Избранное-1. Итого: из разных книг за четверть века

Голосование проводилось до позднего вечера, «в воздухе пахло… черняками (черными шарами, т.е. голосами „против“ – авт.), кандидатурами и… самолюбием, вся мозговая деятельность гласных была сконцентрирована на „курульном“ кресле» (к слову, отсутствовавший на этих выборах Федоров получил всего 9 голосов «за» при 26 «против»).

Голосовали аж три раза, т.к. неясна была позиция победившего в 1-й очереди Маргаритова, на предварительный запрос о согласии баллотироваться ответившего двусмысленной телеграммой: «Благодарю за внимание, боюсь, что не оправдаю доверия». По этому поводу высказался гласный Ремезов: «при данном составе городского управления между пальцами у города проходит почти такая же сумма, как и весь его годовой бюджет; между тем, при хорошем управлении эта сумма удваивала бы доход города, потому лучше просидеть здесь хоть целую неделю, чтобы выбрать вполне достойного голову».

В тот же день телеграммами известили обоих избранных, и уже 25 января Маргаритов отказывается от предложенной чести, а к 28 января получен и отказ Ющенкова (кстати, на выборах была озвучена такая вот оценка поста градоначальника, сделанная ранее «дельцом» Маковским: «…если бы мне дали 20 тысяч, я бы не пошел в головы, потому что меня станут бить по карману в моих коммерческих делах»).

Городовое положение Российской Империи вековой давности (в отличие от Конституции Российской Федерации образца 1993 г.) предусматривало в таких случаях назначение городского головы генерал-губернатором.

3.

«Ах, город, город безголовый,

Шантан в нем есть, но нет… голов!»

    Додо, 1903 г.

В связи с этим 30 января в доме военного губернатора было созвано (по инициативе исполнявшего обязанности губернатора действительного статского советника Смирнова) «особое совещание из городских представителей и именитых граждан города для решения вопроса, кого назначить на пост городского головы».

В конце концов, после долгих споров остановились на двух кандидатурах – замещавшего тогда градоначальника коллежского асессора Константина Фроловича Ильницкого (зубного врача, санитарного попечителя и, к тому же, члена правления местного Общества Красного Креста) и директора городского общественного банка отставного подполковника Казимира Александровича Высоцкого (по совместительству – председателя правления Владивостокского потребительского общества, председателя вольного пожарного общества и начальника городской пожарной дружины), которых и решено было предложить на усмотрение администрации области. Последняя, впрочем, отнюдь не жаждала лишний раз соваться в городские дела и брать на себя обязанности Думы (со всей вытекающей из них ответственностью)…

4 февраля «Дальний Восток» сообщил читателям, что «вопрос с городским головой принимает нормальное течение… от В. П. Маргаритова получена телеграмма о согласии принять должность, если со стороны его начальства не встретится препятствий. По этому поводу им посланы телеграммы в министерство народного просвещения и Приамурскому генерал-губернатору. Вопрос выяснится через неделю». Ровно через неделю «вопрос выяснился», и 11 февраля потенциальный голова вновь отказывается от предлагавшейся ему должности.

Еще через пять дней во «Владивостоке» появляется такая заметка: «Городское безголовье заставляет думать многие головы. Областное по городским делам Присутствие выдумало бывшие выборы не утверждать, оно нашло, что один гласный участвовал в выборах не по закону, не имея на то права (если не ошибаемся, г. Суханов, исполняющий обязанности вице-губернатора), и потому решило произвести новые выборы, сиречь – пусть Дума выбирает себе голову сама. Высоцкого все-таки назначать администрация очевидно не склонна, а жаль. Нам нужен именно такой энергичный и дельный человек, как г. Высоцкий.» Там же описывается и дикая ситуация, сложившаяся в городе – уже сатирически:

«…Я слыхал, что мы едва ли
Будем «голову» иметь…
Бедный город наш в печали…
Как его не пожалеть!
Он имеет, без сомненья,
Руки, даже не одне,
Руки те у нас движенье
Всей его дают казне…
И желудок необъятный
Наш имеет городок,
Он общественный, понятно,
Очень любит пирожок.
Все в нем кажется прекрасно,
Но к несчастию, увы,
Руки с брюхом нам опасны
С недостатком головы.
Впрочем, есть благие вести…
Ходит в городе молва,
Будто есть здесь голова,
Но лишь только… не на месте.»

А 18 февраля «Дальний Восток» вдруг ошарашивает город новым объявлением, в жирной рамке:

«В пятницу, 21 сего февраля,

в пять часов по полудни, назначено

ЭКСТРЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Владивостокской Городской Думы, для выбора

Городского Головы.»

Через день, т.е. накануне экстренного заседания, 13 гласных собираются вечером в отдельном кабинете ресторана Кишеля и пытаются выработать единую линию поведения, остальные же все это время «кучкуются» по двое-трое…

В пятницу 21 февраля в городе (как всегда – неожиданно) выпал большой снег. И в тот же день в шесть часов вечера Дума собралась на экстренное заседание. В повестке – только один вопрос: выборы главы города, с полным (по требованию администрации) соблюдением буквы закона.

Это собрание могло бы послужить основой для увлекательнейшего романа – по своей лихо закрученной интриге и кипению страстей, «…но мы Истории не пишем» и потому попробуем изложить всю фабулу как можно короче и суше.

4.

«Городская управа объявляет, что ловля собак

в городе началась… Все собаки без знаков, или с знаками прошлого года, будут считаться бродячими. Ценные собаки с соответствующими знаками, если будут бродить по улицам города, так-же будут считаться за бродячих»

    Газета «Дальний Восток», 20 февраля 1903 г.

«Исполняющий обязанности главы краевого центра…

подписал постановление «Об организации борьбы

с безнадзорными животными на территории

г. Владивостока»… Этим же постановлением милиции предписано создать оперативные группы снайперов по отстрелу бродячих животных. Эти бригады будут работать исключительно по ночам»

    Газета «Владивосток», 15 января 1999 г.

На заседании присутствовало необычайно много гласных, даже те, кто вообще никогда не посещал подобные мероприятия (присяжный поверенный Баженов, например) – 36 человек, обычно их больше двух десятков не набиралось.

Вначале сдали записки с предложениями, кого бы каждый из гласных хотел видеть главой города. Таковыми оказалась почти половина собрания, наибольшее число голосов набрали Высоцкий (14), Польский (13), Суворов (13) и Панов (10), остальным досталось по одному-два голоса.

Попавшие в список Панов, Ремезов и Баженов баллотироваться сразу же отказались. Решено было остановиться на первых трех. После чего и начала развиваться подготовленная (по-видимому) заранее интрига: «прокатив» первых двух (Высоцкий… 16 «за» и 20 «против», Польский 17 «за» и 18 «против»), перешли было к третьему, но… тут вышел конфуз. Третий по списку, г-н Суворов, как оказалось, «из залы скрылся и кто-то из публики заявил, что он от баллотировки отказывается». Четверо гласных даже поведали всем, что, когда провалили аптекаря Польского, Суворов радостно заявил им: «Ну, банк сорван, теперь мне здесь делать нечего!»

После долгих и жарких споров-дебатов выясняется, что накануне заседания кто-то очень плотно «поработал» с голосующими (уж не в том ли самом ресторане Кишеля?), в результате чего собрание, прежде почти договорившееся выбрать Высоцкого, было умело «перенастроено» на кандидатуру богатого подрядчика и заводчика, купца 1-й гильдии и члена попечительного о тюрьмах комитета Михаила Ивановича Суворова. А тот, покинув зал, получается, подложил всем свинью: «когда была выставлена кандидатура Суворова, некоторые решили поддержать его, в результате – мы снова остаемся без головы… такой поступок называется недобросовестным… Суворову нужно было только сорвать выборы!».

Необходимо заметить, что М. И. Суворову этот пост прочили и раньше, еще на первых выборах (по предложению члена Управы В. Е. Филипченко), но тогда он от него наотрез отказался. Представьте радость некоторых думцев, когда перед самыми вторыми выборами их обнадеживают тем, что теперь-то уж Суворов согласен («полагали, что этот крупный подрядчик пожертвует некоторой долей своих интересов в пользу города») … Чувства же думцев после того, как стало понятно «подлое предательство», можно передать лишь одним словом – фрустрация.

Некоторые особо горячие головы предлагали даже тотчас изгнать г-на Суворова из числа гласных Думы. Всеобщий ажиотаж был таким, что и тихо молчавшие до сей поры – возроптали. За «изменника» осторожно вступился лишь… гласный Панов (возможно, дальнейший ход городских событий способен объяснить это): «Как же можно баллотировать поступок гласного Суворова, если так поступить он имел полнейшее право».

Полагаю, нет ничего удивительного в том, что Панов был тут же поддержан председателем собрания Ильницким, членом Управы Филипченко и гласными Баженовым и Кузнецовым (прежде в работе Думы не замеченными).

Так что изгонять никого не стали, даже в протокол сие не внесли. Пробаллотировали еще двоих, следующих по списку (Суханова и Цорна), но обоим достались в основном черные шары. Тогда поступает отчаянное предложение: баллотировать вообще всех подряд – Баженова, Панова, Михайловского, Ремезова. Однако те вновь заявляют самоотводы.

При этом редактор газеты «Дальний Восток» В. Панов, прекрасно понимая, что больше 10 белых шаров из 35 возможных ему на выборах не получить, да к тому же «у него до сих пор не кончена тяжба с городом по поводу захваченной городской земли (размером почти с целую улицу, прилегающую к собственному зданию его паровой типо-литографии! – авт.) и поэтому избранным он быть не мог», ответствует кратко: «Решительно отказываюсь!».

Редактор же газеты «Владивосток» Н. Ремезов оказывается более многословным: ««Я не прочь послужить городу, и для работы этой у меня еще хватит и сил, и энергии, но наше городское хозяйство находится в особых условиях, с которыми я хорошо знаком, и нахожу возможным служить только тогда, когда уберут старую управу; и самое здание необходимо дезинфектировать (Усиленный звонок председательствующего. Всеобщий хохот). Но на мое предложение, конечно, собрание не согласится, а потому я отказываюсь!»