Никаких вам золушек

Арнольд, щёлкнув каблуками, поцеловал Еве руку.

– Что вы в нём нашли? – кивнул он на Василия. – Плакса и ябеда. К тому же часто писался в постель.

Ева рассмеялась.

Тут Бертольд спустился наконец со стола и ткнул Василия в бок.

– Арик, – сказал он, – за каланчу и колобка надо бы ему навалять. А с вами, – он расцеловал Еву в обе щеки, – мы попросту. Чтоб мне уплетать клубнику с хреном.

– О Боже! – вновь рассмеялась Ева.

Василий с улыбкой вздохнул.

– Вот так и развлекаемся. Но довольно трепаться, пора домой.

Старшие братья переглянулись.

– На чём ехать-то? – буркнул Арнольд. – Ведь карета тю-тю.

– Я двух коней вам купил, – сказал Василий. – Больше ни на что денег не хватило. Помните хоть, где у лошади хвост?

Арнольд нахмурился.

– Ну, Васька!

Бертольд погрозил кулаком.

– Доприкалываешься, хлебать мне уксус!

Василий распахнул дверь.

– Тогда в чём дело? Поехали.

Арнольд неуверенно прокашлялся.

– А воду целебную достал?

– Вот и я хотел спросить, – спохватился Бертольд.

Ева кивнула.

– С водой порядок. Лично подтверждаю.

– Ну, тогда что ж… – успокоился Арнольд.

И они поехали. Василий по-прежнему вёз Еву на своём коне. Арнольд раскачивался в седле, как маятник, а Бертольд – подскакивал, точно резиновый мяч. Однако обратный путь оказался лёгким, и на исходе погожего четверга они спешились у дворца родителя. Стража засуетилась, захлопотала и помчалась докладывать.

Царь Иван встретил сыновей на крыльце, в неизменной инвалидной коляске. Он ещё более одряхлел и осунулся. По правую руку царя стоял советник Аркадий Кузьмич, плешь которого, будто полированная, отражала заходящее солнце. По левую руку – застыла нянька Алёна, и физиономия её багровела, соперничая с закатом.

– Ну чё, нагулялись? – ехидно осведомился царь, пялясь притом на Еву.

Аркадий Кузьмич расплылся в улыбке.

– Милости просим домой. – Он также не сводил с Евы восхищённого взора.

А нянька заохала, запричитала:

– Господи! Отощали-то, отощали! – Но при этом почему-то тоже смотрела на Еву.

Василий выступил вперёд и с гордостью представил:

– Знакомьтесь: Ева – моя невеста.

– Здравствуйте, – улыбнулась Ева.

Ответом ей было молчание.

– Чё-то я не въехал, – произнёс наконец царь Иван, пристально изучая ноги будущей снохи, – нынче, что ли, мода такая?

– Бесстыжие! – подала голос нянька, уставясь в облака.

Василий чуть было не вспылил, но Ева успокоила его взглядом. Походкой манекенщицы она приблизилась к царю.

– Папа, – улыбнулась девушка, разглаживая на себе юбчонку, – а вам разве не нравится?

Царь Иван замер, приоткрыв рот. Затем буркнул:

– Кому ж это не понравится? – И хлопнул Еву по заду.

– Чтоб я окривел! – брякнул изумлённый Бертольд.

И все трое братьев прыснули.

Царь попытался нахмуриться.

– Чё ржёте, идиёты? Айда в дом на разборку!

Нянька ввезла государя в зал приёма и помогла пересесть на трон. Все присутствующие, разумеется, распределились согласно рангу. Советник встал по правую руку, нянька – по левую, а сыновья, как говорится, предстали пред царски очи.

Ева уселась в инвалидное кресло, соблазнительно положив ногу на ногу.

Нянька всполошилась:

– Куда?! Ах, ты…

– Цыц! – осадил её царь. – Не сломает небось. Пусть сидит. – Он обратил взор на старших сыновей. – Ну чё? Карету пропили-проиграли, а кучер сбежал? Так или нет?

Арнольд, державший серебряный кувшин, состроил оскорблённую мину.