Блаженство кротких

– Понимаешь в чем дело, Серёж, – с трудом выдавил Можайский, – Не распространяйся ты особо при нём… Ну, если почувствуешь, что лишнего выпытывает. И не только по этому случаю. – Сергей напрягся, и молча разглядывал никелированную ручку бардачка с золотистыми выпуклыми буквами, дождавшись продолжения, – Я не доверяю Мостовому. Всего рассказать не могу, но есть причины, поверь.

Что-то щёлкнуло в голове. Зачем он это сказал? Ерохин ощутил спиной холодную испарину и повернулся, упёршись в бездонные глаза полковника. Не выдержав пробирающего взгляда, Сергей отвернулся. Сознание, отягощённое служебным нарушением, перевернуло всё на свой лад: А может он прощупывает? Подозревает, что я чего-то скрыл?

– Сергей? … Сам понимаешь … Строго между нами.

– Да, – с трудом выдавил Ерохин.

Они поднялись наверх (Сергей на ватных ногах). И тут он вспомнил, – Товарищ полковник, надо решить вопрос безопасности подследственных.

– Уже решён. Было отдельное совещание у Мостового с руководством СИЗО.

Заходя к экспертам, Ерохин столкнулся с неординарным субъектом в черных джинсах и клетчатом свитере на голое тело. Серые волосы сходились на затылке нелепым хвостом до плеч. Крупное высокое лицо. Вертикальные морщины на впалых щеках и широко расставленные глаза. От этих глаз хотелось поёжиться.

Поприветствовав Ерохина затяжным кивком, он быстро удалился. Мурцева и Байкалов в задумчивости сидели за столом.

– Что это было? – спросил Ерохин.

Тамара лукаво ухмыльнулась, – Майор Лотарёв. Роман Николаевич. Крупный специалист по тоталитарным сектам.

– Надо же! Я бы его самого за сектанта принял. Или за провидца-астролога.

– Он наверное взглядом подавляет адептов, – усмехнулся Байкалов.

– За-ато ка-акой мущщина, – гнусовато протянула Мурцева и закатила глаза, заставив улыбнуться напряжённого Ерохина.

– А что сказал? – Ерохин уселся в кресло.

– Да ничего особенного, – Байкалов махнул рукой, – Провёл экскурс по современным сектам. Религиозным, мистическим, оккультным, сайентологическим. Сказал, что информацией о сектах солнцепоклонников с культом божества Атона, он не обладает. Обычно, вокруг языческих богов не образуют секты. В лучшем случае, клубы по интересам – медитируют под деревьями, обливаются водой, греются на солнце, прыгают в прорубь. Но в поле зрения полиции обычно не попадают. Поэтому, он предполагает, что в нашем случае, скорее всего что-то другое.

– Что? – Ерохин ухватил подлокотники.

– Этого он не знает, но обещал сегодня порыться, поискать материал. Завтра собрался беседовать с Климовым, – ответила Мурцева.

– Это правильно. Значит ждём до завтра. Что-нибудь ещё есть?

– Зайди к Ренату. Они с Олегом недавно прибыли, – ответил Байкалов.

В этот момент, волной нежных запахов впорхнула Ирочка с письмом из ГИБДД.

Ответ отрицал факт происшествия, и вновь зародил сомнение в признаниях Климова.

Но кое в чём он оказался прав, как выяснилось из доклада Хабибуллина.

У «Чайки» их встретил огромный костёр из половых досок и старой мебели. Ветер разносил клочья горелой бумаги. Частный санаторий закрылся на капитальный ремонт. Аренда здания истекла. Коллектив отправлен в длительные отпуска. Руководство в полном составе отдыхало на курортах Юго-Восточной Азии. Списки сотрудников пришлось запрашивать в налоговой службе.

Неимоверно долгий день наконец завершался.

Открыв дверь, Элька молча исчезла в кухне. Она истекала досадой, как кружка, переполненная тёплым пивом.

– Радуйся, Ерохин! Он на меня не клюнул. Вот старый дятел! – Она не находила себе места. – Теперь у тебя нет шансов, зато появилось спокойствие. Да?!

Сергей с трудом подавлял улыбку глядя на рыжее облако злости и уязвлённого самолюбия, снующее из комнаты в кухню.

– Ну вот зачем этому козлу нужны кровь, моча и тест на беременность от экзальтированной женщины, морально опустошённой, бьющейся в путах душевных мук и поисках утерянных сакральных ценностей, да ещё цитирующей Блаватскую?

Стенания неудавшегося агента стали лучшей колыбельной для Сергея, сладостно плывшего в туманную даль.

22. Гусельникова.

Утро ударило в набат.

Разбился Козак. На мотоцикле влетел в опору развязки. Без документов, личность установили этой ночью.

Слова генерала Мостового были пронизаны скорбью о трагически погибшем перспективном молодом сотруднике. Речь прерывалась плачем Ирины. Не выдержала даже Тамара. Смущённо отводил розовые глаза капитан Хабибуллин. Бледный Можайский, так и не успев объясниться с генералом, сидел молча, потупив взгляд.

Огромный букет гвоздик в строгой вазе чернённого серебра стоял под траурным портретом в вестибюле.

Отходя от шока, сотрудники возвращались к работе.

Овечникова находилась в коме, в стабильно-тяжёлом состоянии.

Ренат с Олегом отправились по адресам персонала санатория. По первым двум – никого, что наводило на подозрения. Третья точка находилась в одной из циклопических многоэтажек Купчино.

– Здесь, – сказал Вареный, глядя на белую табличку с номерами квартир. Домофон ответил женским голосом, – Да? Кто там?

– Гусельникова Наталья Николаевна?

За паузой последовал неуверенный вопрос, – А кто спрашивает?

– Откройте, полиция, – выпалил Варёный, а Хабибуллин, мягко сдвинув его, добавил, – Нам надо прояснить некоторые вопросы по санаторию, в котором вы работаете в бухгалтерии. Так?

С глухим урчанием щёлкнул магнит, и стальная дверь подалась наружу.

На четвёртом этаже выглядывала испуганная женщина средних лет в домашнем халате. Из-под цветастого шарфика на голове выбивались темно-русые локоны. Пахло сырой пылью и туалетной химией.

– Вы извините, я тут прибиралась. – Она рассеянно глянула в удостоверения, – Не разувайтесь, проходите на кухню. А что случилось? Санаторий же на ремонте, я в отпуске.

Со слов Гусельниковой, за четыре года работы, она не слышала о каких-либо подозрительных методах лечения. Вопрос о приверженности отдельных сотрудников нетрадиционным религиям, она не поняла, затем, прояснив, мило улыбнулась, сузив серые глаза.

– Солнцепоклонники? Какая там религия? – Она склонила голову набок. – Чудачество всё это. С год назад мода пошла, как игра какая-то … Не понимаю, чего им не хватает, может скучно людям? – немного задумалась и опасливо оглянулась в сторону входной двери, – Но я думаю, это они перед бизоном прогибаются … ой, ну в смысле, перед Сергей Адамычем, главврачом. А что? Зарплата в санатории хорошая, каждый боится место потерять, вот и лебезят, кто как может. А он у нас на этом деле повёрнутый.

– А вы как?

– Я – нет. Мы, бухгалтерские, как-то в сторонке остались, за спиной Анны Александровны, главбуха нашего.

– Что они проповедуют? – спросил Варёный.

– Не знаю, – она удивилась такому вопросу, – Выходят на рассвете к солнцу. Зимой, когда светает поздно, мы в окошко подсмеиваемся, мол повёл бизон своё стадо. Это когда они к реке идут. Минут через двадцать все трусцой назад – вроде оздоровительной гимнастики.