Причудливые виражи

Удовлетворения не получила, но исполнила ещё один дубль для надёжности, затем отпустила мужское достоинство, брезгливо вытерла руку измазанную в сперме о промежность любовницы с раздвинутыми ножками.

Всё это время Антон Фёдорович стоял, корчась от боли, с открытым ртом и лихорадочно пытался вдохнуть.

Вела Марина Леонидовна себя по-царски, очень достойно, словно на приёме у короля: медленно, с уважением плюнула любимому в харю, затем церемонно откланялась, развернулась и, гордо подняв голову, медленно вышла из кабинета.

Истерика у неё началась позже, когда осознала, что всему конец, что только что размазала на чужом женском животе свою любовь, что прошлого уже не вернуть.

– А ведь Антон каждый вечер на совещания ходил. И в выходные. Сколько же баб он успел за это время оприходовать? А меня насиловал по-быстрому. Вот такая любовь!

Марина Леонидовна допила вино прямо из горлышка, уселась в лужу и начала класть грязные блинчики на голову.

Только когда вся превратилась в комок грязи, опомнилась, осознала, что никуда от Антона уходить не собирается.

– Сам напросился. Впредь без отчества обойдётся. Не достоин. Это он на службе пан, а дома пусть теперь сам на цыпочках ходит. Относительно секса сама буду решать. Да, справку, справку нужно потребовать. И самой провериться не мешает.

– Имидж значит, статус? Будет тебе статус. Теперь тебе репутация дорого обойдётся. Завтра же лечиться начну, от стресса и сексуальной неудовлетворённости, и жить буду, как мне, а не ему нужно.

– Той профурсетке, что ножками дрыгала, лет семнадцать, не больше. Хотя, кто их, нынешних поймёт, ещё в школе науку соблазнения постигают. Да то их личное дело. Ах, Анотон Фёдорович, ай пройдоха, ай пошляк, ай кобель. Ну да ладно, клин клином вышибают. Найду и я себе отдых для души, покажу, что почём. Всё прощала, но такое…

– Имидж большому чиновнику портить не годится, себе дороже. Но своё фи покажу. Как аукнется – так и откликнется.

– Видно, для того, чтобы об меня ноги не вытирали, нужно стать настоящей стервой. Стану. И цену себе сама назначу. Большую цену. Хочу настоящего горячего секса, чтобы пар из ушей, но не мимоходом, а с чувством. Влюбиться хочу.

– Душа требует сатисфакции, отдохновения и праздника. Но сначала успокоиться нужно и себя надлежащим образом преподнести. Принцесса, говоришь?

Грязь в луже оказалась настоящая, жирная, прилипчивая. Марина Леонидовна дошла до пруда, посмотрела на холодное солнышко, которое всё ещё светило, словно правда было лето, на свинцовую воду, и неспешно, с достоинством забралась в него прямо в одежде..

Мылась долго, словно с удовольствием. Видимо адреналин в крови притупил чувства. Продрогла до самых костей, но больше не плакала.

Антон Фёдорович был дома, неуверенно покашливал в своём кабинете.

Марина сбросила с себя мокрую одежду, осталась лишь в украшениях из золота, энергично намяла соски, чтобы эротично набухли, и в таком виде прошлёпала в кабинет.

– Там в коридоре грязь, прибери, любимый. Шмотьё отнеси на помойку. Я пока погреюсь в ванной. Да, кофе мне сделай и денег на завтра оставь, да не жмись. Мне теперь много денег нужно будет.

– Это, Марина Леонидовна, я…

– Проехали. Плевать я хотела на твои похотливые подвиги. У нас с тобой, милый муженёк, новая жизнь начинается. А пока делай, что сказала. Два раза повторять не буду. Я всё поняла, это ты по службе старался.

– Нам нужно поговорить.

– Не нужно. Если боишься развода – расслабься. Всё в порядке. Отныне у нас с тобой брак по расчёту. Насчёт секса – не скажу, не решила пока. Брезгую. Ты же мальчик большой, самостоятельный, а я понятливая. Быть у воды и не напиться – глупо. Дают – бери. Но сам понимаешь – за всё нужно платить.

– Извини, если нанесла травму твоему мужскому достоинству в прямом и переносном смысле. Спонтанная реакция на предательство. Не хотела опускаться до стычки с соперницей. У тебя ассистентки – девочки сладкие, молоденькие, быстро вылечат. Только впредь паспорт хотя бы спрашивай, посадят неровен час за совращение малолетних. Мне муж на свободе нужен.

– Значит…

– Ничего это не значит. Иди, выполняй. Замёрзла я. Коньяк у нас есть?

– Не знаю.

– Впредь чтобы знал. От вина меня пучит. Коньяк или виски.

– Извини…

– Да пошёл ты! Дон Жуан из Хаципетовки. Кофе не забудь сделать.

– Марин, одежда дорогая, новая.

– Для тебя теперь Марина Леонидовна. Ты меня что, на помойке нашёл? Где твоя коммунистическая сознательность? Долго ждать буду? Я уже в ванной.

Антон Фёдорович, как ни странно, стерпел. Недели две по вечерам сидел дома. Потом успокоился, опять начал совещания посещать. А Марина Леонидовна приступила к активному поиску подходящего персонажа для реализации операции «Возмездие».

Где отыскать настоящего героя, на которого можно положиться, ведь с ним возможно даже спать придётся?

Но сначала другой вопрос нужно решить. Куда бы вы положили нужную вещь, если не хотите, чтобы её обнаружили или украли? Конечно, на самое видное место. Там надёжнее всего. А какое в областном городе самое видное место, о котором ничего предосудительного сказать невозможно?

Больница. Или медицинский центр. Там докторов молоденьких…

Самая хитрая хитрость – не хитрить. Положи бриллиант в воду, никому в голову не придёт там его искать – прозрачный.

Рисковать напрасно, нарываться на неприятности, Марина Леонидовна не хотела. Ни к чему. Зная характер мужа, заметив, что он начал забывать урок вежливости, девушка знала, что скоро Антон перейдёт в наступление.

Марина к такому повороту событий подготовилась, заранее отрепетировала диалоги и аргументы.

– Антон Фёдорович, что вы скажете о медицинском центре Министерства Путей Сообщения нашего города, есть там хорошие специалисты?

– Для тебя, дорогая, самых лучших найду.

– Вот и чудненько. Пришли-ка за мной машину завтра часам к девяти, пусть отвезут. Нужно специалистам показаться.

– Что за недуг у тебя, солнышко?

– Несколько проблем. Разные: по женской части по причине твоей неверности, нервы у меня расшалились, диетолога опять же посетить нужно. Сам намекал, что постарела, обабилась. Пора собой заняться.

– Чего глупости вспоминать? Ты у меня самая красивая.

– Но-но, видела, на кого у тебя конь кашляет. Всю руку вожделением обтрухал.

– Всю жизнь вспоминать будешь?

– И буду. Пока все грехи не замолишь.

– Говори, чего тебе хочется.

– Чего хочу – у тебя нет.

– Из-под земли достану.