Фарцовщик. Часть первая

– Да, вижу, – безо всяких выкрутасов ответила Галина Ивановна и, повернувшись к Диме, посмотрела прямо в его глаза. Затем она чокнулась с ним бокалом с коктейлем:

– Спасибо тебе, что ты меня познакомил с Андреем… Да, он о тебе спрашивает, почему, мол, Димка не звонит?

«Димка не звонит, – опять закипел Дмитрий, – а что ему самому мешает мне позвонить?»

– Позвони ему… Тебе что, трудно, что ли? – сказала Галина Ивановна.

– Да нет, не трудно…

– Ну вот, возьми и позвони. У него к тебе дело есть.

Вечером того же дня Дима сидел в квартире Андрея и играл с ним в шахматы. Они пили чай с вкусным печеньем и негромко обсуждали сделанные ходы:

– Опять ты, Андрей, ферзя развил на третьем ходу. Переходи…

– Не хочу перехаживать! Доказывай, что ход не корректен!

– А что тут доказывать? Я твоего ферзя сейчас за Можай загоню.

Через четыре хода Андрей остался без ферзя:

– Да, старик, ты оказался прав… Вот ты меня учишь, учишь, а я всё равно в толк не возьму, как ты так ловко играешь?

– А ты, Андрей, больше вникай в мои объяснения, а то у меня создаётся впечатление, что во время игры ты совсем не о шахматах думаешь.

– Да… Знаешь, я хотел с тобой поговорить о следующем… – Андрей сделал очередной ход в новый партии. – Тут Галина Ивановна мне как-то говорит, что Димка мужик хороший, но ему негде жить, мол, всё своё жильё бывшим жёнам оставил, да и без денег сидит…

– Но я её ни о чём не просил…

– Да подожди ты, выслушай всё до конца! Я на Кантемировской снимаю квартиру. Ты был там со мной. В этой квартире…

– А я думал, что там твои родственники живут…

– Дим, слушай и не перебивай. В этой квартире я бываю редко. Она мне вроде не нужна, но иногда нужна, – здесь Андрей заулыбался. – Плачу я за неё пятьдесят рублей в месяц. Может, ты там поживёшь, а я у тебя иногда появляться буду, а деньги за неё будем платить пополам. Идёт?

Дима ожидал что угодно, но только не такое предложение. Чего ради Андрей предлагает ему такие условия? В чём тут дело? «Наверное, ему стало неудобно передо мной, что он увёл у меня Галину Ивановну, – подумал Дима, и тут же отмел этот довод. Видел же он мою девушку, Лялю… Причём здесь Галина Ивановна? Странно это всё… Вдруг такое предложение… Можно сказать, на ровном месте».

– Дим, что молчишь? Будем с тобой квартиру на двоих делить? Согласен ты или нет?

«Надо соглашаться, – напряжённо думал Дима, – но как-то всё это странно… А чего тут странного? Андрей тебе предлагает квартиру за полцены…»

– Конечно, я согласен, – ответил Дима. – Как я понял, я буду жить в квартире, которую ты снял для себя за пятьдесят рублей в месяц, но теперь мы её будем делить пополам, и ты будешь иногда там появляться, правильно?

– Да, ты всё правильно понял. Можешь переезжать в неё хоть завтра. Вот тебе ключи от неё, – и тут Андрей стал доставать из кожаного портфеля ключи, но, достав ключи, положил их в карман своих брюк. – Знаешь что, поехали сейчас на Кантемировскую. Там я передам тебе ключи и заодно покажу, как дверь открывается. Там замок немного заедает, и важно знать, как дверь правильно открыть, а то её заклинит, и ты не войдёшь.

Приятели быстро оделись и поехали на Кантемировскую. «Дело есть дело, Андрей предложил, я не отказался», – размышлял Дима, сидя на переднем сиденье «Жигулей».

Через полчаса езды они были на месте. После того, как они вошли в квартиру, Андрей показал, как открывается дверь. Затем он передал Диме ключи и сказал: «Следующая плата за неё через три дня. Приготовь деньги, пожалуйста». Они немного потоптались в квартире, хотели попить чай, но не нашли ни чая, ни сахара и поехали обратно.

На улице все так же лил дождь, было холодно и противно, а в машине наоборот было тепло и уютно. Дима расслабился: «Хорошо всё же, что я встретил Андрея! Как ни как, а толк есть… Вот квартира появилась, не всю же жизнь с матерью жить». Из мирного забытья его вывел голос Андрея:

– Старик, ты извини меня, сегодня, я тебя только до «Павелецкой» подброшу, а то мне домой надо поскорее попасть.

Дима не возражал:

– До метро так до метро.

«Всё хорошо, всё отлично», – думал он.

Подъезжая к метро, Андрей внимательно посмотрел на Диму, как будто первый раз его увидел. Димин приятель сказал:

– А что касается второй просьбы Галины Ивановны, то я тебе буду давать мелкие поручения, за которые ты будешь получать от меня деньги, но об этом мы поговорим с тобой завтра. Ну всё… Пока! Метро «Павелецкая»… Звони завтра.

На следующий день после работы Дима поехал не к матери, а на Кантемировскую. Приехав, сразу же позвонил Андрею, но его радость по поводу переезда на новое место жительства Андрей почему-то не поддержал.

– Поздравляю, – сухо сказал он, – я тебя просил позвонить мне днём, а ты звонишь мне вечером. Хотел попросить тебя помочь мне в одном деле, а ты не позвонил… Нехорошо это…

– Андрей, но ты же сказал мне «звони завтра». Вот я и звоню.

– Старик, давай договоримся на будущее – если я прошу тебя позвонить, – и здесь Дмитрий почувствовал в голосе приятеля стальные нотки, – то ты должен обязательно звонить мне, понятно?

– Понятно, – кислым голосом ответил Дима.

– А завтра ты приедешь ко мне на Павловский к шести часам вечера и привезёшь за квартиру двадцать пять рублей.

– Но ты же сказал мне, что за квартиру надо платить через три дня… И у меня к завтрашнему дню этих денег не будет. Притом завтра среда, а это в институте обще-присутственный день. У нас работа оканчивается в семь часов… – Дима закончил своё высказывание совсем упавшим голосом.

– Старик! Нехорошо сразу меня подводить. В ущерб своих интересов я тебе уступил квартиру, помог тебе, а у тебя сразу денег нет. Ты что, не можешь занять эти деньги у своих коллег по институту или ещё где? Значит так: я тебя завтра в шесть часов жду у себя с деньгами. Всё, спокойной ночи.

Дима так и остался стоять с телефонной трубкой в руке, из которой шли длинные гудки. «Переехал… Здравствуй, Дима, Новый год». Он медленно положил трубку телефона и сел в старое, ободранное кожаное кресло. Мысли закрутились у него в голове со страшной скоростью: «Где достать завтра эти двадцать пять рублей? Где? Как уйти раньше времени с работы? Ну и пряник этот Андрей… Не успел я переступить порог его квартиры, как пошли какие-то предъявы. А что делать? Не обратно же к матери возвращаться… А на днях Лялька прилетает, и было бы хорошо забрать её к себе, а то мыкается девка с какими-то подружками, коммуналку на троих снимает… Так, сколько у меня в кармане денег?»

Дима пересчитал все свои деньги. Их оказалось немного: семь рублей тридцать пять копеек. Да, дорогой читатель! Вы, наверное, улыбаетесь, но у нашего героя была именно такая сумма денег. По тем временам это было не много, но и не мало. На эти деньги можно было бы купить бутылку водки, килограмм колбасы «Любительская», семь сырков «Дружба», и ещё оставалось бы тридцать копеек, что позволяло легко доехать на автобусе до метро «Каширская», а потом уже на метро до работы. Эти поездки на автобусе и на метро обошлись бы Диме всего в десять копеек. Ещё на оставшиеся двадцать копеек можно было купить хлеба.

С этими мыслями Дима пошёл в местный магазин. На улице шёл всё тот же противный, холодный, осенний московский дождь. Магазин уже закрывался, но, на удивление Димы, в нём ещё продавалась водка за три рубля шестьдесят две копейки, которую трудящиеся называли «Коленвал», видимо, за буквы на этикетке – они были написаны в виде коленчатого вала. Колбаса тоже была в продаже, правда, не очень свежая на вид, но Диму это не смутило, и он купил триста грамм. Ещё он купил три штуки сырков «Дружба» и батон хлеба. Хотел также купить и пачку чая, но его не было. Кроме того, Дима зачем-то купил кофейный напиток (страшная гадость) и пачку сахара. После всего этого у него осталась ещё куча денег: один рубль и сорок семь копеек.

Дома весь вымокший от дождя, но повеселевший Дима налил себе полстакана водки, посмотрел на себя в зеркало и сказал: «Будь здоров, дорогой! С новосельем!». Он заел водку сырком с хлебом. Потом подумал и налил себе ещё полстакана. В этот раз он маханул водку молча, попробовав её закусить колбасой, но тут же от этой затеи отказался, выплюнув кусок «Любительской» с матерными словами. Дима понял, что с колбасой он лоханулся.

Согревшись от двухсот граммов водки, Дмитрий включил телевизор, где на чёрно-белом, довольно тусклом экране какой-то журналист-международник, кажется – Зорин, доказывал преимущество социалистической системы перед капиталистической (звук был хороший): «В капиталистическом мире речь идет только о наживе, о прибыли. Человеческие принципы давно потеряны и поруганы. В странах капитала только прибыль…». Дима отвлекся, пошёл в туалет и через минуту вернулся: «…Вот, взять хотя бы рекламу. В странах капитала это страшная индустрия, она лезет с экранов телевизоров, она в метро, в поездах, в самолетах, в аэропортах… Везде одно и тоже – купите, купите, купите… Это чрезвычайно дёшево, это чрезвычайно выгодно. Два автомобиля по цене одного! Скорее бегите и покупайте…». Дима попытался переключить программу, но ручка переключения правильно не работала. Он её задвигал вперед и назад. Назад она всё же переключалась. Он включил одну программу, другую… По одной из программ шёл какой-то тягомотный концерт. Дима попытался переключить телевизор на следующий канал, но ручка переключения вообще перестала двигаться. Дима сам себе заулыбался. Он вспомнил анекдот про то, как один мужик пришел домой и включил телевизор, а там показывают выступление Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза Леонида Ильича Брежнева, который говорит: «…А социалистические страны значительно опережают по темпу роста… – здесь мужик переключает телевизор на следующей канал, – …Страны капиталистического мира… – мужик дальше переключает, – …Которые уже обогнали эти страны. А в преддверии коммунизма… – мужик жмёт следующий канал, и здесь на экране появляется кэгэбэшник, который грозит пальцем нашему мужику со словами: «Я те, бля, покручу, покручу ручки!». Настроение у Димы улучшилось, но где взять завтра двадцать пять рублей, он не знал.

* * *

На следующий день, находясь в институте, Дима напряженно думал, у кого бы занять эти деньги. Сидя на своём рабочем месте, он медленно обводил сотрудников отдела корыстным взглядом и помечал для себя, кто ему мог бы легко дать денег взаймы: «Белла не даст – ни денег, ни секса. Ольга? У неё денег никогда не бывает, она живёт одна с дочкой. Петров? Тот ещё гнида, всем своим видом показывает, что он человек добрый, но денег не даст. Мякишева Ирка? Модная девка, появилась в отделе недавно, приехала из Греции, говорят, блатная, кто-то за ней из руководства стоит, но так с виду вроде при бабле, надо попробовать». Её Дима записывает под номером один.

«Власов, его верный товарищ. Сколько вместе колхозов подмосковья объехали, сколько девок пере… Нет! Наверняка, у него этих денег нет. «Трояком» он всегда выручит, но двадцать пять рублей? Вряд ли… Дождевая? Подстилка у начальника отдела, так о ней девки говорят, но мне всё равно, что говорят. Деньги у неё водятся, но мне денег не даст. Ермаков? Тихий пьяница, денег у него нет и не будет. Лещёв? Ещё больший пьяница. Ногина? Человек настроения. Деньги, наверное, у неё есть, поэтому можно попробовать», – и Дима её записал под номером два.

«Шлёмова? Эффектная шатенка, себе на уме. Деньги у неё есть, но она очень прижимистая. Орлова? Эта ни вашим ни нашим. Что думает – тёмный лес. Деньги водятся, но легко может отказать. К заместителю начальника отдела Зое Петровне на пушечный выстрел не подъедешь. Она мечтает о полной победе коммунизма на земле и в то же время тихо собирает коллекцию золотых монет на черный день, покупая их в командировках за границей. Ещё у кого можно занять? – судорожно думал Дмитрий, но выходило, что больше не у кого. – Есть, конечно, ещё добрые ребята в отделе, – продолжал напрягать свою голову Дима, – например, Леонид, который мог бы ссудить мне эти деньги». Но на работе его почему-то не было. Также на рабочем месте отсутствовала очень хорошая добрая «тётка» Нона Сергеевна, которая часто выручала Диму деньгами.

Ирка Мякишева, Ольга и Дождевая отправились покурить на лестницу запасного выхода из института. Дима, как опытный охотник, отправился за ними и болтался рядом с лестницей, пока они курили. Его задача состояла в том, чтобы тормознуть Ирину, когда она будет возвращаться в отдел, причем застав её без товарок, чтобы, находясь с ней один на один, попробовать занять эти грёбаные двадцать пять рублей.