Озябший ангел

– Маргарита Степановна! Вы где? Это я, Галя Хачёва. Вы меня слышите?

Но ничто не нарушило глухую, застойную тишину жилища. Даже наоборот, детям показалось, что она загустела ещё больше.

– Маргарита Степановна, я принесла вам ваш хлеб! – с отчаянием выкрикнула девочка.

Это магическое слово было услышано. Длинно застонала панцирная сетка кровати, и из-под груды одеял и верхней одежды кто-то стал медленно выбираться. Галя сделала шаг назад, но опомнилась, приободрилась.

– Вовка, затапливай печь, – сказала она. – И поскорей, пожалуйста.

– Бумага сырая, – ответил он.

– Рви обои. Видишь, уже весь угол оборван.

– Ладно.

– Кто это? – надтреснутым голосом спросила хозяйка.

– Это я, Галя, одноклассница вашей Женьки.

– Галя? А-а… А мы ведь умираем. Карточки я где-то потеряла свои.

– Нет! Маргарита Степановна, вы не умираете. У вас есть хлеб. Вот он.

Девочка подошла к женщине и вложила в её руки хлеб. Исхудалые скорченные пальцы хозяйки вздрогнули и судорожно впились в его липкий мякиш. Она поднесла принесённый паек хлеба к лицу, понюхала его. И не поверила: надкусила.

– Хле-еб, – выдохнула она. – Откуда он? Не понимаю.

– Это ваш хлеб, – сказала Галя. – У меня позавчера вырвали из рук наши карточки. Милиция задержала воров. И у них нашли не только наши заборные книжки, но и ваши. Вот они. Держите.

Девочка отдала женщине её карточки, и та крепко прижала их к груди.

– А где вы взяли этот хлеб?

– В магазине. Я получила хлеб и на свою семью, и на вашу.

– Но его так много… – с недоумением сказала она.

– А это и для нас неожиданность. Оказывается, именно с сегодняшнего дня всему населению паек увеличили: рабочим на сто граммов, а служащим, иждивенцам и детям на семьдесят пять.

– Галя, а вы меня не обманываете?

– Зачем? – искренне удивилась девочка. – Мы и сами узнали об этом только в очереди. Там такое ликование было. Говорят, что вчера пошли в город поезда с продуктами, и хлебный паек сразу же увеличили.

– Боже мой! – перекрестилась хозяйка. – Я не смею верить в это. Галя, а сколько же хлеба мы будем получать на одну карточку?

– На каждую карточку теперь вам положено по двести граммов хлеба.

Филимонова, ошеломлённая новостями, опустилась на кровать. Девочка пододвинула табурет и села напротив неё. Хозяйка, находясь в большом нервном возбуждении, всё уточняла и уточняла обстоятельства этой, в общем-то, незамысловатой истории. И Галя терпеливо отвечала ей. А в довершение своего рассказа девочка положила на её колени банку консервов. И, пожалуй, только тогда, наконец, женщина во всё поверила.

– Галочка, – взяла она её за руки, – ты вернула нам надежду. Спасибо, дочка. Век буду молиться за тебя.

И стала целовать ей руки. Девочка освободилась от неё и вскочила.

– Тёть Рита, что вы такое делаете? Не надо этих глупостей. Вы лучше поднимайте своих на ноги.

Между тем в печурке забился живой огонёк, его золотые отсветы запрыгали по стенам. Вовка набрал воды в чайник, поставил его на печку. Хозяйка, воодушевлённая всем происходящим, стала тормошить своих домочадцев. Заплакал Васька. Галя подошла к его кровати и, не узнавая, взяла его на руки. Ещё несколько месяцев назад она видела здесь пятилетнего круглолицего крепыша, озорного, шустрого. А теперь он выглядел годика на три. Было видно, что он перестал понимать эту жизнь. Почему стало так холодно, темно, страшно? Отчего так долго не дают ему есть? В чём он виноват? И ножки тоже его не слушаются…

Своего отца Маргарита Степановна так и не смогла поднять: ослаб до невозможности. Об этом она и сообщила ребятам.

– А где Женька? – нетерпеливо спросила Галя.

Хозяйка потупила глаза и, едва владея собой, ответила:

– В подвале наша Женечка… лежит. Уснула… моя любимица. Уже целый месяц прошёл. Вот такое у нас горе.

В глазах у Гали защипало. В груди закололо, будто бы ёж прокатился.

– А почему… в подвале? – спросила она.

– Нет ни сил, доченька, ни денег похоронить её по-людски. Даст Бог, окрепнем, исполним свой долг, – виновато сказала хозяйка.

– Маргарита Степановна, вам помочь банку вскрыть? А то нам пора. Меня дома тоже очень ждут. Они ещё не знают, что я с хлебом иду.

– Да-да, Галочка, откройте нам баночку. А то сил нет ждать. Что там в ней интересно?

Вовка вспорол банку ножом, поставил её перед хозяйкой. По комнате разнёсся одуряюще-сладостный аромат тушёного мяса.

– Это тушёнка, – захлёбываясь слюной, произнёс Вовка.

– Как удачно, – сказала хозяйка. – Теперь буду супчики варить. Надо своих мужиков на ноги ставить. Может, вы задержитесь на двадцать минут? Вместе покушаем горячего.

– Нет, спасибо. У нас всё это есть, – отказался мальчик.

– Тётя Рита, если хотите, я и завтра схожу вам за хлебом. Всё равно мне в очереди стоять, – предложила хозяйке Галя.

– Да, пожалуйста, сделай одолжение, – согласилась та. И протянула ей свои заборные книжки. – Возьми их, Галочка. А то я за эти три дня совсем ходить разучилась.

– Ну, всё, тёть Рита, мы пошли. До свидания.

– До свиданья, милые мои, – сказала она им вслед.

Глава 13. По следу Тухлого

На следующий день Вовка, как и обещал, пришёл в отделение. В девятом кабинете за одним из трёх столов сидел сержант Назаров. В этот раз он выглядел не так бодро, как вчера.

– Здравствуйте, – поздоровался Вовка. – Это я.

– Здравствуй. Проходи, садись. А где твоя знакомая?