Крылья Тайболы

В штабе тоже имелся общий коридор. Из кабинета в кабинет сновали какие-то люди, мало обращая внимание на вошедших. Они кивком головы здоровались и тут же исчезали за дверями. Якутин сразу повёл Брызгалова к командиру объединённой эскадрильи.

– Разрешите войти? – спросил он, распахивая дверь.

Брызгалов заметил, что входил он, как к себе домой, не робея и не церемонясь, но разрешение всё же спросил.

Человек, сидящий за огромным столом в виде буквы «Т», кивком головы разрешил войти и указал рукой на стулья, стоящие вдоль стола.

– Это наш новый инженер, – представил Якутин Брызгалова, – Привёл его показать и представить по случаю вступления в должность. Надо бы, Альберт Ибрагимович, издать сегодня приказ, а то человек совсем на мели. И не мешало бы ему выписать небольшой аванс.

Брызгалов ничего подобного не просил, но забота своего непосредственного начальника ему понравилась, как, впрочем, понравился и командир, сорокалетний мужчина, полноватый, невысокого роста, в кожаной куртке. Его лицо, как, впрочем, и имя-отчество мало напоминали северянина. Он поздоровался за руку и тут же пообещал всё сделать вчерашним числом, чтобы не образовалось перерыва в работе.

– Аванс выпишем, а Вы, Виктор Алексеевич, приступайте к работе и решайте вопрос с исправностью. Самолётов катастрофически не хватает, имеются только для перевозки пассажиров, а у нас ещё обслуживание экспедиции. Им мы самолёты не додаём. Впрочем, я заморачивать этими вопросами не буду. Пётр Васильевич наверно посвятил Вас в курс дела. Если ко мне есть вопросы, задавайте, если нет, Петра Васильевича я ещё задержу на пару минут.

Брызгалову ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Он вышел в приёмную, где сидели начальник штаба и секретарь, и сел на свободный стул.

Якутина ждать пришлось полчаса.

– Ты, Витя, извини, я немного задержался, пойдём, – сказал он, не замечая больше никого, кроме Виктора, – Командир лётной эскадрильи летает, поэтому идём в плановый. Там работает свой человек, кореш, я познакомлю.

В плановом отделе находились мужчина и две женщины. Они едва вмещались в маленькой тесной комнатушке, зарывшись в горы бумаг.

– Пойдём, покурим, – сказал начальник отдела, когда инженеры вошли.

Он курил, поэтому появление новых людей у него оказывалось своеобразной отдушиной, чтобы исчезнуть из кабинета. Иван Алексеевич Вицын выглядел молодо, одних лет с Виктором, высокий, симпатичный и общительный. На таких красавцев обычно «вешаются» женщины.

– Вы оформляться? – спросил он и, не дав Якутину ответить, сказал:

– Всё сделаем. Пусть сдаёт трудовую книжку и своё заявление. Оклад будет тот, что предусмотрен штатным расписанием, выше прыгнуть я не могу. А сейчас я с вами просто постою и покурю, целый день сижу с женщинами.

Все рассмеялись. Закончив процедуру, он сам повёл всех в отдел кадров – такую же тесную комнатушку с единственным обитателем, пожилым мужчиной, худощавым и лысоватым, с небольшим клочком волос на голове. Одет он, как многие в этом заведении, в форменный пиджак, который сидел на его худощавой фигуре слишком мешковато. Вицин забрал у Брызгалова трудовую книжку, протянул её инспектору отдела кадров и велел инспектору готовить приказ о приёме на работу, пообещав, что подписанное заявление занесёт секретарь.

– Пойдём, – сказал Якутин, – Здесь все дела сделали, Ты, Иван Алексеевич, извини, мы заскочим в бухгалтерию и пойдём работать.

Вицину не хотелось уходить обратно в тесный кабинет, но возражать он не посмел.

– Сейчас познакомлю с нашей симпатичной Главной бухгалтершей, – сказал Якутин, когда они остались одни.

Они зашли в бухгалтерию в углу здания. Кабинет состоял из двух смежных комнат, довольно просторных для двух человек, которые там находились.

– Вот, Ирина Михайловна, наш новый инженер, – представил Брызгалова Якутин, – Он оформляется на работу. Ему надо выписать аванс и не тянуть с подъёмными, а то он не может выставить даже «чекушку» по случаю вступления в должность. С командиром я уже говорил.

– Командир нам не указ, – пошутила Ирина Михайловна, – Захотим – выпишем, а захотим и не выпишем. Всем подряд мы деньги не раздаём.

– Я думаю, он нам ещё пригодится, – ответил Якутин, – Лучше выписать.

– Ладно, пусть зайдёт к концу дня.

Они вышли опять в длинный сумрачный коридор. Электрические лампочки его освещали, но каким-то тусклым и бледным светом. Шероховатостей отделки стен и неровного пола здесь никто не замечал.

– Здесь все дела сделаны, – подытожил Якутин, – К замполиту я не поведу, сам познакомишься, а с командиром лётной эскадрильи познакомлю как-нибудь позже, но имей в виду – это не наши люди, в разговоре будь осторожен и лишнего не говори.

– Понял, я вообще пока ничего не говорю, только присматриваюсь. Картина в целом мне понятна, часть людей увидел, получу спецодежду и буду знакомиться с техниками, половину которых пока не видел и не знаю.

– Ну что ж, пойдём, я всё же покажу тебе столовую изнутри, а потом продолжай оформляться, а я займусь делами. Завтра приступишь к непосредственной работе. Утро у нас начинается с разбора, а потом уже каждый занимается своим делом, но в целом наша задача поставлять самолёты для пилотов.

Они подошли к зданию столовой и зашли внутрь. В столовой находилось много людей, в основном пилоты, но, не смотря на большое количество народа, в помещении довольно чисто и уютно. Царила деловая обстановка: одни, пообедав, уходили, а другие приходили. Из пилотов Виктор никого не знал, а Якутин с каждым, кто встречался на пути, здоровался за руку. Здесь же они и встретили командира лётной эскадрильи и командира звена. Командир эскадрильи Репанов Андрей Николаевич высокого роста, на вид ему Брызгалов дал бы не больше тридцати. Он весь сверкал нашивками и аэрофлотовскими эмблемами, с «дубами» на козырьке фуражки. Лицо его выглядело волевым и малоподвижным. Командир звена Раев Дмитрий Сергеевич, наоборот, невысокого роста, немного полноватый, чернявый, на первый взгляд казалось, что даже небритый, но на самом деле он тщательно выбрит, а корешки чёрной щетины проступали сквозь кожу. Якутин с ними познакомил, и Брызгалов с каждым поздоровался за руку.

– Ты, Виктор, садись, сегодня я угощаю, – сказал Якутин и пошёл на раздачу. Виктор, увидев, что он берёт два подноса, пошёл помогать, – Бери вилки-ложки и занимай места, а я пока заполню подносы, а потом один заберёшь.

В глубине столовой за раздаточным окном виднелась шеф-повар, черноволосая женщина Катя, как все её называли, приятной наружности. Она не обращала никакого внимания на посетителей и занималась своими поварскими делами. А на раздаче стояла Маша, круглолицая, пышная, с рыжеватыми волосами, быстро орудующая мисками-поварёшками, успевая всем всё подать и угодить. Маша также не обращала внимание на примелькавшихся посетителей с плоскими шутками-прибаутками, но временами бросала мимолётный взгляд на того или иного человека и уточняла заказ: с гарниром-без гарнира, с подливой-без подливы. На Виктора она взглянула мельком, как и на других, но он заметил, что она своим цепким взглядом оценила его с ног до головы и тут же отвела взгляд.

После обеда Якутин и Брызгалов разошлись. Якутин ушёл в служебное здание, а Брызгалов пошёл на перрон в ожидании окончания обеденного времени у работников штаба. На перроне стоял огромный ИЛ-14. Брызгалов подошёл к технику и познакомился. Иван Брофильевич, так звали техника, объяснил, что большие самолёты он обслуживает пока один, остальные техники все заняты на АН-2. Виктор обратил внимание на странное отчество, впервые им услышанное, но вслух ничего не сказал. Они немного поговорили, и Виктор отошёл в сторонку, видя, что технику сейчас не до него. Один за другим садились АН-2. Подошло обеденное время и у летающих экипажей. Брызгалов по профессиональной привычке прослушивал работу двигателей, наблюдал, как несуетливо работает обслуживающий персонал; пока ни во что не вмешиваясь, наблюдал за заправкой, впитывая весь процесс сложной работы, не забывая об утреннем наказе своего начальника на разборе. Ему требовалось найти узкие места, где персонал недорабатывает или что-то делает не так, что в конечном итоге тормозит всю работу.

Виктор понимал, что сейчас он пока ещё ни за что не отвечает и за ошибки с него никто не спросит. Но инженер не привык ошибаться и работать спустя рукава – это на прежней работе у него сразу и оценили. Через год он возглавил бригаду и ещё через некоторое время вывел её на первое место в социалистическом соревновании. Потом его перемещали в другие бригады, где дела шли не так слаженно, но неизменным оставалось одно: куда бы он не попадал, его бригада выходила на первое место. В конце концов, его оформили на инженерную должность, поскольку инженеров катастрофически не хватало.

Сейчас ему предстояло отвечать за весь участок, а – это ещё и приписные аэропорты в двух смежных районах, где трудился такой же персонал. Отличие имелось только в том, что туда поставлялись отремонтированные самолёты с большим ресурсом, а на базе оставались самолёты, дорабатывающие межпрофилактический ресурс и имеющие технические проблемы. Пилоты, работающие на базе, постоянно жаловались на такую несправедливость, но терпели и летали на том, что дают, понимая, что может не быть и этого, а их зарплата напрямую зависела от налёта часов.

В этот день Брызгалов на рабочем месте появился к концу дня, успев сделать все дела по оформлению на работу, а также, получив небольшой аванс. Подъёмные пообещали выплатить в день заработной платы. В инженерной комнате царила почти нулевая видимость. Зимин сидел в клубах табачного дыма от крепких папирос, отравляя здоровье всех присутствующих, но ему замечание никто не делал. Женщины терпели эти маленькие неудобства, боясь сказать слово поперёк самому главному на сегодняшний день инженеру. Зимину сидеть на рабочем месте в ожидании конца рабочего дня было очень скучно – это Брызгалов заметил сразу. Инженер вынужденно сидел на работе, ожидая наступления часа «икс», когда можно свернуть все дела до утра, и перебирал для вида на столе бумажки. Бумажки важные, но кроме Зимина и Серого в них мало кто понимал. Серый сейчас в кабинете отсутствовал, а Зимин, зная о том, что никто его не уличит, делал вид, что работает. Брызгалов эти бумажки знал, поэтому Зимин несколько оживился, наводя на столе порядок и поглядывая на часы.

– Ну что, по домам? – спросил он.

– Я сделал все дела, но меня просил зайти Якутин, – ответил Виктор.

Он не стал говорить, что его Пётр вечером пригласил к себе в гости. Он не знал всех взаимоотношений, поэтому этот факт умолчал, считая, что Якутин сам пригласит, кого захочет.

Зашёл Серый.

– Ну, ладно мы с Евгением Анатольевичем пойдём, а ты догоняй, если освободишься, – Зимин не стал уточнять для Серого, зачем Брызгалова позвал начальник. Он был умён и умел, когда надо, проявлять такт.

– Мы с тобой последние, – сказал Якутин, – Поэтому всё проверим и закроем. Ночью здесь всё под охраной.

– Большая охрана? – спросил Виктор.

– Один человек, но зато какой! – похвалил охранника Якутин, – Меладзе Христофор Александрович. Он охраняет всю территорию и самолёты в ночное время. Пока жалоб на его работу не зафиксировано. Я ночью его проверял не однажды, Меладзе всегда на посту. Даже я и командир ему докладываем о своём прибытии, хотя он нас знает и обнаруживает издалека.

– Строго всё тут.

– А как ты хотел – это авиация! Здесь всё по-взрослому. Я тебе скажу больше, у нас порядок значительно лучше, чем в старых подобных предприятиях в городе. Не переживай! Сейчас пойдём ко мне, жена велела привести, а знакомить вас не надо, поскольку давно знакомы. Почитаем книжки.

– Книжки?

Якутин рассмеялся:

– Есть такой анекдот: друзья постоянно выпивали, а жёны пытались их вовремя остановить, поэтому друзья придумали что-то вроде пароля. Сходить в магазин – означало сходить в библиотеку, пол-литровая бутылка называлась книжка, а шкалик – брошюрка. Вот они и разговаривают при жёнах:

– В библиотеку сегодня пойдём? – спрашивает один.

– Пойдём, – отвечает другой, – Почитаем книжку.