание всех колёс. У трёх колёс автомобиля сцепление с дорогой сохранялось и это оказалось достаточным.

Василий Петрович, как и в первый раз, слегка прибавил газу и, чиркнув брюхом автомобиля о рваную кромку асфальта, вылез из ямы, разворотив её ещё больше.

Проехал вперёд метров пять, остановился, вышел из машины, вернулся назад посмотреть на провал.

То, что он увидел, не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел до того, как его переехал – он стал значительно глубже и шире. На дне этой ямищи, назвать этот провал по-другому было уже нельзя – метра полтора глубиной и шириной больше двух – просматривался известковый щебень вперемешку с грунтом и кусками асфальта – в основном просматривался. В правом нижнем углу ямы зияла чернота.

Похоже, какая-то труба, обмазанная битумом, оголилась, или, вообще, дыра в преисподнюю, подумал Василий Петрович.

– Всё-таки я мудак, – нервно, чуть громче, чем следовало, сказал он себе. – Если бы там прорвало теплотрассу, провалился бы к чертям и сварился заживо….

Но он ошибался.

Не было в провале никакой теплотрассы, пар из него тоже не поднимался, а значит, дело было в чём-то другом.

Разбираться в этом Василию Петровичу было некогда.