Крылья Тайболы

В этот раз Якутин пространно объяснял, как всё будет, рисовал открывающиеся перспективы, продвижение по службе.

– Надо только беречь личный состав, обеспечить жильём, – говорил он, – Кого надо – женим! Мы всё можем! Вместе мы сила! Василий Юрьевич освоится и будет ведущим специалистом, а потом и уезжать не захочет!

– А нас куда? Списывать? – вставил слово Серый.

– Кто же тебя, Евгений Анатольевич, спишет? Как работал, так и работай. Алексей Александрович планирует уехать, всё равно грядёт вечная текучка кадров. Специалистов будет всегда не хватать. А таким инженерам, как ты или Зимин, вообще нет равных и пока нет замены. Молодых специалистов будем воспитывать и учить, готовить себе достойную замену.

– Мы когда будем искать жильё? – спросил Катугин.

– Завтра и начнёшь искать, Евгений Анатольевич тебе поможет. Он давно перезнакомился со всеми местными жителями. Женщины за ним табуном ходят, только почему-то он до сих пор холостой.

– Мне ещё рано, – вставил слово Серый.

– Сейчас рано, а через год-другой, глядишь, будет уже поздно. Бери пример с Василия Юрьевича – моложе тебя, а уже женат и планирует завести здесь кучу детей, – Якутин хохотнул, – Причём, от помощи отказывается.

– Он мужик серьёзный, а мне ещё погулять охота, – Серый разлил очередную порцию водки по стопкам.

– Погулять, конечно, можно, но нельзя особенно увлекаться, особенно этим, – Якутин кивнул на стопки.

– А чем тут увлекаться? Если меньше литра за вечерок, я вообще это вредным не считаю.

– Хвастался заяц, пока в суп не попал, – ответил Якутин.

Катугин сменил тему этого бесконечного спора:

– Я слышал, у вас тут бетонную полосу строят? – спросил он у Якутина.

– Строят методом: шаг вперёд и два назад.

– Это как?

Якутин пояснил:

– Сначала плиты укладывают, потом оказывается, что у полосы не то направление. Плиты снимают и снова укладывают. И так несколько раз. Сколько тут уже денег «вбухали»! Такие у нас строители народной стройки. Медленно, но строительство движется всё равно вперёд. С весны мы на бетон ставим самолёты, очень удобно. Не надо чавкать ногами по грязи ни экипажам, ни пассажирам, обслуживать самолёт удобно. На грунтовых стоянках обслуживающие машины тонут в глине, не могут подъехать. Иногда самолёт буксируем на бетон, а потом уже его загружают. Мы к строительству никакого практического отношения не имеем. Там своя команда, их контролируют непосредственно командир и первый секретарь райкома партии.

– Я гляжу, здесь строительство идёт нешуточное.

– Строительство идёт, но наше дело самолёты. Вот-вот должна прибыть первая партия специалистов-техников из авиационных училищ, около десятка человек. Точнее – это уже не первая партия, в прошлом году прибыли два техника. Тебе, Василий Юрьевич, новыми техниками и предстоит заниматься. Они придут с полной головой знаний, но для практической работы пока временно бестолковые. За молодыми специалистами надо абсолютно всё проверять, иначе не избежать беды.

– Сначала и мне надо научиться, – возразил Катугин.

– Тебя будет стажировать Виктор Алексеевич. Как только оформишься, найдёшь жильё, так сразу и приступишь к работе, но сильно не расслабляйся. У него опыт большой, работал в большом аэропорту и на большой технике, а экзамены Алексей Александрович примет по всей форме, – Якутин перевёл дух и пошутил:

– А если они, инженеры, не смогут принять экзамен, тогда это сделаю я.

Теперь засмеялись все. Инженеры, кроме Катугина, знали, что Якутин технику обходит стороной и не стремится её познать в совершенстве. Однако все знали и то, что организаторских способностей у Якутина хватит на десятерых. Его боялись и ненужные мысли вслух не высказывали.

Дрова в печке весело трещали. Виктор выполнял роль дежурного кочегара. В квартире в этот час стало даже жарко. Большое количество людей нагревало воздух своим теплом, а Зимин исправно всех окуривал, отчего в воздухе висели сизые причудливые завитки дыма. Они завивались кольцами, причудливо изгибались и зависали над головой, как облака…

С весенним теплом, как перелётные птицы, стали прибывать курсанты из авиационных училищ. Кто-то ехал сам по желанию; кто-то, как Катугин и другие, отрабатывать положенные три года. Брызгалов, учитывая поставленную задачу, создать свою учебную базу, при собеседовании интересовался совсем не техническими навыками, а больше художественными способностями и другими талантами. Пока молодые специалисты не освоились и не обленились, он «брал быка за рога», настраивал на творческую работу принудительно-добровольно. А курсанты, зная, что придётся сдавать на производстве государственный экзамен, не смели перечить и отказываться. Те же, кто хитрее, просто не выдавали своих талантов.

Таким проверенным в жизни способом нашли художников, специалистов по созданию учебных пособий. Нашёлся даже настоящий музыкант, который загорелся желанием создать на предприятии свой оркестр.

Расселение в домашнее жильё с тёплым очагом проходило в том же темпе. Часть курсантов устроилась в общежитие, часть стала искать частные квартиры, а одна молодая пара с помощью руководства оказалась подселена к Зимину и Брызгалову в квартиру, для чего им выделили одну из двух комнат. Частную квартиру они искать не пожелали, а три медовых года согласны были прожить и так, включившись в общую очередь по топке печей. Техник по электрооборудованию Володя Аркадьев приехал с Украины, спокойный и уравновешенный по характеру, и хороший семьянин. Он выглядел худощавым и длинным, чёрноволосый. Его-то и присмотрел Брызгалов для создания учебных пособий по электро и приборному оборудованию в техническом классе. А парню сейчас было всё равно, где приложить свои старания, отрабатывая свою «ссылку», как все называли обязательный срок отработки после училища.

В седьмом часу утра оба общежития будил гул прогреваемых моторов самолётов. Рабочая смена техников, выпускающих утром самолёты, начиналась в шесть утра. Двигатели самолётов техники после подогрева запускали и выполняли их диагностику в рабочем состоянии. Брызгалов иногда выходил на работу тоже к шести утра, чтобы проверить работу утренней смены.

Первый раз, когда он рано утром вышел из подъезда, его поразило, что первый секретарь райкома партии Мовиль уже не спал. Он аккуратно чистил лопатой дорожки возле подъезда от выпавшего снега, а затем убирал разбросанный мусор возле мусоросборника. Он никогда не сторонился людей, а сразу по-свойски здоровался и что-нибудь спрашивал. А это «что-нибудь» могло быть что угодно, иногда он справлялся о здоровье, иногда интересовался делами на работе или погодой; или вдруг делился делами хорошими и не очень в других организациях. Секретарь стремился быть в курсе всех происходящих дел, курируемых коммунистической партией, а для этого знал людей, умел ими дорожить, но и беспощадно наказывал, когда того требовала обстановка.

Брызгалову становилось как-то не по себе, что с ним, почти с незнакомым человеком, разговаривает сам первый секретарь райкома партии, но потом он привык и уже не удивлялся, когда Мовиль в сенокосную страду спрашивал: «Будет ли днём дождь?»

С прибытием молодых специалистов работы меньше не стало, а для Якутина, наоборот, прибавилось хлопот. За рабочий день возникали десятки самых различных и неожиданных вопросов, которые копились, наслаивались и, от которых никуда не спрятаться и не деться.

– Ты почему опоздал на работу? – спрашивал он в очередной раз шалунишку, хотя прекрасно знал, что накануне в общежитии отмечали конец рабочего дня.

– Не знаю, просто спалось, а будильника не слышал, – отвечал нарушитель, – Впредь не повторится, – заверял он.

Но всё повторялось, и конца этому не предвиделось. Опоздания на работу случались и утром, и после обеда.

– Пиши объяснительную записку, – говорил Якутин очередному нарушителю.

Тот исправно писал:

«Я ушёл на обед. После обеда меня разморило, и я незаметно уснул. Проснулся к концу рабочего дня, когда на работу идти согласно распорядку дня уже не надо».

– Ну что с ними делать? – спрашивал Якутин, а сам смеялся, – Вы посмотрите, что мне пишут! За такую объяснительную надо не наказывать, а поощрять! Это же специально так не придумать! Рассмешил! А вы говорите, что у нас нет талантливых людей!

Инженеры его слушали и только улыбались.

– Примем меры, – обещал на всякий случай Серый, хотя сам прекрасно понимал, что мер никаких принимать не будет, а припомнит должок технику при необходимости задержаться на работе.

Его принимаемые «меры» давно все знали – виновник будет вынужден накрывать стол. Евгений Анатольевич старался людей не наказывать. За все грехи и шалости подчинённых перед начальством оправдывался сам.

Брызгалов постепенно навёл порядок в графике работы и формировании бригад, создал два мощных постоянных участка, причём один участок перевёл на двухсменную работу. Теперь каждый знал зону своей ответственности и конкретный вид работ. Василий Юрьевич быстро освоил самолёт, успешно сдал все зачёты и стал руководить одним из участков, а Серый возглавил другой.

Солнечная весенняя погода радовала и бодрила. Снег стал заметно оседать, чернеть и превращаться в весенние лужи. Из-под снега стал вытаивать весь хлам, накопившийся за долгую зиму. Только сейчас Брызгалов понял, что техники никогда ничего не прибирали, а оставляли где попало. Всё это укрывал слой снега, а теперь, когда снег стал сходить, по всему перрону, вдоль рулёжек, на стоянках можно найти то, что зимой иногда бесследно исчезало. Виктор дал указание Катугину провести общий разбор и заняться наведением порядка, а также попросил заставить бригадиров контролировать приведение рабочих мест в порядок в конце рабочего дня.

– Ты, Василий, сам не бегай, – говорил он, когда заметил, что Катугин мечется от одной бригады к другой, – А заставляй работать бригадиров. Твоё дело проконтролировать и с них спросить. Рычаг у тебя есть мощный – ежемесячная премия. Её ведь можно и не давать! Нет порядка, значит, нет и премии.

– Не хотелось бы наказывать премией.

– Не хочешь наказывать – заставляй работать.

Брызгалов знал, что Якутин категорически против того, чтобы работников наказывали снятием премии. Он считал, что премия – это часть заработка, который специалист должен принести в семью. Сам он мог учинить такой разнос, что, как он сам говорил, «пух полетит», но никогда человека не наказывал деньгами.

Василий Юрьевич это тоже знал и мелкие «шалости» просто прощал, закрывая на это глаза.

– Ты знаешь, – как-то сказал Брызгалову Катугин, – Я не очень люблю летать. После смены двигателя надо облетать самолёт. Не мог бы с экипажем слетать ты?