За полчаса до любви

– Не твоё дело, как я своего сына назову. Нужно было под нормального мужика ложиться, а не под такого… хлюпика.

– Можно подумать, твоя жена лучше.

– Цыц, свиристелка! Не твоё собачье дело. Моя жена – твоя мать, как ни крути.

– Какая она мать? Только шипит и злобится. Сколько раз по щекам хлестала, так, что неделями синяки не сходили. И шлангом от стиральной машины. В туалете запирала на целый день. А сама с дядьками водку пила. Зато в твой выходной цыпочку из себя изображала.

– Ты же молчала. Откуда мне про всё это знать, если с работы домой, из дома на работу?

– Попробуй, тебе скажи. Она бы меня до смерти забила.

– Ты-то хоть не злобься. Чего напраслину возводить? Мать как мать. Она вас родила, грудью вскормила. Нехорошо так. Ведь если ты правду говоришь – меня к расстрелу приговаривать нужно. Получатся, я ей волю дал, стервозность не разглядел. Всю жизнь потакал прихотям. Думал – девчушка  совсем: молодая, зелёная. Подрастёт – поймёт, что к чему. Не поняла. Семнадцать лет с ней мучился. Любил. Любил я её, Настя, слышишь! И сейчас люблю. За что? Потому что дурак. А простофиль и наивных олухов нужно лечить. А ты – Витьку люблю. Кого там любить-то? Тьфу, балбес-недомерок. Из всего организма только корень и вырос. Посмотрим ещё, что от такого наглого жеребца родится. Давай с тобой пари заключим. Нет, на детей нельзя спорить. Кто будет, тот и будет.

– Пап, там Витька идёт. Кажется к нам.

– Мало ли куда он прётся. Засияла, обрадовалась. Нечего лыбиться. Вопрос решённый. Нам такой подарочек даром не нать.

– Это тебе, тебе ничего не нужно, кроме твоей Лизоньки, которая спит с каждым встречным и поперечным.

– Цыц у меня! Ты её за ноги держала? И я не держал. Ты что, сомневаешься в моём отцовстве? Как же тебе не стыдно. Гуляет, собака, не спорю. Но ни разу с поличным поймана не была. Вру. Вру, Настька. Принесла однажды неприличную болезнь. Было дело. Сказала, что в бане подхватила. Может и правда в бане? А презервативы в кошельке? У Зойки в квартире голая и пьяная спала, а на кухне мужик в трусах курил. Боже, о чём я с тобой, дочь, говорю? Ты же ребёнок. Ага, жеребёнок. У которого непорочная беременность от святого духа. Витька не в счёт, он говорит, что его там не было. Любишь, значит? Тогда ещё наливай. Запутали вы меня, бабы. Совсем запутали. А у Егорки моё отчество будет. Так и знай. Иди, открой, стучит кто-то.

– Говорила тебе, Витька идёт. Сам ему открывай. Видеть не могу паразита.

– Ой, ли? И открою. Мигом у меня в глаз получит, стервец.

– Какого тебе ещё дьявола нужно, женишок?

– Антон, я зайду?

– Какой я тебе Антон? Тоже мне, друга нашёл, Антон Петрович меня зовут.

– Антон Петрович, я зайду, дело есть.

– Нечего делать, пол намыт. Мы обо всём поговорили.

– Перед Настюхой извиниться хочу. Подумал я тут. Короче, мой косяк, признаюсь.

– Чего ты мне голову морочишь?

– Ребёнок, говорю, мой. Слабость я проявил, боялся, что батька глаз на жопу натянет. Вот бутылку принёс, давай с тобой мировую выпьем.

– Нужна мне твоя мировая, как рыбке зонтик. Откуда мне знать, что за причина заставила тебя за пару часов мнение изменить? Не верю тебе. Не верю и всё. Ты мою Настеньку рыдать заставил, паршивец. Беременную женщину. А Егорка вместе с ней страдал. Думаешь, после всего этого я с тобой мировую пить буду?

– Какой ещё Егорка.

– Сын твой, то есть мой, я же его усыновлю. А ты предатель и трус. Проваливай.

– Папулечка, ну пусть зайдёт.

– Пойми, дочь, кто один раз предал, тот не остановится. Конечно, тебе решать. Заходи, кайся, иуда.

– Антон, я честно люблю твою дочь.

– Ну да, Витёк любит дочь Антона. Прикольно. Продолжай.

– Приходите завтра вечером. Батю я ещё не видел, а с мамкой договорился. Вместе и решим. В жизни всё нужно попробовать. Женюсь, там видно будет.

– Как у тебя просто: женюсь, разведусь, мой, не мой. Намаешься ты с ним, Настя, ой намаешься. Помяни моё слово. Этот хлюст почище твоей маменьки сюрпризец. А скажи, Виктор, я для тебя так и буду всегда Антоном?

– Ну, какая разница. Я же не на тебе женюсь.

– Тогда понятно.

На следующий день Настя пришла из школы с опухшим лицом и выдранным до крови клоком волос. Оказывается, её поджидала маменька, каким-то волшебным образом узнавшая о беременности.

Как в этом мире происходит передача информации, непонятно, видимо воздушно-капельным или эфирным путём.

Родительница сверкала зелёными очами, орала на весь посёлок, что вырастила шалаву. Позднее Лиза явилась домой и долго скандалила, что это результат маргинального воспитания папочки, который только и делает, что работает, не думая о том, что малолетняя дочь ложится под каждого встречного, забывая, однако, о личном примере.

Потом мамочка схватилась за сердце, принялась задыхаться. Итоговым действом было выклянчивание денег на бутылку, иначе, мол, придётся тратиться на похороны. Антон не стал спорить, отсчитал гульдены и выпроводил беглую супругу за дверь, предварительно изъяв у неё ключи, за что та выторговала денег ещё на одну бутылку.

Вечером Анотон с Настей пошли к Соболевым. Виктор Николаевна и Татьяна Михайловна ждали гостей. Не сказать, что желанных. В воздухе витало раздражение, зато стол ломился от закусок. Вино нескольких сортов и водка имели в сервировке законное место.

Дальше был допрос с пристрастием. Физиономии малолетних преступников пылали. Настенька обливалась слезьми. С Витька потоками стекал пот.

– Ещё посмотрим, чей это ребёнок. Я разберусь, – подытожила Татьяна Михайловна.

После допроса встал Виктор Николаевич, сжал кулаки и выдал, – цыц, курица. Всё узнала, чего хотела? Теперь заткнись и сядь. Витька, твоя работа?

– Моя.

– Отвечаешь?

– Ато, было дело. Моя женщина.

– Орёл, мужик! Моя школа. Набедокурил – ответь. Жениться согласен?

– А чё, есть другой выход?

– Не юли. Я вопрос задал. Да или нет?

– Да.

– То-то! Сват, принципиальный вопрос решили. Свадьбе быть. Ребёнок наш, –  он с пристрастием посмотрел на жену, – наш, сказал. Прошу за стол. Такое дело без обмывки  нельзя. А вы, молодежь, прошвырнитесь, проветритесь. Напугала тебя Настенька свекровушка? Погуляй, остынь. Ничего, мне если что жалуйся. Я ей рога пообломаю. Всё, проваливайте. Теперь взрослые вопросы решать будем. Ждём через полтора часа.

Виктор Николаевич говорил, говорил, говорил. У Антона даже голова закружилась. Со свадьбой решили не тянуть. Взять справку. Месяц на подготовку. Жить будут у Соболевых. Такое решение приняли из-за конфликта Настеньки с матерью.

Казалось бы – всё решено, а у Антона на душе кошки скребут. Десятки, сотни маленьких иголочек втыкаются поочерёдно, вызывая жжение и зуд. Не по душе ему Витька. Хамоват, слишком самоуверен, запросто меняет решения. Много чего не так. Только не он женится, дочь замуж собралась.