Тайны петербургских предместий. Казна генерала Майделя

Тайны петербургских предместий. Казна генерала Майделя
Валерий Пикулев

Готов ли ты отправиться в своё прошлое, чтобы изменить настоящее и создать лучезарное будущее? Сможешь ли противостоять соблазнам и, отыскав заповедный клад, сохранить при этом свою личность, не предать друзей и идеалов юности? Готов ли пройти по извилистым лабиринтам судьбы и не заблудиться в них? – Готов? Тогда эта книга для тебя!Роман основан на реальных исторических событиях и повествует об одной из драматических и таинственных страниц истории северных предместий Санкт-Петербурга.

Тайны петербургских предместий

Казна генерала Майделя

Валерий Пикулев

© Валерий Пикулев, 2018

ISBN 978-5-4490-7136-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тайны старинных кладов! – вы будоражили детское воображение, волновали юношескую кровь, заставляя вновь и вновь перелистывать страницы пиратских романов, снова и снова разглядывать еле заметные пометки на блеклых репродукциях старых разбойничьих карт!

Послания далёкой старины, доверенные пожелтевшим листам древних манускриптов… – сколь много веков пронесла над вами Река Времени, истирая в прах! – Лишь жалкие обрывки выплеснула она к нашим ногам, на болотистый берег нынешних дней… лишь крохи мыслей и знаний, коими владел тот, кто покрывал неровными строчками листы полуистлевшего теперь, – увы! – пергамента!

Что же скрывалось за этими тайнами? – Древние поверья предков, колдовские обряды? Или описания примет, по которым только и можно определить вожделенные места захоронений сокровищ, неизвестно кем и как добытых? И какой неизмеримой глубины достигло отчаянье от невозможности тайны сии хранить далее, – чтобы довериться тонким листам пергамента в зыбкой надежде быть когда-нибудь и кем-нибудь воспринятыми!

А может, дело совсем и не в тайнах старинных кладов, а лишь в той поре нашей жизни, когда так хочется что-то открывать и что-то находить? – В нашем детстве, в юности нашей? И мы, кому удалось прикоснуться к этому, остаёмся ли, огрубевшие душами, верными тем сокровенным мечтам, бередившим когда-то молодое сознание, – верными тому источнику живой воды, который так легко замутить?!

Часть 1. Пиратские клады

Море спокойно… Поверхность лагуны слегка рябит под дуновением бриза, бликуя и переливаясь оттенками зеленоватой голубизны. Солнце в зените и печёт немилосердно.

Островок, затерявшийся в южных морях… Пустынный пляж. – Ни криков чаек, ни шумного вздоха случайной волны! Лишь угловатые тени кокосовых пальм да едва уловимая полоска прилива. Струйки песка меж пальцев обжигают кожу, навевая сон…

Море сливается с небом в лёгкой прозрачной дымке. Ситлуэт бригантины, стоящей на якоре в трёх кабельтовых от берега; наблюдатель в «вороньем гнезде» да одинокая фигурка вахтенного на баке, – вот и все признаки жизни…

Левый борт парусника, обращённый к острову, окутался беловатым дымком. До слуха доносится приглушённый раскат пушечного выстрела. – Полдень! От борта судна отваливает шлюпка. Взяв курс на берег, она медленно приближается с каждым взмахом трёх пар вёсел. Стекающая с них вода сверкает на солнце расплавленным серебром.

Искупаться, что ли, ещё разок?! Да подыматься лень. Ну и акулы… – Так и лежал бы себе, размышляя о пиратах, о несметные сокровищах, о бликах южных морей… о том, что завершилась эта нудная четвёртая четверть, а с нею и шестой класс, будь он неладен!

Шлюпка так близко подошла к берегу, что её теперь невозможно разглядеть сквозь заросли камыша. Ещё один хороший гребок, ещё один дружный взмах вёсел, и…

И в камышах, обступивших пляж, создавая в этой части берега уютную бухточку, что-то зашуршало… и на берег вылез весь обвешенный тиной Борька.

– Не, раков здесь нету, – констатировал он, отвлекая Вениамина от сладкой дрёмы, – за раками надо на реку Сестру, а тут, на Разливе, нету их.

Ну и дёрнуло же его со своими раками! В самом интересном месте прервать!

Шестой класс, надо сказать, завершён не как-нибудь, а с отличием! В этом, пожалуй, и заключена вся прелесть начавшихся летних каникул. Теперь и оттопыриться не грех на всю катушку, о пиратах помечтать, о кладах там… о дальних южных морях!

Всего лишь позавчера Вениамин прикатил со своими на лето в их старинный каменный дом, – «родовое гнездо». Приехали налегке: всё необходимое для дачной жизни в доме имелось и никогда на зиму не увозилось. Здесь можно бы и зимовать, да только не очень-то хотелось заморачиваться топливом на зиму, поездками в школу… да и «удобства» во дворе… А так, летом, жили они в Александровке уже много лет: жил и Веня с самого рождения, жили его родители, и бабушка с дедушкой. Вот, и в этом году…

Приехали не как-нибудь, а на новеньком «москвичонке». Только въехали во двор, а Борька со своими уже здесь, – в нынешнем году они у тёти Ульяны сняли весь второй этаж с маленькой кухонкой впридачу, – улыбается, рот до ушей, и рожицы строит всякие.

Боря перешёл в шестой, и всего одна тройка! – уж больно хлестался. Вениамин не стал выпячиваться с пятёрками, – пусть покобенится. Друзья были рады встрече: целый год не виделись! Теперь снова поле, залив, озеро… Эх! – Хорошая это штука, лето!

Тётя Ульяна, – хозяйка небольшой дружной семьи, – жила в своём доме постоянно и за имуществом соседей приглядывала (ей даже ключи на зиму оставляли), да и между огородами внутренних границ не было. Дедушка Вени дружил с дядей Аликом, мужем тёти Ульяны, – после войны, когда те переселились сюда из-под Порхова «на землю предков», как поговаривал дядя Алик, дедушка одолжил им довольно большую по тем временам сумму на постройку дома и с возвратом долга не торопил. Так и жили все вместе, наслаждаясь природой, чистым воздухом и красотой человеческих отношений…

Посёлок в пору, о которой повествуется, – а это 1966 год, – восхищал глаз! Даже теперь в нём, испахабленном заборами новороссов, остались следы былой красоты!

Расположенная под Ленинградом, близ озера Разлив, у Финского Залива, Александровка была построена в конце позапрошлого века графом Стенбок-Фермором, скупившим под дачи земли от Ольгино до Тарховки, и с тех пор гордо носит его имя.

Настоящим же достоянием Александровки в пору, о которой идёт речь, было не озеро и даже не залив, с берега которого в хорошую погоду можно различить форты, Кронштадт и Ораниенбаум… – Её достоянием было широкое поле, отделённое от посёлка задёрнутым ряской Горским Ручьём и ещё не отданное «на растерзание» садоводам, чьи халупы и коттеджи в настоящее время образовали, по существу, Нью-Александровку.

Поле это, обрамлённое с двух сторон лесом, с третьей – уже упомянутым Горским Ручьём, а с четвёртой – Левашовским шоссе (по которому проходит теперь окружная дорога, ведущая через дамбу, в Кронштадт), было, собственно, и не очень-то велико: всего пять квадратных километров. Однако, взобравшись на любой из пригорков, раскиданных в живописном беспорядке по всему пространству, окинув завороженным взором волнующееся под порывами ветерка море тимофеевки, всмотревшись в бездонную синеву неба и отыскав словно вмороженных в её ледяную глыбу жаворонков… – можно было ощутить бесконечность! Бесконечность пространства и бытия!

А на картофельных грядках можно разглядеть и важных чибисов с кокетливыми косичками, оглашавших окрестности своими пронзительно-пискливыми криками.

Неповторимо поле и в закатные часы. Косые лучи заходящего солнца, придавая рельефность каждому кустику, каждой былинке, создавали то умиротворённо-спокойное настроение, когда не слишком даже утончённый человек способен сочинять стихи!

А, когда сумерки, сгущаясь, опускались на землю, оседая росой на траве, и туман лёгкой ленточкой тянулся над болотцем, расстилаясь затем огромным слоистым покрывалом над засыпающим полем, – и меж этими слоями легко различались дальние холмы, – как хорошо дышалось этой влажной прохладой в такие часы!

Вот, о нём-то, об этом поле, и пойдёт рассказ. Именно, оно станет сценой драматичных и, поистине, таинственных событий, о которых речь дальше.

– … Послушай, Боб! А ты чё, всё лето хочешь раков ловить? – Скажешь тоже! Это я так. Вот если б лодку достать, тогда можно было бы… Да только у дяди Алика нету, а чужую отвязывать, – пендалей надают! Борька покосился на чью-то, плескавшуюся на воде лодку, привязанную цепью с замком к толстенному железному столбу. На борту лодки чёрной краской был жирно выведен регистрационный номер.

У дяди Алика, мужа тёти Ульяны, лодки, и правда, не было, зато были другие странности… – они-то и явились причиной повествования, но о них чуть позже, а пока…

– Да-а! – поддакнул Венька, – с лодкой было бы куда интересней! Можно и на залив махнуть, к островам. Там старинные пушки… и клад, может, какой-нибудь спрятан! В пиратов поиграли бы… Как в южных морях, – острова с сокровищами! Вот, это да-а!

– Верно мыслишь, старик! – вздохнул Борис, – когда вырасту, обязательно капитаном дальнего плавания стану! … Или куплю резиновую лодку.

На другой день с утра было пасмурно. Шёл мелкий противный дождик. Он так и моросил всё утро, – ни в поле выйти, ни к озеру смотаться! После обеда сидят Боря с Венькой на крыльце у тёти Ульяны и не знают чем бы заняться.

– Знаешь, мне вчера отец из города книжку приволок, – «Остров сокровищ», – вот это да-а! – с восхищением произнёс Боб, – весь вечер читал. И сегодня буду.

– А мне дашь потом почитать? – Веня дунул на головку одуванчика: маленькие парашютики тут же опустились, едва вылетев на дождик. – Потом дам…

Они замолчали. Каждый о своём думал. – О своём острове сокровищ в южных морях. Вот бы туда, на бескрайний морской простор, где, – куда ни кинь восторженный взгляд, – изумрудные волны до горизонта! А на горизонте, словно мираж, – остров с пальмами… и пиратскими сокровищами!

– А знаешь, Вень… – Боря помолчал немного, разглядывая божью коровку на стебельке тимофеевки: она, спотыкаясь, доковыляла до кончика травинки, а затем вдруг, расправив крылышки, полетела куда-то под дождём, на небо, «где её детки кушают котлетки», – так это… за кладами надо на другой берег Разлива смотаться, – он снова умолк, загадочно улыбаясь в предвкушении эффекта, который, по его мнению, должен был оказать на собеседника ещё не озвученный остаток мысли, – … там раньше была финская территория, и на заброшенных хуторах, говорят, они много кладов зарыли.

– Так ведь туда каждый день на поезде надо ездить; мне столько денег и не даст никто, – Венька с сожалением причмокнул, – разве что редиской торговать пойти вместе с Тонькой. Боб хихикнул, вспомнив о Тоне. – Да-а! С ней бы мы наторговали!

У Олега и Ульяны Лутиных была единственная дочь – Тоня. Тонечка отличалась трудолюбием, но её отношение к нехитрому и в то же время нелёгкому деревенскому труду можно объяснить скорее не тягой к земле и к сельскому укладу, а желанием хоть чем-нибудь помочь родителям. И она помогала чем могла… – Особенно ей удавалось торговать на местном рынке овощами: даже тётя Ульяна, с её жизненным опытом, не смогла бы похвастать такой выручкой!

Как-то раз, прошлым летом, у Тониной подружки по школе, – все ребята местных жителей ездили в школу, в соседнем посёлке, – не ладилась торговля: уж и день-то кончается, а больше половины пучков редиски не проданы! И вот тогда сметливая Тонечка предложила ей свою помощь: перевязала все пучки, сделав их раза в два меньше, и цену убавила соответственно, – раза в полтора… И через час у неё всё раскупили! – Ну и часть выручки себе взяла, конечно же, – по справедливости (мать подружки потом к тёте Ульяне приходила эту «справедливость» восстанавливать).

– Не, старик, редиской не годится… Мы что-нибудь получше придумаем. Вот если… – Борька наморщил лоб и почесал под носом, – если б лодку самим построить! Построим и будем плавать по Разливу туда-сюда хоть каждый день, а заодно и рыбы наловим.

– Да не-е, лодки нам не построить, – возразил Веня, вытряхивая песок из сандалий, – её ведь и конопатить надо и смолить… и каждый раз потом домой таскать с озера: нельзя же лодку там оставлять без цепи и без номера, – стырют! А вот если плот… – он помолчал немного, надевая сандалии и что-то обдумывая, – … если построить плот, – всего с десяток брёвен! – так его можно прямо на озере и держать, кому он нужен-то! Да и строить лучше у самого озера. Подумаешь! – Связал брёвна верёвками да досочек приколотил гвоздиками – и готово!

– Верно! – тут же согласился Боб, что, впрочем, на него не было похоже: он всегда норовил поспорить и настоять на своём. А тут сразу и согласился. Чудно как-то. Ну да ладно, – согласился и хорошо. Значит, предложение и вправду стоющее оказалось.