Избранное-1. Итого: из разных книг за четверть века

Как я понимаю, народ, высматривавший своего мессию, ждал от него Слова. Хотя бы одного, даже такого простого, как «Здравствуйте». Но в аэропорту он этого не дождался…

Еще 40 минут люди всматривались в выходную дверь, пытаясь разглядеть: не идет ли Александр Исаевич. Нет, не шел (глас народный: «Подбили, наверное, на переходе», «Да нет, в ресторан, поди, по-писательски завернул…»).

Вышли и закурили две девушки в истинно турецких кожаных плащах, накинутых на псевдорусские платья до пят – только что подарившие, видать, гостю местный хлеб-соль. Вышли и скучковались «ребята в штатском» с портативными рациями в руках. Выскочили «не-наши» телевизионщики. Нарисовался и какой-то распорядитель, сразу кинувшийся выправлять «линию горизонта», отодвигая народ куда-то «за черту», ему одному известную. Писатель все не шел…

Наконец посветлело за дверью, стали-таки выходить сопровождающие, а вот и – ОН!.. Народ выдохнул, ожидая услышать Голос, всплеснул аплодисменты.

Но Александр Исаевич, помахав поднятой рукой, устало нырнул в спецавтобус администрации и тут же был заслонен широкоплечим молодцем с рацией. Еще несколько минут – и кавалькада VIP-машин, сигналя, рванулась в город.

…Я стоял на обезлюдевшей площади аэровокзала, заставленной иномарками и стройматериалами, и вспоминал мужика за моим плечом, маявшегося тем, что опаздывает на свой самолет, но не хочет упустить шанс увидеть и услышать «самого Солженицына» (и, так и не дождавшись, метнувшегося в аэропорт, когда уже закончилась посадка на его рейс). И другого – с трехлетним пацаном на плечах – все твердившего, что не ему, а сыну обязательно нужно увидеть, как Великий гражданин возвращается на Родину (глас народный при этом: «По телеку потом все покажут, надоест еще смотреть»).

Мы с ними, вместе, наблюдали встречу в аэропорту, но так и не увидели толком Писателя, не услышали его (как, впрочем, и он нас). Все проскользнуло в стороне, передернулось, как судорога («вермонтский затворник» – с теми, кого он, если верить рассказам, никогда не жаловал: с чиновниками, с охранниками и с придворной прессой!!!), да и усвистало в даль, с милицейскими «мигалками»…

А в приморское небо натужно поднимался, наконец, подзадержавшийся самолет рейса 5720: ровно два часа, пока ждали борт с Аляски, он, «под завязку» набитый пассажирами, простоял в углу поля, не получая разрешения на взлет. И могу себе представить, что именно ГЛАСИЛ в его душном чреве «народ», наблюдавший то же самое «Александр-шоу», но с противоположной стороны.

История с «безголовьем»

(первая «выборная траги-комедия» во Владивостоке)

«Дума города – орган представительный,

и законотворческой деятельностью

заниматься не может. Она должна

принять предложение администрации города

о формировании бюджетных отношений

и принять дополнительные правила

поведения горожан и городских структур,

чтобы пополнить казну города.

А дальше она мудро заслушивает

отчет о том, как эти деньги тратятся.

Это то звено в системе управления, которое

должно просто существовать…»

    Ю. М. Копылов,
    и.о. главы администрации Владивостока,
    1999 г.

«…тому в Истории мы тьму примеров слышим…»

    И. А. Крылов,
    баснописец,
    1808 г.

Вот столетней уже давности наказ главного героя нашего очерка: «будущий историк, описывая эту «блестящую» страничку из жизни Владивостока, должен будет так начать эту главу: «В этот смутный и длинный период междуцарствия, когда город управлялся тремя лже-регентами, носившими название «членов управы», положение Владивостока было весьма критическое… за неимением головы ему не на чем было подвязать и галстука…»

Но мы, учтя наказ, все ж начнем по-другому: нет ничего нового в мире, и потому давайте-ка припомним сейчас, как господин Панов владивостокским городским головой стал.

Случилось это в марте 1903 г., после почти двухгодичного «безголовья».

1.

«Господа гласные погрязли по-уши в партийных интересах. В Думе – больше партий, чем гласных»

    Викт. Лидин (В. А. Панов)

А в апреле-мае года предыдущего, 1902-го, во Владивостоке прошли очередные выборы гласных Думы, членов городской Управы и нового городского головы.

Оппозиционная в то время газета «Владивосток», возглавляемая председателем думской ревизионной комиссии Н. М. Ремезовым, дала им такую оценку: «выбраны почти все старые, а если и попали новые, так из своих же. Сверх всякого чаяния, в разрез программе, наперекор режиссеру, роль городского головы перешла не ему, а совершенно новому для Владивостока лицу – полковнику Неверову».

Алексей Павлович Неверов, военный инженер, главный инженер-строитель владивостокского порта, член правления Владивостокского местного Управления Российского Общества Красного Креста и член распорядительного Комитета Общества изучения Амурского края, отнюдь не был таким уж «совершенно новым для Владивостока лицом» – новым он оказался, скорее, для политического расклада сил, имевшегося тогда в городе.

Гласные Думы поделены были как бы на две противоборствующие «партии». С одной стороны – казавшийся вечным и бессменным городничий Федоров, «ухозяйствовавшаяся» под ним городская Управа, фактически руководимая (с известной прибылью в собственный карман) членом Управы по хозяйственной части господином Филипченко да поддерживавшие их самые зажиточные (а потому – более привилегированные) «избиратели». С другой – жаждавшие изменить городскую жизнь к лучшему «свежие силы», среди которых особенно выделялись публицисты Матвеев, Ремезов и Панов.

Вот как оценивала сословно-купеческое управление Владивостоком пановская газета «Дальний Восток»: «Муниципальное дело… находится теперь всецело в руках узкой группы лиц – представителей домовладения и торговли, – людей, совсем не интересующихся насущными потребностями населения и отстаивающих в Думе только свои групповые интересы… причем предприниматель обогащается, конечно, за счет того же городского населения… если вы не имеете дома, оцененного в известную сумму, то… гласным вам не быть. Вершителем городских судеб является, таким образом, довольно ограниченный кружок, большинству которого, быть может, совершенно нет никакого дела до общественных интересов… Хозяевами города является торгово-промышленная „взаимно-кредитная“ партия, которая, имея преобладающее число избирательных голосов, легко проводит всех своих кандидатов, изгоняя, насколько возможно, всякую новую интеллигентную струю…».

Н. П. Матвеев (писавший под псевдонимом Н. Амурский) уточнял: «Выражение „думские партии“ совершенно темное… это миф. Есть управа, есть гласные, безмолвно соглашающиеся с нею, и есть гласные, которые считают невозможным безмолвно соглашаться с управою и решаются обсуждать вопросы, предлагаемые управою, изучать их и, иногда, не соглашаются с ее решением. Где же тут партии? Это положительно ни на чем не основанный жупел».

Вторил ему и Н. В. Ремезов: «„Оппозиция“ стремится прежде всего к тому, чтобы городское хозяйство приняло приличный вид, чтобы каждый желающий урвать что-нибудь у города не мог этого сделать и т. д. Добьется ли она таким стремлением одобрения общественного мнения? Ведь, с точки зрения некоторых, общественное мнение, как раз, имеют право выражать только те, против которых и борется „оппозиция“. Ведь многие признают только мнения людей с мошной или с чинами, или, даже, солидных рвачей… „Оппозиция“ ищет не победы над врагами, которыми она никого не признает, а только желает иметь в городских делах и свое суждение, на что она имеет, конечно, неотъемлемое право и желает, чтобы городское хозяйство шло правильно, экономно, разумно и управлялось честно. Да и управлялось Думой, а не управой или „кому не лень“, как это идет теперь».

А «Восточный Вестник» (последний из трех печатных органов, имевшихся тогда в городе), высказывал (в статье «Городская рознь») прямо противоположную точку зрения, обнаруживая «признаки полного раздора между городскими избирателями, то есть с одной стороны многочисленной группой интеллигентов, а с другой наличием избирателей, комплектуемых из местных, по преимуществу мелких, обывателей… полное несходство задач и требований первых – с жизненно-культурными идеалами последних… коренное различие жизненных интересов, искусно раздуваемое на почве прихода-расхода городских средств несколькими полуинтеллигентами гласными, находящими свой собственный и, по всем вероятиям, личный интерес в создаваемом глубоком разномыслии между думскими партиями», которое «с каждым годом становится все глубже и глубже».

2.

«Не томи себя ты Думой…

Больше спи и меньше думай»

    «Памятка» городскому голове, 1903 г.

Нужно отметить, что первым городским головой Владивостока стал еще в конце 1875 г. отставной подпоручик флота Михаил Кузьмич Федоров, с 1873 г. исполнявший должность городского старосты. С тех самых пор, в продолжение почти четверти века, именно он сохранял за собой эту должность (с перерывом: на 1885—91 гг. избирали И. И. Маковского), дослужившись до чина статского советника и успев порядком поднадоесть обеим «городским партиям». Скорее всего, именно поэтому и возникла-то вся выборная коллизия 1902—03 гг. Впрочем, и ему самому, видать, тоже в тягость стало уже управление все разраставшимся городом. Во всяком случае, последние годы г-н Федоров был весьма редким гостем в Думе.

Еще в декабре 1899-го он, проигнорировав остальных гласных, испросил себе у губернатора «для излечения» полугодовой отпуск с сохранением денежного содержания и отправился в Санкт-Петербург, а с апреля 1901-го по самый день увольнения в отставку вообще избегал появляться на заседаниях думцев из-за «вторичной болезни» (как подметил кто-то из гласных, болезнь его была скорее политическая)…

О переизбрании головы тогда жалели очень немногие, ведь и сам Федоров, перечисляя свои заслуги перед Владивостоком на этом посту, смог припомнить только две: возврат в собственность города береговой полосы под базаром (отданной прежде – с его же собственной санкции – Министерству путей сообщения) да освобождение городской казны от необходимости уплаты квартирного довольствия для господ офицеров гарнизона. Как было подмечено на одном из думских заседаний, «ведь надо же было г. Федорову прослужить городу 24 года и на протяжении этих долгих лет ровно ничего для города не сделать!». Даже благожелательно настроенный к молчаливой Управе (и люто ненавидевший голосистую Думу) «Восточный Вестник», и тот не преминул отметить, что «должность городского головы принижена гласными и обезличена многолетней инертностью лица, занимавшего ее в последние годы… поэтому-то никто из уважающих себя лиц и не соглашается добровольно предать себя на четырехлетнее позорище этой разномыслящей толпы, именуемой городской думой…».

К сожалению, в скором времени после своего избрания, утром 7 января 1903 г., А. П. Неверов «после тяжкой болезни» ушел из жизни, – до самой смерти так и не будучи утвержденным в должности городского головы (из-за волокиты с согласованием сего факта по различным министерствам) и даже так и не вступив в новую должность. Злые языки поговаривали, что свою лепту внес в это и В. А. Панов, «клеймивший» Алексея Павловича в своем «Дальнем Востоке» за какой-то мусор во дворе дома (и потому заявлявший уверенность, что новый глава не сможет очистить от грязи и город)…

Уже через две недели после скромных похорон Неверова, 23 января, городская Дума (в составе 35 гласных) проводит «вторичные и окончательные» выборы. В присутствии четырех десятков «публики» на пост градоначальника из 21 предложенного кандидата проходят двое: обитавший тогда в Хабаровске окружной инспектор училищ Приамурского края и почетный мировой судья, действительный статский советник Василий Петрович Маргаритов (получил 19 голосов «за», 16 «против») и так же отсутствовавший на заседании военный инженер, штаб-офицер крепостного инженерного управления (и один из 4-х директоров местного общества любителей охоты) полковник Иван Алексеевич Ющенков (18 «за», 17 «против») – с тем расчетом, что ежели хоть один из них «примет избрание, то город будет с хорошей головой».