Озябший ангел

– Извините, – сказал паренёк и посмотрел на сержанта, – как мне вас называть?

– Георгием, – ответил тот.

– Понятно, – отозвался мальчик. – Георгий, а не припомните, что за обувь была у Тухлого?

– Та-а-ак, – задумчиво протянул сержант. – Кажется, у него были… валенки на резиновом ходу… укороченные. Точно.

– Отлично! – оживленно воскликнул Вовка. – А у дядьки с первого этажа?

– А у того какие-то изодранные опорки, скорей всего, стоптанные валенки, – ответил Назаров.

– Хорошо. Тогда у нас есть шанс найти следы Тухлого.

Они остановились на тропе, как раз напротив места падения двух тел. Подходить ближе не имело смысла. Потому что снег вокруг него взрыхлён ногами, по крайней мере, нескольких человек. Однако мальчика это не смутило. Он указал на борозды, берущие начало прямо у их ног и уходящие к дому под прямым углом.

– Георгий, это, наверно, следы санитаров?

– Ну, их, конечно, и Басевича; а позже ещё кто-то из наших подходил.

– А вот это чей след? – Вовка указал на две рваные полосы, идущие к тропе на значительном удалении от остальных, под более острым углом.

– Слушай, а ведь ты прав, это он удирал. Видишь, след неровный? – Под пулями бежал. Он меня бутылкой в грудь так отоварил, что я минут десять отдышаться не мог. Где уж тут попасть в него.

– Тогда идёмте туда, – Вовка жестом пригласил Назарова к той точке, где следы Тухлого выходили на тропу, – там удобнее будет.

Подойдя к нужному месту, они присели на корточки. Вовка пригоршнями стал снимать снег с краёв последнего видимого следа. Добрался до отпечатка подошвы, тщательно сдул упавшие на него снежинки.

– Вот он какой, – сказал паренёк. – Георгий, а у вас случайно не на чём зарисовать его?

– Ну как же, у меня – да не на чем? – усмехнулся сержант. Он извлёк из кармана и протянул мальчику блокнотик и карандаш. – Держи.

Вовка быстро набросал узор следа, повторил его на другой страничке, один листок вырвал себе, блокнот вернул хозяину. Они поднялись.

– Теперь у нас есть его след, – с удовлетворением сказал мальчик. – А это уже неплохая зацепка.

– А что нам его след? Это ведь не лес тебе, а город, – возразил сержант.

– Ничего, что город. Тропки сейчас узкие, а он бежал и, значит, где-нибудь да оступался. Надо искать его след. По крайней мере, можем узнать, куда он направился. Шанс, правда, небольшой, но есть.

– Ну что ж, искать так искать, – сказал сержант. Он встал спиной к дому, развёл руки в стороны. – Вот это наш сектор поиска.

Паренёк задумчиво кивнул.

– Разделимся? – спросил Назаров.

– Разделиться надо, – отозвался тот. – Только в этом секторе я бы стал искать в последнюю очередь.

– Как? – удивился сержант. – Он же сюда убежал.

– Я думаю, тот, кого мы ищем, не хуже зайца умеет уходить от погони, поэтому он и на свободе. А заяц умеет такие петли накручивать, что шею свернуть можно.

– Значит, будем искать слева и справа? – уточнил Назаров.

Вовка повернулся лицом к дому.

– Вон там, за домом виднеется труба котельной, возле неё давайте и встретимся, часа в два. Хорошо?

– Ладно, – скептически согласился сержант. – Только зачем бы ему такую дугу закладывать?

– А разве у него был выбор? Ведь выпрыгнуть он мог только на эту сторону. А если ему нужно было в другую?

– Резонно, – отметил милиционер. – Тем более, этот сектор мы худо-бедно отработали. Итак, влезаем в шкуру Тухлого и распутываем его заячьи вензеля.

– Точно, – заключил Вовка. – Только бы снег сейчас не пошёл.

Часть пути Георгий и Вовка прошли вместе. Потом по одной из тропок мальчик повернул направо, а сержант налево. Раза три они ещё видели друг друга издали, потому что дома в этом районе стоят ровно, как зубья расчёски, и нужно было каждый из них обследовать. А дальше пути их разошлись.

Вовка, как заправский следопыт, настойчиво искал нужный ему след. Но не находил. Однако, идя вдоль пятого по счёту дома, мальчик обратил внимание на алые пятнышки крови, изредка встречающиеся на тропинке. Кровь на снегу нынче не редкость. Ведь артиллерийские обстрелы не прекращаются, а значит – и ранения. Кроме того, люди обессилили и часто падают, ударяются. Носовые кровотечения тоже в порядке вещей. И всё же пренебречь такой мелочью, как пятнышки, паренёк не захотел, а взял себе на заметку.

Он предположил, что одна из пуль всё же ранила рецидивиста. И, уже никуда не отклоняясь, пошёл по алым точкам. На утоптанном снегу появлялись и другие кровавые пятна, но те, по которым он шёл, напоминали сочные ягоды клюквы. След капель часто прерывался, потом снова находился. Иногда они меняли свою форму: то становились маленькими, как родинки, то расплывчатыми, словно кляксы. Тогда Вовка садился на корточки, внимательно рассматривал эти пятнышки, рассуждал: та же это кровь или уже другая? И шёл дальше.

У одного из уцелевших окон дома, как у экрана, сидела сухонькая, словно осенняя травинка, старушка. Вовка поклонился ей и жестом спросил у неё разрешение зайти к ней. Она согласно кивнула. Мальчик зашёл в подъезд, толкнул дверь. «Здесь тоже не запираются», – отметил он.

– Здравствуйте, бабушка.

– Здравствуй, – ответила она. – Что ты там, на дорожке, разглядываешь? Или потерял чего?

– Это я на капли крови смотрел, а вы не знаете, откуда они взялись на тропинке?

– Нет. Может, кто нос разбил или ещё что случилось.

– Бабушка, а я и в самом деле ищу одного дядьку, молодого такого, круглолицего. Он у моей знакомой хлебные карточки вырвал из рук. Вчера утром его чуть не поймали, но он сбежал. Вы случайно не видели: никто не пробегал мимо вашего окна?

– Был один подозрительный дядька: морда красная, как у вампира, не в пример тебе. Но он не бежал, а шёл.

– А когда это было? – заволновался Вовка.

– Часы у меня давно уже стоят. Во сколько он проходил, не скажу. Но на улице тогда уже светло было, – ответила старушка.

– А во что он был одет, не припомните?

– Нет, не помню. Как-то легонько был одет… и без шапки.

– А что у него за обувь была?

– Не знаю, милый. Но вот мне показалось, что он хворает чем-то. Как-то руку он прижимал к плечу… вот так, что ли? – показала она.

– А лицо у него русское? – продолжал допытываться мальчик.