В любви то радостно, то больно

Наверняка их пути и взгляды пересекались сотни раз. Возможно, они разговаривали друг с другом, даже прикасались: например в автобусе.

Эта женщина не стреляла глазками, не выставляла напоказ крутые бёдра и упругие груди, не камуфлировала лицо косметикой, не красила потускневшие волосы. Она просто улыбнулась мимоходом, и тут же застенчиво спрятала взгляд, которого хватило, чтобы заставить Венькино сердце биться сильнее.

Когда женщина была приглашена на чай, по причине чего оказалась у него в квартире, первое, что спросила, – Вениамин, а чего вы по-настоящему любите?

– У меня двое детей, – смущённо ответил он, – сами понимаете – не до любви.

– Замечательно, а у меня, представляете – ни одного. Я трижды была замужем, но, ни разу не развелась. Так сложилось. Нас разлучала смерть. Во всех трёх случаях трагическая случайность. Так не должно быть, но так вышло. Можно я за вами поухаживаю?

– Вы в гостях. Неловко перекладывать обязанности гостеприимства на вас. Может быть в следующий раз.

– В следующий раз! У нас будет следующий раз?

– Если пожелаете. Иначе, зачем бы я вас приглашал?

– В следующий раз роль хозяйки за мной. Должна же я показать, чего стою. И не спорьте. Вы так и не ответили, чего любите.

– Если скажу, что вас?

– Не поверю. Любовь с первого взгляда в нашем возрасте, вам не смешно, Вениамин? Симпатия – да, согласна. Говорят, что сделать выбор можно за несколько секунд, но любовь – это, прежде всего единство целей и полное обоюдное доверие. Ни у вас, ни у меня нет для этого достаточных оснований. Вы – мужчина обаятельный, добродушный, в меру остроумный, в чём я имела повод убедиться. Чтобы начать общаться этих зарактеристик довольно, но не более того. Я спросила о предпочтениях, о любимых занятиях, о мечтах и целях.

– Люблю детей, музыку люблю, читать, немного сочиняю. Поесть люблю. Я сам вкусно готовлю, можете удостовериться. Доказательства перед вами.

– Уже оценила. Относительно детей – не обсуждается. Сразу скажу – ненавижу предателей, лгунов, поиски смысла жизни и жалобы. И ещё одно: если решим встречаться дальше – прошлое оставляем в прошлом. Вот прямо сейчас. Смотрите, Вениамин, как это делается. Закройте глаза, представьте всё плохое, когда-либо с вами случившееся. Теперь помещаете весь этот мусор в ладонь и безжалостно стряхиваете в ведро с пищевыми отходами. Открывайте глаза, смотрите на меня.

– Здравствуй, Веня, я Вера. Вера Дмитриевна, если угодно, Колесникова. Годится? Приятно познакомиться, Вениамин, – теперь ты просто обязан быть счастливым. Запомни этот день. Лет через тридцать мы вернёмся к нашему разговору. А про любовь можем поговорить недельки через две-три. Если не передумаешь.

– А какой у тебя, Верочка, Modus Vivendi?

– Это ещё что за зверь?

– Вот и я о том же. Одно знаю – это совсем не про любовь.

Морской прибой, луна, цикады, звёзды…

Давай в фантазию сыграем.

Вообразим, как будто мы

давным-давно друг друга знаем,

хотим, и страстно влюблены…

Жизнь не стоит на месте, какой бы статичной она ни казалась. Мало того, события, происходящие с нами, ни в коей мере не подчиняются формальной логике. Случайности различной насыщенности и значимости то бурлят и несутся, как выскакивающие из берегов потоки горной реки после дождя, то, как бы просачиваются сквозь песчаное дно, впитываясь в сыпучее русло практически бесследно.

Жизнь состоит из разрозненных эпизодов. В ней, кроме рассчитанных и правильных действий, достаточно курьёзов, роковых ошибок, иронии, авантюризма. Мы не можем употребить эти ингредиенты в концентрированном, разделённом на фракции виде по собственному желанию, потому, что кухня одна, а поваров, стряпающих изысканные блюда наших судеб, много.

Павел Савинов лицом к стенке купе болтался на верхней полке пассажирского поезда, следующего в Керчь. Он  тосковал по себе вчерашнему, пытался вычленить из коктейля различных эпизодов семейного счастья, закончившегося так внезапно, причину крушения уютного и надёжного как казалось семейного судна.

Август – месяц, когда на море солнце палит нещадно. Павлу была безразлична погода. Плевать он хотел как на море, так и на отдых. Нужно, во что бы то ни стало успокоить растревоженную внезапным разводом душу, которая никак не хотела признавать обоснованность и реальность случившегося, изменить которую уже невозможно.

Проспавшись в один из дней после тяжёлого похмелья, Павел осознал, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Марина поступила подло, но она распорядилась собственной жизнью, единственной неотъемлемой ценностью личности. Теперь надо думать, как устроить свою судьбу.

Мужчина до сих пор не мог осознать и принять за данность, что на самом деле послужило причиной печальных событий. Ему казалось, что повода для развода не было. Во всяком случае, серьёзного объективного основания, достаточного, чтобы взять и цинично разрушить с таким трудом выстроенные взаимоотношения.

Маленькие семейные конфликты не в счёт. Именно на них и держится большинство счастливых семей, разряжая обстановку громом и молниями, уходящими в песок. Ссоры, размолвки, гнев, споры ни о чём – это же катализатор, транквилизатор для лечения искалеченных безжалостным временем чувств.

Любовь, это бесконечное коллективное творчество, а не застывшее раз и навсегда, однажды отлитое в бронзе изваяние. Она ранима и чувствительна к переменам и всегда разная, потому, что живая.

Павел определённо любил Марину, блаженствовал от романтического союза с ней безмерно. А она? Что влюблённый мужчина может знать о своей женщине, чего способен видеть, если смотрит на жизнь сквозь цветные стёкла сентиментальных, определяемых по большей части иллюзиями представлений о мире?

После развода уже Павел узнал, что жена встречалась со своим бывшим, причём не однажды. Она отрицала этот факт, но ведь уехала из города в неизвестном направлении. Исчезла бесследно вместе с ребёнком, даже родителям адреса не оставила.Не подавать же её в розыск. Надежда только на то, что дочка уже не маленькая. Но пока не пишет.

С тех пор, как Марина рассталась со своей первой любовью, болезненной, навязчивой, чересчур страстной, после которой чудом не произошли трагические события, прошло без малого десять лет.

Павел думал, что Марина с ним полностью откровенна, что вся эта эпопея с роковой любовью из прошлого происходила в другой жизни, которую они обнулили своими чувствами, родством и доверием. Оказалось, ошибался. Недаром говорят, что старая любовь не ржавеет.

Дочка подрасти успела, квартиру с налаженным бытом осилили. И на тебе: не успел на горизонте появиться призрак прошлого, как жена вильнула хвостом и ушла вместе с ним на дно.

Печально, гадко. Тем не менее, это уже случилось, нужно смириться, привести  себя в порядок. Ведь ему только тридцать два года.

У них с Мариной была страстная, наполненная чувствами и романтикой любовь. На неприятном эпизоде воспоминаний мужчина поморщился. Это он о своих чувствах так думает: в голову  супруги  залезть невозможно. Тайно любить столько лет того, кто однажды предал, кто безжалостно надругался над искренними ранимыми чувствами – разве это разумно?

Пансионат, куда Павел купил путёвку, стоял почти на берегу Чёрного моря. До Азовского моря рукой подать – минут двадцать ходьбы. С пеших прогулок он и начал договариваться с расшалившимися нервами. Выходил гулять ещё затемно, встречал на берегу рассвет, потом брал напрокат лодку и рыбачил у разрушенного пирса.

На крючок цеплялись лишь бычки, хотя вокруг лодки целыми косяками  ходила крупная кефаль, наблюдать за которой было сущее удовольствие. После завтрака Павел покупал у местных жителей ягоды, фрукты и овощи, удивительно вкусные в этой местности и делал записи, сидя под навесом, до которого мерно докатывались волны прибоя. Ему ни до кого практически не было дела. Общение, даже мимолётное, раздражало неимоверно. Мужчина пытался лечиться бальзамом деятельного одиночества.

С Павлом то и дело пытались знакомиться женщины, но он был слишком сильно ранен любовью, чтобы отвечать им взаимностью. Однажды утром, море слегка штормило, поэтому на рыбалку он не пошёл, сразу сел под навес, принялся записывать мысли о событиях, предшествующих разводу. Слова ловко складывались в строки, помогали вспоминать ускользнувшие от внимания детали семейных будней.

Павел не знал, зачем это делает. Хотел выплеснуть на бумагу эмоции, потом читать свои мысли и вычёркивать чувства к Марине одно за другим. Забыть её никак не получалось. Десять лет выбросить из жизни не так просто. Однако, шум прибоя, морской воздух, одиночество и позитивные размышления потихоньку успокаивали.

Немного раздражала юная парочка, отвлекающая внимание откровенными ласками и звучными чмокающими поцелуями, которая нисколько не стеснялась присутствия посторонних. А на кромке воды, прямо в волнах, сидела без движения молодая женщина в ярком купальнике, которую то и дело переворачивал и выбрасывал на берег очередной набегающий вал.

– Глупое, даже опасное занятие, – подумал Павел, глядя на эксцентричные упражнения дамы, – умеет ли она плавать? Что, если накатит большая волна, унесёт на камни или на обломки старого пирса, таящиеся в глубине недалеко от берега?

Однако женщина не унималась. Ей явно нравилось играть с волнами. Она была совсем белая, однозначно только приехала. Возможно первый раз в жизни на море. Павел отчётливо помнил, как такая волна захлестнула неожиданно и унесла в море дочь, хотя она играла на берегу в нескольких метрах от линии прибоя. Ребёнка чудом удалось вызволить из морского плена, а эта сама лезет в пасть коварной стихии.

Мужчина отложил блокнот, прижал его тяжёлым камнем и направился к берегу. Ему было не по себе. Интуиция требовала поторопиться. Словно по заказу накатила гигантская волна, проглотила дерзкую незнакомку и унесла на глубину.

Павел вглядывался в пенные водовороты, перемешавшие в грязный коктейль ил, песок и водоросли. Женщины нигде не было видно. Сердце и грудь сдавили спазмы, дыхание спёрло. Он испугался. Кажется, даже больше, чем тогда, с дочерью.

Мужчина вглядывался в буруны. Белое тело показалось на миг и снова скрылось. Ветер и рёв волн заглушали крик, если он был. Павел бросился в воду. Смерть женщины он пережить бы не смог.

Грязные волны не позволяли видеть, куда плывёт, поэтому то и дело приходилось оглядываться на берег. Женщина ещё держалась на поверхности, но силы оставили её в тот самый миг, когда Павел схватил за волосы.

Спасать ему приходилось прежде, поэтому мужчина  опасался мёртвой хватки утопающей, способной погубить обоих. Как и сколько времени занял обратный путь, Павел не осознавал. Время, спрессованное напряжением и страхом, тянулось бесконечно долго.

На берегу уже толпились зеваки. Видно влюблённые позвали на помощь.