За полчаса до любви

Женщина… да, это была она, Ирина. Сомневаться было не в чем.

Мужчина… тот самый, что был на их свадьбе, якобы одноклассник. Помнится, он пожирал невесту глазами, надолго задержал рукопожатие, о чём-то с ней разговаривал наедине.

Любовь, которая не ржавеет?

Любовники сели недалеко от окна. Их хорошо было видно.

Мужчина накрыл руки Ирины своими ладонями.

Смотреть на это не было сил, но и оторваться от зрелища было невозможно.

Парочка заказала мороженое и кофе. Скорее всего, поговорят и куда-то поедут, какое свидание без вина?

Кондратьеву стало плохо от осознания, что его жена…

А если это невинная встреча с одноклассником? Нужно досмотреть до финала.

Кафе было пустое. Кроме этой парочки – никого.

Официант принёс заказ и удалился.

Спустя несколько минут мужчина пересел на сторону Ирины, обнял её, зарылся лицом в копну каштановых  волос.

Поцелуи не заставили себя ждать. Пальцы жены порхали в шевелюре любовника.

Михаил едва сдержал себя, чтобы не выдать присутствие.

Теперь он сидел во дворе дома, пытался осмыслить увиденное, принять решение.

Тщетно. Сознание отказывалось подчиняться логике. В голове крутились отговорки, начиная с розыгрыша, заканчивая предположением о галлюциногенном действии одного из блюд, съеденных на встрече с клиентом.

Ирина так поступить не могла и точка!

Когда он вернулся домой, жена шумно плескалась в ванной, дверь в которую была приоткрыта. Её прекрасное тело розовело в просвете пластиковых штор.

Михаил прошёл в спальню, взял в руки её одежду, принюхался. Запах как запах – обычный, ничего примечательного. Затем заглянул в сумочку.

В потайном кармашке лежала початая коробка с презервативами.

Голова гудела от перегрузки: сомнений больше не было. Решения – тоже.

Ирина вышла из душа распаренная, такая родная и чужая одновременно.

– Ты сегодня поздно, Кондратьев, я тоже. Что приготовить на ужин?

– Я обедал с заказчиком, сыт.

– Я тоже…

– С клиентом?

– Что?

– Как его зовут?

– Кого?

– Мужчину, с которым ты ужинала, который тебя целовал?

– Ах, это! Ты в курсе… жаль, не хотела тебя расстраивать.

– Давно это у вас?

– Со школы.

– А свадьба, я, зачем это всё?

– Прости! Хотела ему доказать…

– Доказала мне. Уйдёшь к нему, любишь хоть или так – привычка?

– Не знаю. Нет, не думаю. Можно я останусь с тобой?

Мальчишка и любовь

я приказала сердцу ровно тикать

часам об стену биться что есть сил,

чтобы не выдать стоном, вздохом, вскриком -

что так легко меня ты соблазнил…

Анна Арканина

Каждое лето к дяде Лёне (все дети звали его исключительно так), который на самом деле был дедушкой и прадедушкой большинству малышей, привозили мальчишек и девчонок всего семейства Колесниковых.

Братья и сёстры, племянники и племянницы (разобраться в хитросплетении родственных связей было сложно: тётя, например, могла быть настолько младше племянника, что последнему приходилось таскать её на плечах) проводили у дяди Лёни большую часть каникул, чему были несказанно рады.

Детей здесь любили, но не баловали. Дисциплина в “лагере” была жёсткая, правила жизни – спартанские. Основным принципом отношений дядя Лёня провозглашал коллективизм, взаимовыручку и инициативу.

Несмотря на трудности быта (дед заставлял вставать в шесть утра, делать зарядку на берегу реки, купаться в любую погоду, работать на огороде, чистить картошку, мыть посуду) ребятня рвалась сюда.

Сашка приезжал к дяде Лёне с шести лет, однажды даже на зиму остался.

Воспитатель был непреклонно строг. Полученную в школе двойку, к примеру, он заставлял внука выпилить из фанеры, покрасить и вывесить на калитке; за лень наказывал многочасовым прослушиванием по радио новостей; за инициативу и добрые дела премировал походом в кино или на аттракционы.

Повзрослев, юноша всё так же приезжал к дяде Лёне при каждом удобном случае (теперь ему выделяли комнату во флигеле с отдельным входом и не докучали нравоучениями). Позже внук поступил в институт и поселился в приветливом доме надолго.