Умри вовремя

–Не стоит горячиться, – спокойно заметил Президент. – К сожалению, в словах доктора горькая правда. При тех же затратах гораздо перспективнее спасать детей. Мы с вами слишком стары, чтобы быть сыновьями Ноя.

– Ка-ак, и вы…?!– свистящий шепот Министра был слышен во всех уголках зала. – Да это заговор! Я пойду в казармы, я открою глаза всем остальным офицерам, мы раздавим революцию в самом ее начале…, – он рванулся из рук державшего его соседа.

– Вы что, угрожаете мне?– холодно, с оттенком презрения произнес Президент. – Успокойтесь. Постараемся учесть все ваши пожелания. Дайте мне время уговорить вас. Вы нам нужны…

– Вы тоже коммунист! Я раскусил вас! – орал вошедший в раж Министр. – Мы не договоримся. Каждый честный человек пойдет за мною для спасения свободы и демократии, против преступников, захвативших власть!

Министр бросился к выходу из зала. Несколько человек из его окружения решительно поднялись с мест.

Поль понял, что происходит нечто незапланированное. Однако Президент был спокоен. Он даже головы не поднял, будто и не слышал шума в зале, не посмотрел на бегущего, уже взявшегося за дверную ручку.

И тут раздался хлесткий звук выстрела.

Министр застыл у двери. Затем медленно повернулся лицом к залу и тяжело рухнул навзничь. Роговые очки стукнулись об пол.

Поднявшиеся было финансисты медленно опустились в свои кресла. Богомол, а это был он, сидевший на первом ряду у выхода, судорожно совал пистолет в кобуру.

Дверь распахнулась. Несколько солдат охраны вбежали, на ходу щелкая затворами автоматов.

– Уберите это, – Президент презрительно махнул рукой в сторону трупа.

От скрежета пуговиц о палисандровый паркет, пока солдаты волоком неумело тащили труп за дверь, у Поля заныли зубы.

– Еще кто-нибудь стремится к демократии? – устало произнес Президент, оглядывая притаившийся зал. – Человеческая жизнь нынче ничего не стоит. Всем нам осталось несколько дней. И эти несколько оставшихся дней просто подарок, которым нужно распорядиться разумно. Если возражений нет, считаю решение принятым. Все полнота власти в государстве отныне принадлежит всем присутствующим. Вы все обязаны работать по обустройству Ковчега. Для отличия от остальной части населения будете носить металлические пластинки на груди, на которых будет указан род занятий, к примеру: электрик, сантехник, безопасность и тому подобное, чтобы можно было обращаться друг к другу по роду занятий, избегая потерь времени на знакомства. Офицеры безопасности будут следить, чтобы население до конца не подозревало о том, что оно обречено на гибель. Кто будет мешать, будет уничтожен без суда и следствия как и министр финансов только что. Кстати, семья министра будет уничтожена сегодня же. Это чтобы каждый знал, что ждет его за отказ от сотрудничества. Иначе, как верно заметил наш доктор, наступит хаос и никто не будет работать на идею. Операцию по спасению детей мы так и назовем – Ковчег. По радио и телевидению объявим, что создается убежище для всего населения острова на период выпадения осадков и пережидания краткосрочного похолодания, и призовем помочь правительству в решении этой задачи. За высказывание других версий – смерть паникерам на месте. Все рабочие с производств, не занятых работой на Ковчег, все солдаты, полиция должны сегодня же быть мобилизованными и приступить к работе в Ковчеге.

Президент подумал несколько секунд. Похоронная музыка все еще доносилась сквозь открытые окна и была самым подходящим фоном для всего происходящего в зале.

–Позволю себе не согласиться только с одним из предложений Доктора. Для обслуживания Ковчега и воспитания детей необходимы взрослые люди, а кто кроме специалистов, конечно лучших,– многозначительно поднял он палец,– может справиться с этим делом? Точно так же нам понадобятся и многие другие из здесь присутствующих. Поэтому говорить о том, что все находящиеся в этом зале не нужны для будущей жизни в Ковчеге, неверно. Более того, именно многие из присутствующих здесь останутся для поддержания жизнедеятельности Ковчега. Ну а теперь, Доктор, забирайте специалистов и действуйте по нашему плану. С остальными я еще поговорю. Отдельно с теми, кто будет организовывать работу предприятий и фирм. Отдельно с офицерами. Каждый будет выполнять свою задачу, никто не останется без дела, и для каждого у меня есть свое предложение, которое его устроит.

И дальше уже все молчали, пока последний специалист не вышел из зала.

ПИРАТЫ.

Кто, имея возможность предупредить преступление, не делает этого,

тот ему способствует.

(Сенека младший)

Когда прекратишь грабительства,

разграбят и тебя.

/ Исаия, 33:1/

Солнце поднялось уже высоко, но утренняя дымка еще не исчезла и на порт, казалось, набросили тонкую кисею, сотканную из соломенных солнечных лучей.

Поль, уже с металлической пластинкой на груди с надписью “Врач”, стоял на пирсе в порту в нескольких кварталах от Дворца. Службы Дворца работали круглосуточно, иначе их фамилии, только утром появившиеся в списке у дежурного Офицера, не были бы напечатаны на глянцевой бумаге, сверяясь с которой вконец издерганный служащий по выходе из зала выдал каждому металлические пластинки с указанием специальности владельца и выгравированным государственным гербом?

Специалисты прошли в отдельное помещение на втором этаже. Рэд так пристально разглядывал Поля, пожимая руку при знакомстве, что, казалось, для полной картины нужно было предоставить ему и анализы.

–В нашем распоряжении всего шесть дней, – сказал он. – Столько же, сколько было у Господа для сотворения мира. И вас, как и апостолов, двенадцать. Был ли план у Господа мне неизвестно, но у меня он есть и уже утвержден президентом. Все расписано по дням и каждому из вас отведена определенная роль. Вы, пользуясь предоставленной вам неограниченной властью на острове и любыми доступными для государства средствами, будете воплощать план в жизнь.

–А что будет на седьмой день? – спросил кто-то из специалистов.

–Воскресение, – чуть задумавшись, ответил Рэд. – Но продолжим. Хочу попросить вас дать мне слово, что ни мы сами, ни наши дети, ни наши знакомые или родственники не попадут в Ковчег с нашей помощью. Я говорил уже, что если наша деятельность будет подчинена не делу, а интригам, мы не выполним свою миссию в такое короткое время. Об этом я уже доложил Президенту, поэтому он не будет разговаривать с нами, как с остальными, оставшимися сейчас в зале Государственного Совета, об условиях, на которых мы согласимся работать. Он намекнул в конце заседания на нужду в специалистах для функционирования Ковчега, но мы не можем и думать об этом. Кто не согласен со мной, может встать и покинуть собрание.

– А я хочу оставить в нем свою собачку! – после некоторого всеобщего молчания возмущенно проговорил толстяк с полным красным лицом, сидевший прямо позади нашей тройки, держащейся вместе, и Поль, обернувшись, почувствовал густой пивной дух, исходивший от него.

– Это невозможно, только если она ваша ближайшая родственница? – тут же отреагировал Рэд.

И эта шутка сняла напряжение, исчезла скованность. В конце каждый получил листок с отпечатанным заданием на день и все разошлись, без обсуждения приняв предложение Рэда.

Поль вынул из кармана шуршащую бумажку и прочел еще раз: “Встретить сухогруз в порту с грузом медикаментов, организовать доставку в Ковчег, в залы 22-27, предназначенные для развертывания госпиталя.”

И вот Поль здесь. А в порту пусто. Никакого сухогруза у причала. Только длинный ряд долговязых портовых кранов застыл вдоль пирса, задрав в небо длинные мертвые клешни.

Напротив того места, где еще вчера высился белоснежный корпус туристического теплохода, на пирсе сидело несколько рыбаков. Обычная дневная жара только разбегалась, и в костюме пока было комфортно. Поль с наслаждением окинул взглядом зеленые в голубоватой дымке холмы, толпящиеся вокруг залива, с красными каплями крыш среди пышной тропической зелени, громады деревьев и картинные развалины каменного ограждения на вершине круто поднимающегося от берега холма, окружающего порт, поблескивающие на солнце волны, с легким журчанием огибающие опоры пирса. Впереди была вечность. Только она могла придать столько безмятежности и спокойствия ленивым движениям рыбаков.

«Все разговоры о конце света просто политический трюк. Мир бесконечен, и разве может разрушить всю эту безбрежность маленький человек?», – думал Поль, стремясь успокоить себя, убедить в нереальности пережитого в зале Совета.

–Вы, наверное, ко мне?

Удивительно знакомый голос. Поль вздрогнул и обернулся. Металлическая пластинка с надписью: «Безопасность» на мундире офицера. Тощая фигура, высокие каблуки, выпуклые светлые глаза.

–Меня прислали за медикаментами и оборудованием, – глухо ответил Поль, совсем не обрадовавшийся встрече.

–О! Да это вы, доктор? Рад видеть здоровым,– воскликнул Богомол не без подтекста. – Мы только идем встречать сухогруз и о медикаментах знаем только из сообщения его команды по радио. Вот когда вскроем трюмы…. Сейчас приведу лоцмана, и пойдем. Прямо в море отсортируете необходимое, а на берегу нас уже будут ждать машины. А пока пройдите к катеру,– махнул он рукой в конец пирса.

Катер был большой, военный. На палубе беспорядочно, как биллиардные шары после разбивки пирамиды, расположились человек двадцать солдат, разморенных теплыми лучами обычного, повседневного, без каких-либо утренних оттенков, на которые намекал Рэд, солнца. Поль остановился рядом с катером, глядя в воду и не решаясь без Богомола подняться на палубу.

Вода, прозрачность которой можно было по-настоящему оценить, только наблюдая за резкими рывками медуз, четко видимыми на большой глубине, ласково гладила борт, уходящий под прозрачную приманчивую своей подразумеваемой прохладой воду и ясно различимый в ней до киля.

–Идите за мной! –Богомол быстро шел к трапу, старик в широких потертых штанах и морской фуражке семенил за ним. Как только Поль ступил на палубу, зажужжала лебедка, поднимающая трап, и катер, быстро набирая скорость, пошел к выходу из бухты.

–Радио!– перекрывая гул турбин, крикнул прибежавший на мостик, где находились капитан, Богомол с лоцманом и присоединившийся к ним Поль, матрос с повязкой на рукаве.

Показав знаками Полю, чтобы он следовал за ним, Богомол спустился в радиорубку.

–На рейде стоит отправленный ночью теплоход с туристами, слышишь меня! – захлебывался динамик,– задержали под предлогом таможенного досмотра. С баржи на него уже перегрузили дополнительные продукты! Идиоты из туристического агентства…! Говорят, выполняем обязательства. Триста пассажиров, сто пятьдесят экипаж, продовольствия на два месяца. Они что, решили их кормить так долго? Зачем тогда нужна была вся ночная кутерьма? Ты понимаешь…?

– Прекрасно понимаю,– озорно воскликнул Богомол,– все будет выполнено. Ну, док,– заговорщически понизил он голос, обернувшись к Полю, – сейчас мы с вами развлечемся. Следите пока за связью. Я буду на мостике.

Через минуту катер на полной скорости вылетел из бухты через узкий проход между двух скал, и сразу будто стало светлее. Безбрежная гладь просматривалась сквозь круг иллюминатора, синело чистое небо, теплые солнечные блики весело плясали на изумрудных волнах. Далеко на горизонте показалась точка. Она быстро росла, и вскоре айсберг туристического теплохода заполнил собою почти весь иллюминатор. На фоне его белоснежного борта болталась грязная головешка унылой баржи с желтеньким крошечным буксиром впереди. Дрожь прекратилась. Катер остановился.

–Всем пассажирам сойти на баржу, – загрохотал громкоговоритель на катере, перекрывая музыку, доносившуюся с верхней палубы.

–В чем дело?– запросили в мегафон с теплохода через некоторое время. У его борта, обращенного к катеру, выросла толпа.