Интимная гравитация

Он страдал. Чувство вины грызло уязвлённое нечаянным событием сознание. Мужчина не мог простить себе ужасный проступок – измену единственной женщине, причины которой был бессилен осознать.

Семёну казалось. Что Вера всё знает, только не может решиться разорвать отношения. Он видел её осуждающий взгляд, чувствовал – что-то важное, объединяющее их жизнь в единое целое лопнуло с треском и вот-вот разорвется окончательно, держась кое-как на тонюсенькой ниточке, не способной питать искреннюю любовь.

Он пытался успокоить себя тем, что изменяют все, все мужчины, которых он знает, причём любят бравировать умением соблазнять, способностью удовлетворять кого и когда угодно.

Ещё одним доводом было нелепое утверждение, будто жена сама виновата, что толкнула его к предательству равнодушием, безразличием к собственной внешности.

Аргументы, помещающие его в один ряд с животными, живущими инстинктами, казались  банальными, гадкими, но других не было.

Семён чувствовал, что из отношений вытекает струями сама жизнь, что ещё немного и дороги назад не будет.

Какой же он дурак, что решился пойти на поводу у мимолётной страсти. Возвращаясь мысленно в события того дня Семён не мог отыскать точку невозврата, тот момент, когда влечение плоти лишило его способности соображать.

Екатерина Витальевна, экономист из его группы, позвонила неожиданно, попросила помочь отыскать ошибку в квартальном отчёте, едва не плакала. Вера с детьми в тот день была у родителей. Он должен был заехать за ними немного позже.

Отказать женщине, оказавшейся в сложной ситуации, Семён не мог. Он был воспитан дамским угодником.

Екатерина не принадлежала к разряду длинноногих сексапильных фей, сводящих с ума. Обыкновенная офисная дама со слегка расплывшимися формами. Да, миловидная, ухоженная, стильная, с приятным тембром голоса и вкусным, особенным запахом, но без изюминки, без изысканности и шарма.

Вера куда соблазнительнее.

Впрочем, Семён в ту минуту ни о чём подобном не помышлял. Способность анализировать, видеть те мелочи в профессиональной сфере, в которых кроются досадные просчёты, давала уверенность в том, что визит коллеги не продлится более получаса.

Семён изучал отчёт. Катя, так она попросила себя называть, ведь общались в неформальной обстановке, стояла сзади. В какой-то момент она нависла слишком тесно, громко задышала в затылок, погрузив в облако соблазнительного запаха, и нечаянно дотронулась до руки.

Удивительно, но прикосновение показалось крайне приятным.

Катя что-то непонятное, ужасно соблазнительное, чувственное, шептала на ухо, нежно дотрагивалась губами до шеи, запустила руку в область грудной клетки. Горячее касание оказалось роковым.

Перед глазами поплыли цветные концентрические круги, запах похоти и женского желания  разбудил дремлющие в глубине естества грёзы,  зажёг некий виртуальный фитиль. Импульса, пославшего в мозг команду, заставившую немедленно возбудиться, оказалось достаточно, чтобы выключить сознание и передать абсолютную власть вожделению.

Природа умеет заставить подчиняться.

Гипнотическое действие страсти длилось минут двадцать, не больше, но успело разрушить нечто незыблемое и важное, без чего невозможна счастливая семейная жизнь.

Задыхающийся от неожиданного марафона Семён очнулся, когда отыграть обратно не было возможности. Страсть излилась внутрь, добавив остроты и без того пикантной ситуации.

– Опрометчиво, Сёма. Безрассудно, рискованно, глупо. Мы же люди семейные. Не ожидала от вас такого мальчишества. Впрочем, я вас прощаю. Ты такой милашка, такой альфа, просто чудо. Когда мы ещё встретимся?

– Извините, Екатерина Витальевна. Продолжения не будет. Это была ошибка.

– Ничего себе ошибочка. Ты меня едва не разорвал. Ладно, всё равно спасибо. Мне понравилось.

Нечаянная любовница удалилась, послав противнейший воздушный поцелуй.

Семён долго проветривал квартиру, мыл с порошком пол и посуду. Хотел было сменить постельное бельё, но испугался, что женская интуиция опознает сигнал о свершившемся нравственном падении, поэтому лишь вывернул простыню наизнанку.

Нежная мужская нравственность, тем не менее, оказалась весьма уязвимой. Ему было настолько стыдно, что дотронуться до целомудренной супруги он никак не мог, что и запустило цепь непредвиденных событий.

Вера старательно прятала глаза от Семёна, муж от неё. Оба были в смятении, не знали, как поступить, можно ли в принципе возобновить семейные отношения, склеить разбитое мимолётной страстью или это стена, тупик.

– Верочка, почему ты так долго не приходила? Я ужин приготовил.

– Неужели соскучился, – с вызовом и появившейся надеждой, что пронесло, тихо спросила жена.

– Прости, я не знал, как тебе объяснить, как сознаться. Честное слово, я люблю только тебя.

– Знаю. Извини, я не хотела…

– Что ты, что ты, любимая. Это больше не повторится, ты мне веришь?

– Кому же мне верить, если не тебе?

Семён неуверенно подошёл к жене, обнял. Вера не верила своему счастью. Её до сих пор трясло.

– Как там Люся?

– Замуж собралась. Давно я так не веселилась, – покраснев до кончиков волос, произнесла Вера, и осеклась, испугавшись, что выдала себя с головой.

О найденных в постели волосах, о странном запахе и глупом поведении Семёна она больше никогда не заикалась.

Всё возвратилось на круги своя.

Семён помог Верочке раздеться, сам надел на её ножки тапочки и усадил за стол.

В серванте чудом завалялась бутылочка марочного вина и ваза с конфетами.

Дети тоже были счастливы.

Страсть у супругов в эту волшебную ночь была взаимной.

Полтора килограмма эмоций

Лёнька, как обычно, выбежал ранним утром размяться. Эта привычка появилась у него задолго до службы в армии, там он её закрепил, теперь ритуал исполняется на автомате. Сорок минут, иногда больше, только и всего, зато за этот небольшой отрезок времени просыпается не только тело, но и мозг. Во всяком случае, на пробежке всегда думается легко, в голову приходят  замечательные идеи.

Большинство красивых мыслей к завершению тренировки обычно забываются, но одна-две всегда остаются, начинают высверливать мозг конструктивными алгоритмами, требующими реализации.

Бывали случаи, когда Лёнька, испытывая дефицит идей, выбегал специально, чтобы разбудить дремлющее воображение, которое стабильно подбрасывало топливо для творческих идей. Главное, не забыть, не утерять кончик нити схваченной на подъёме идеи, которая вертится и старается выскользнуть.

Лёньку не так просто остановить, особенно когда дело касается творчества. С некоторых пор он пытается писать рассказы, правильнее сказать рассказики, пробуя не просто последовательное повествование, а разворачивая некую стройную мысль.

Порой приходится ради этого отступать от первоначальной идеи, от реальной канвы действительно происходивших событий, взятых за основу, создавать интригу, выдумывать привлекательные детали, чтобы в итоге привести сюжет к необходимому финалу.

Стройное сюжетное построение и особенно кульминация были для него камнем преткновения. Не было у Лёньки склонности к пустым фантазиям, он яростный поклонник реализма. Что делать, приходится договариваться со своим внутренним я.

Сегодня Лёнька бежал через парк, по дорожке с обеих сторон обрамлённой гигантскими, липами, чёрные выщербленные стволы которых свечками уносятся ввысь, создавая над собой зелёный купол, полностью закрывающий небо и свет.

Аллея, даже днём погружённая в сумрак, источала прохладу заполненную маревом тумана, поднимающегося влажными сгустками от протекающей поблизости реки.