Умри вовремя

– У него дочь и двое внуков в Англии,– предупредительно затараторил Гэмфри, – а вот у нас с Полем никого.

Звук морзянки внезапно прорвался сквозь сплошной треск и шипение эфира.

–Любитель вызывает. Отвечать? – спросил радист, не поворачивая головы.

–Отвечай!

Ответ пришел сразу.

– Из Испании. Где-то в горах,– небрежно, сквозь зубы цедил радист. Всем своим видом он хотел показать презрение к этому напыщенному военному. – Сообщает о беженцах из долин. Все больны. Умирают. Резко похолодало среди лета. Солнца не видно. Постоянная ночь. В эфире сильные помехи и никто не отвечает вот уже три дня. Батарейки садятся. Пепел и снег падают с неба.

Морзянка смолкла. Радист отстукал что-то. Ответа не последовало.

–Что ты ему передал?– нетерпеливо произнес офицер.

– Свои координаты.

– Почему же он молчит?

– Чего же ему разряжать батареи? Ведь ему до нас как до Луны.

– Ищи дальше!

Несколько минут прошло в треске разрядов. Поль тихо радовался в полутьме, забытый. Обстановка стала будничной, ничто больше не предвещало трагедии. Наконец из своего темного угла он смог рассмотреть офицера. Длинные ноги, вытянувшиеся с низкого стула чуть ли не на половину аппаратной, оканчивающиеся черными туфлями на неестественно высоких каблуках. Тощее тело, резкие, будто выскакивающие лезвия складного ножа, движения рук, фуражка с высокой тульей. Худое темное лицо и, как свежие кусты омелы на зимнем, безлиственном дереве, светлые, чуть навыкате глаза.

«Настоящий богомол»– подумал Поль.

– Попов еще не родился,– пошутил радист, не находящий в эфире ничего, кроме атмосферных разрядов.

– Что же могло произойти там? – ни к кому конкретно не обращаясь, нетерпеливо воскликнул Богомол.

– Мог упасть большой метеорит, или произошла ядерная катастрофа, взорвался вулкан…, – стал перечислять Гемфри из своего угла.

–В таком случае вы застряли на нашем острове надолго. А может и навсегда. В клетке из воды, – рассмеялся Богомол и тут же рука его, выпорхнувшая вверх, сделала предостерегающий жест.

Визг тормозов с улицы, топот ног по коридору.

– Встать к стене! –фальцетом крикнул Богомол на троих, незаметно вновь сгрудившихся у передатчика.

Двое забытых солдат торопливо спрыгнули с подоконника, бряцая металлом.

Стремительно вошедший генерал, жестом остановив порывающегося доложить офицера, поморщившись от смрада, который вместе со зноем, уличными испарениями и вонью перегретой аппаратуры без устали месил потолочный вентилятор, внимательно осмотрел присутствующих.

– Кто эти люди?

– Консультанты прежнего правительства, господин президент! Сейчас уберем!

Это “уберем” было сказано таким тоном, что несколько мгновений, в течение которых президент раздумывал, а в аппаратную протискивалась его многочисленная свита, показались консультантам вечностью. У англичанина, который теперь, выпрямившись, оказался довольно высоким и немного сутулым человеком, холодно блестели глаза из-под насупленных бровей. Лицо толстяка Гэмфри выражало обиду и недоумение. Поль побледнел.

– Сейчас каждый специалист на счету, – произнес, наконец, президент. – Утром прибыть во дворец на совещание! – жестко бросил он, окинув еще раз троих изучающим взглядом, и прошел в соседнюю комнату с загоревшейся над ней надписью «Микрофон включен».

Богомол разочарованно посмотрел на пыльных, как половые тряпки, пленников. Последние же, один с гордо поднятой головой и двое других, с трудом сдерживающие ликование, быстро вышли из комнаты.

Только отъехав от радиостанции и перестав ощущать на себе подозрительные взгляды солдат, заполнивших двор, консультанты вздохнули с облегчением.

– Я не в первый раз в подобной переделке, – возбужденно тараторил Гэмфри, – нам просто повезло. Могли бы не вернуться домой. Вам не приходилось попадать в такие ситуации раньше?– обратился он к Ирвину.

– Нет,– сухо буркнул тот, не сводя глаз с дороги.

Он был так краток, возможно, потому, что как самый опытный водитель из троих обкатывал новенькую служебную машину, выданную Полю по приезде, был очень осторожен и весь поглощен дорогой.

– Да вы не переживайте,– догадался, однако, о настоящей причине его плохого настроения Гэмфри, – это еще ничего не значит, если нет связи. Сейчас по неизвестной причине действительно случились пожары, горели леса, как это часто бывает летом в Европе. Пепел, поднявшись в стратосферу, экранирует радиоволны. Пройдет несколько дней, и мы свяжемся с Англией, все узнаем. Даже если где-то, не дай Бог, была война, она не затронет ваш городок. Он не представляет никакой ценности и не может служить мишенью. Вы увидитесь с дочерью и внуками, а лет через десять даже забудете о сегодняшних переживаниях. И все забудут.

Ирвин не отвечал. Он был подавлен сорвавшейся возможностью выяснить хоть что-нибудь о семье, не мог простить себе контракт с местным правительством, заключенный ради денег, и не терпел опостылевший уже ему остров с вечным карнавалом, на котором оказался теперь ненужным статистом.

– А вы как себя чувствуете? – обернулся Гэмфри к сидящему на заднем сиденье Полю. – Привыкаете к превратностям судьбы?

– Привык уже, – смущенно улыбаясь и досадуя на себя за это смущение, как можно более равнодушным тоном ответил тот. Он завидовал достоинству, с каким вел себя Ирвин, всячески старался подражать манере разговора и даже жестам англичанина. И радовался, что в темноте никто не замечает его идиотской улыбки, которую он не мог сдержать, не догадывается о его ликовании при мысли, что он только что избежал смертельной опасности и пережил настоящее приключение. Теперь его радовало все. И то, что он приехал на этот остров после смерти тети, его единственной родственницы, и имеет теперь работу, кучу денег, коттедж и машину, да еще таких великолепных соседей, которых он в порыве восторга готов был сейчас расцеловать. И то, что перед ним еще очень долгая, мифический конец которой терялся в дымке будущего, самостоятельная и, безусловно, счастливая жизнь, которая начинается в обворожительном тепле благоухающего сада, удивительные краски которого выхватывают сейчас из тьмы фары машины.

– Не нравится мне этот переворот,– продолжал между тем размышлять Гэмфри. – Совершенно не ясна причина. Где я только не был, везде можно было хотя бы предполагать его возможность. А тут какая-то тайна.

Грохот двигателя, лязг гусениц прервали размышления.

Поль сразу узнал место. Они уже выехали из города, миновали китайский ресторанчик и свернули с дороги, уходящей в холмы, к своим коттеджам, на самый юг острова. И вот здесь, с бокового шоссе, уходящего вправо к берегу, к отелю «Океан», в клубах сизого дыма прямо на середину дороги внезапно выскочил танк. Из открытого люка водителя показалась голова в шлеме.

Ирвин молча вышел из машины. Спутникам ничего не оставалось, как только с тревогой вглядываться в ночь на Ирвина, освещенного ближним светом фар их автомобиля, стоящего у гусеницы и что-то объясняющего танкисту, и рассматривать отель, который громадным океанским лайнером, расцвеченным белыми фонарями по периметру, возвышался у самого берега океана метрах в пятистах от перекрестка.

Переговоры закончились на удивление быстро, и танк, фыркнув сизым, колеблющимся в свете фар дымом, откатился назад.

– Всех туристов отправляют с острова,– мрачно процедил Ирвин, усаживаясь в водительское кресло. – Военные думали, что мы туристы.

Тронулись.

– Как! Отправляют прямо сейчас? – воскликнул Гэмфри. – Ночью? Но это же разрушение собственной экономики! Ведь туризм основа жизни острова! Только вчера убыла основная их часть на предыдущем теплоходе.

– Я удивляюсь этим туристам, – мрачно проговорил Ирвин. – После сообщений о подобной трагедии на материке они еще могут отдыхать? А вчерашний теплоход, который отбыл в Европу, видели, между прочим, в заливе у катакомб, которые вы изучаете. Что бы это значило?

– Хочу сказать о местном правительстве – проигнорировал замечание о теплоходе Гэмфри. – Здесь же практически нет промышленности, кроме сельского….

Визг тормозов, глухой удар вновь не дали ему договорить.

Внезапно выскочивший из кустов справа автомобиль почти проскочил перед ними, но все же не избежал касательного удара в бок багажника, отчего его немного развернуло. Не останавливаясь и визжа резиной автомобиль рванул в сторону города. В свете фар за опущенным передним стеклом промелькнуло испуганное лицо молодого мужчины, выключенный фонарь с шашечками на крыше.

Ирвин остановил машину, медленно вылез, с трудом выпрастывая длинные ноги, и прошел вперед. Поль выскочил с заднего сидения и тоже бросился к месту удара. Небольшая вмятина рядом с левой, круглой по последней автомобильной моде, выползающей из орбит, будто у машины был запор, фарой. Даже стекло не повреждено. В темноте трудно было разобрать цвет остатков краски другого автомобиля.

– Сильно побили машину? – спросил Гэмфри, когда спутники вернулись на свои места.

– Ничего серьезного, – глухо проговорил Ирвин.