Троечник

– Списать дадите?

Антон рассмеялся. Надежда Фёдоровна весёлости этой не разделяла и на медсестру доктора Куницына взирала осуждающе.

– Тебе уже тридцатник, балагурщица. Когда уймешься?

Зоя вздохнула.

– О’кей, хоть чай с конфетами попьём?

Надежда Фёдоровна чисто рефлекторно, видимо, отодвинула коробку подальше.

– Рановато, вроде, для чая.

– Ничего, я потерплю. – Взглядом Зоя указала Антону на дверь, шагнув притом к столу Надежды Фёдоровны. – Какой марки у вас конфеты – «Коркуновъ» или «Красный Октябрь»?

Надежда Фёдоровна, склонясь над коробкой, надела очки.

Антон проговорил в пространство:

– Больных в коридоре много?

– Ни души, – заверила Зоя.

Надежда Фёдоровна пристально изучала конфетную коробку.

– По-иностранному написано. По-немецки, вроде.

Антон встал со стула.

– Поскольку сладкого я не ем, отлучусь ненадолго.

– Валяйте, – отозвалась Зоя. – Нам больше достанется.

Выходя, Антон слышал бормотанье своей медсестры:

– Австрия, кажись. Глянь, Зой, что здесь накарябано…

В коридоре, действительно, было пустынно. Причём не только у двери кабинета, но и в обозримом пространстве. Лишь на мгновение мелькнула коллега-терапевт и, кивнув Антону, скрылась в дамском туалете. Держа руки в карманах халата, Антон прогулялся к лестничному пролёту, огляделся и свернул в тупичок, где, как по заказу, горела только одна из четырёх ламп. Дверь в подсобку была приоткрытой. Помещение завалено было хламом, предметно описать который не смог бы, вероятно, сам чёрт. Отодвинув ведро со шваброй, Антон шагнул к столу, обшарпанному, но крепкому, смахнул с него окурки и посмотрел на часы.

Зоя вошла на цыпочках, закрыла дверь на ключ и яростно впилась губами в губы Антона. Они принялись лихорадочно расстёгивать друг на друге одежду. В захламлённом тёмном чулане будто воцарилась южная ночь, не хватало только звёзд на потолке. Зоя приспустила на Антоне брюки с трусами, а он в свою очередь, ловко стянул колготки и трусики с неё. Вслед за тем она опрокинула его на стол спиной, проворно заняла позицию сверху и, вобрав в себя набрякший мужской член, вскрикнула. Антон запечатал ей рот ладонью. Зоя неистово задвигалась вверх-вниз, вертясь притом, как юла и кусая ладонь Антона, прижатую к её губам. Женщина, казалось, обезумела. И, когда Антон, выгнув спину, весь подался ей навстречу, безумство это достигло апогея. Зоя забилась, точно пойманная рыба, задёргалась, словно в припадке, и рухнула на грудь Антону, царапая ногтями его рубаху. Минуту-другую она приходила в себя, затем, переведя дух, прошептала:

– Умоляю, ещё!

И всё началось с начала, но помедленней и понежнее. И, когда Зоя, умиротворённая и обессиленная, вновь упала Антону на грудь, на сей раз он потребовал:

– Ещё!

Зоя беззвучно засмеялась:

– Доктор, мы рискуем…

Не дав ей договорить, Антон уложил её на стол, ноги её закинул себе на плечи и вошёл в неё стоя. Толчки Антона походили на сейсмическую катастрофу, и штаны его сперва опустились до колен, затем сползли на туфли. Чтобы не заорать на всю поликлинику, Зоя кусала губы. Пика они достигли одновременно, причём Антон – лишь теперь. После мгновений блаженной неподвижности оба принялись деловито приводить себя в порядок. Натягивая колготки, Зоя посетовала:

– Муж так не умеет. Обидно до соплей.

– Уместное замечание, – буркнул Антон, застёгивая на брюках «молнию».

Зоя обвила руками его шею.

– Ты меня не бросишь?

– При первой возможности. Так что брось меня сама.

Она обняла его шею крепче.

– Разве нам с тобой не сладко?

Антон кивнул.

– С медицинской точки зрения – ничего, кроме пользы. Только послевкусие скверное.

Зоя погладила его кудри.

– Знаю, милый. Нам бы с тобой широкую кровать хоть на сутки.

– Столько, боюсь, ты не выдержишь.

– Ты редко меня тренируешь. И никогда не зовёшь к себе домой. Почему, интересно?

Антон чмокнул её в нос.

– Чтобы романтики не утратить. Ну что, разбежались?

Зоя взяла его за руку.

– Скажи честно, мы с тобой друзья?

– До гроба. – Антон сжал её руку. – С чего тебя вдруг на лирику повело?

Зоя помедлила с ответом.

– Сама не знаю… О’кей, выходишь первым. А я почищу тут пёрышки.

Шагнув за дверь, Антон огляделся. Тупичок по-прежнему был безлюден. Антон пробормотал, не оборачиваясь:

– С меня как с гуся вода. Мог бы вернуться на приём со спущенными штанами.

– Вот бы посмотреть! – хихикнула Зоя, запираясь изнутри.