Забытое сражение Огненной дуги

Хотя Э. Раус был участником тех событий, с этими его утверждениями согласиться трудно. Действительно, такое позорное явление, как дезертирство, в частях 7 гв. А было, хотя относительно других армий, его масштабами она не выделялась. И одной из причин этого явления можно считать определённое воздействие пропаганды противника, особенно на фоне неблагополучного положения в войсках с питанием. Возможно, столь неординарный случай (ушла целая рота!) и имел место, но при изучении документов в ЦАМО РФ подтверждение ему я не нашёл. В беседах со мной (а также в ряде публикаций) ветераны-контрразведчики утверждали, что для оперработников отдела «Смерш», которые курировали стрелковые полки, доводились неформальные планы по вербовке негласных осведомителей, средний расчёт был 50–70 человек на батальон, т. е. 450–600 человек. Учитывая, что в ходе боёв убыль пехоты была высокой, «особисты» старались поднять планку как можно выше, нередко догоняли до сотни осведомителей на батальон. Но как гласит народная пословица, «и на старуху бывает проруха», офицеры спецслужб тоже люди и вполне могли ошибиться. Тем не менее, вызывает сомнение, что при такой системе контроля командованию дивизии не было известно о сговоре не 10–15 человек, а целой роты – не менее 100. Что же касается утверждения о том, что якобы из-за группы изменников отвели с переднего края целую дивизию, да к тому же и расформировали её – это уже откровенная небылица.

Соединение генерала Е. И. Василенко – это стойкая, закалённая в боях дивизия, никогда не расформировывалась, а её отвод с главной полосы на вторую был осуществлён, опять же судя по официальным документам 7 гв. А, по плану ротации войск, который, кстати, был и в вермахте. Судя по всему, эпизод с дезертирами написан генералом по принципу «Слышал звон, да не знаю где он». Подобными приёмами, когда для «украшения» описываемой ситуации придумывали эпизоды, списанные с событий действительно происходивших, но в других местах и не столь масштабных, грешили и советские мемуаристы в погонах. Возможно, основой для этой истории послужил случай, действительно происшедший, но в другой дивизии 7 гв. А. Обратимся к Директиве начальника Генштаба РККА № 00 648 от 25 мая 1943 г.: «12 мая 1943 г. в 213 сд 7 гв. А 12 красноармейцев во главе с командиром отделения перешли на сторону врага, этот переход не был своевременно предотвращён»[156 - ЦАМО РФ. Ф. 426. Оп. 10753. Д. 84. Л. 97.].

Более подробно причины этого чрезвычайного происшествия изложены в приказе командующего фронтом: «В ночь на 12 мая с. г. с переднего края обороны 793 сп 213 сд перешла на сторону врага группа военнослужащих. Расследованием установлено, что конкретными виновниками, допустившими переход на сторону врага группы красноармейцев, являются: командир 5-й стрелковой роты лейтенант Клеймёнов, зам. командира по политчасти ст. лейтенанат Саттаров, командир отделения Сантагалиев.

Клеймёнов и его заместитель Саттаров не занимались изучением людей в роте, не проверяли несение службы на переднем крае и не принимали мер к пресечению широко распространившемуся в роте чтению фашистских листовок, не реагировали на факты отрицательного отношения бойцов к несению службы, не обеспечили контроль за этими лицами, не проводили с ними необходимую работу.

Командир отделения Сантагалиев, непосредственно наблюдавший переход на сторону противника людей своего отделения, не открыл огонь по изменникам и не попытался помешать переходу какими-либо другими средствами»[157 - ЦАМО РФ. Ф. 288 гв. сп. Оп. 47024. Д. 4. Л. 36.].

Замечу, что если судить по имеющимся сегодня архивным документам, то это был единственный случай, когда столь значительное число военнослужащих Воронежского фронта перешли на сторону врага в период подготовки к Курской битве. Перечисленные в приказе командиры за бездействие и халатное отношение к своим служебным обязанностям были осуждены военным трибуналом на 10 лет лишения свободы, с заменой этого срока наказания на отбывание 3 месяцев в штрафном батальоне.

Обращусь ещё к одному пассажу из книги генерала Э. Рауса. Те из читателей, кому довелось знакомиться с ней, вероятно, отметили, что описание подготовки своего корпуса к крупнейшей битве автор, по сути, свёл лишь к необычному для военачальника его ранга сетованию о кровожадности русских и их циничном отношении к жизни не только солдат, но и своих детей. В частности, он утверждает, что в полосе его корпуса советские спецслужбы активно использовали для сбора разведданных подростков 8–14 лет и выследить этих необычных агентов было непросто. Только в районе Белгорода было задержано несколько десятков ребят. Из-за этого германскому командованию пришлось выселять всех жителей с прифронтовой полосы. Однако подобную форму разведки, несмотря на её жестокий по отношению к детям характер, использовали обе стороны. Но если действия офицеров советских спецслужб в моральном плане можно в какой-то мере оправдать, ведь они вместе с маленькими гражданами Советского Союза боролись с оккупантами за свободу своей страны, то упрёки недобитого вояки кроме как пропагандистской трескотнёй периода «холодной войны» и не назовёшь. Для примера приведу недавно рассекреченный документ Управления НКВД по Курской области:

«На территории Тимского района… были задержаны 4 подростка, занимавшиеся по сёлам нищенством. Задержанные назвались:

1) Кавериным Виктором, 1931 г. р., уроженцем Курской обл.;

2) Кавериным Геннадием, 1930 г. р., брат Виктора;

3) Азаровым Иваном, 1929 г. р., урож. Курской обл.;

4) Азаровым Николаем, 1928 г. р., урож. Курской обл., брат Азарова Ивана.

По показаниям Кавериных Геннадия и Виктора, незадолго до отступления немцев из Черемисиновского района, зимой 1943 г., учась в школе, они были в числе других подростков использованы немцами в качестве разведчиков.

Геннадий Каверин показал, что немецкий офицер (фамилия неизвестна) из числа учащихся школы отобрал до 20 подростков, пригодных для разведки, и вместе с учительницей Лидией Николаевной (фамилии они не знают, бежала с немцами) обучал их способам, как распознавать и отличать советские танки, орудия, автомашины от немецких.

После непродолжительного обучения группа подростков в составе Каверина Н., Каверина Г., Ермакова А. (13 лет) и Лазыкина И. (12 лет) с разведывательными заданиями была послана на ж. д. разъезд возле г. Щигры, в дер. Дубровку и на ст. Черемисиново. В разведке они пробыли четыре дня и вернулись, доложив, что в этих пунктах находятся немцы, и указали количество замеченных ими танков, орудий и автомашин. Видимо, эта посылка по названному маршруту являлась тренировкой подростков, т. е. в этих пунктах находились немецкие войска.

За два дня до отступления немцев группа подростков, пополненная другими мальчиками, была на автомашине доставлена офицером в г. Щигры и связана там с неким «дядей Ваней». На место в г. Щигры командируем оперработника КРО УНКВД»[158 - Архив УФСБ по Курской обл. Ф. 10. Оп. 3. Д. 2. Л. 19, 19 об.].

Для быстрого прорыва обороны советских войск, особенно в первые дни «Цитадели», германское командование определённые надежды возлагало на работу своих диверсионных служб непосредственно в тактической зоне. К началу нападения Германии на Советский Союз были сформированы фронтовые разведывательные (абвер-1), разведывательно-диверсионные (абвер-2) и контрразведывательные (абвер-3) формирования, получившие название «абверкоманды». Первоначально планировалось иметь одну абверкоманду на группу армий, затем их число увеличилось. Разведкоманды имели нумерацию, начинающуюся с цифры 100 (например, абверкоманда-104 подчинялась ГА «Юг» и больше известна по позывному её радиостанции как «Сатурн»), диверсионные-200, контрразведывательные-300. Все команды имели свои специальные школы и диверсионно-переправочные пункты «Meldekorpf» (абвер-2 располагал по всему Восточному фронту 8 пунктами). Организационно команды делились на фронтовые группы, которые придавались штабам полевых и танковых армий и занимались непосредственной организацией диверсий и саботажа. С июня 1941 г. и до 14 февраля 1944 г., пока абвер не был расформирован, руководством разведывательно-диверсионной работой на Восточном фронте занимались несколько сменявших друг друга структур («Штаб Walli», «Штаб Ost»), но во всех них присутствовали разведывательно-диверсионные отделы, службы. В мае 1943 г. АГ «Кемпф» получила в подчинение абвергруппу-204, которая ранее входила в состав разгромленной на Волге 6 А. В феврале 1943 г. она была выведена из района Сталинграда на пополнение в Киеве, а к началу мая переброшена в Харьков, где в период подготовки и проведения «Цитадели» занималась подрывной работой в полосе сначала 7 гв. А, а затем и 69 А. В это время её возглавлял ротмистр Эрвин фон Тун Гогнштай. Группа имела свои курсы по подготовке агентов, которые были замаскированы под пересылочный пункт РОА. Первые три диверсионные акции она провела в мае 1943 г. в районе Белгорода, а в конце июня, в ходе подготовки к рывку на Курск, она выдвинулась в район Волчанска.

Главными задачами её разведывательно-диверсионных подразделений были проникновение в тактическую полосу с целью дезорганизации управления оборонявшихся войск путём уничтожения пунктов управления (штабов), связи, захват или убийство командиров частей, подразделений или комендантов гарнизонов крупных узлов сопротивления (ПТОПов), а также предотвращение подрывов важных объектов инфраструктуры в полосе наступления боевых групп своих войск (мостов, плотин и т. д.). Кроме того, одетые в форму бойцов и командиров Красной Армии диверсанты должны были создавать условия для возникновения паники непосредственно на передовой во время атак. Несколько опережая события, отмечу, что уже в первые несколько часов после начала наступления АГ «Кемпф» штабы батальонов, полков, а во второй половине дня даже на КП одной из дивизий войск 7 гв. А, удерживавшей главную полосу, подверглись мощной атаке диверсантов абвергруппы-204. Но, к счастью, планы гитлеровцев гвардейцам удалось сорвать. Такая же структура, но под названием абвергруппа-206, в период Курской битвы находилась и в составе соседней 4 ТА[159 - NARA USA. T. 313. R. 370. F. 8656153.].

Подводя итог сказанному, с уверенностью можно утверждать следующее.

Во-первых, к началу операции «Цитадель» АГ «Кемпф» по укомплектованности и подготовке войск заметно уступала 4 ТА, с которой она должна была тесно взаимодействовать на протяжении всего наступления. А учитывая, что армейские полосы обороны Воронежского фронта, которые ей предстояло преодолеть, по степени укреплённости были сопоставимы с теми, что должны были прорывать войска Гота, да к тому же усилены поймой Северского Донца, стоявшие задачи глубокого прорыва вплоть до Скородного были для неё изначально неподъёмными.

Во-вторых, тем не менее, В. Кемпф располагал достаточно сильной группировкой войск, которая при определённых условиях была способна выполнить задачу первого этапа «Цитадели»: не просто прикрыть фланг 4 ТА, но и оказать существенную помощь ей в сражении под Прохоровкой, которое было запланировано Готом и Манштейном в мае 1943 г.

В-третьих, условий для достижения успеха армейской группой на первом этапе было два. Это более тщательное планирование наступления (в первую очередь 3 тк). В период подготовки командование и группы, и корпуса Брайта явно недооценило прочность советской обороны. Да оно её как следует и не знало. Отсутствие чётко определённого направления главного удара 3 тк, при неодинаковых условиях местности и укреплённости позиций 7 гв. А, а также заведомо провальный план атаки с Михайловского плацдарма целой танковой дивизии, которую требовалось ещё туда перебросить по хорошо известным советской стороне мостам, является ясным тому свидетельством. Кроме того, была допущена серьёзная ошибка при планировании использования авиации, как известно, основные силы 8 ак 5 июля будут брошены на поддержку 2 тк СС. Хотя войска Кемпфа, готовившиеся форсировать реку, а затем прорывать глубокоэшелонированную полосу обороны, крайне нуждались в ней хотя бы в первые сутки операции, при преодолении главной полосы 7 гв. А, для уничтожения мощного узла сопротивления на смежных флангах ударных группировок Гота и Кемпфа у Старого Города (рубеж 81 гв. сд). Ведь как покажут дальнейшие события, именно на правом крыле 7 гв. А и стыке с 6 гв. А немецкие войска в первые часы наступления получат наиболее сильный отпор и даже будут вынуждены отходить (168 пд).

В-четвёртых, знакомясь с процессом планирования и подготовки летнего наступления группы Манштейна, в том числе и АГ «Кемпф», на основе трофейных документов, создаётся впечатление, что руководство ГА «Юг», как впрочем, и ОКХ, с одной стороны, часто объективно было не в состоянии помочь армейской группе в решении важных проблем (например, с пехотой), а с другой – «заворожённые» стремлением создать из 4 ТА «суперпробивной клин», они явно недооценили то влияние, которое может оказать на ход всей «Цитадели» провал её наступления.

Вообще при подготовке Курской битвы в поступках немецких генералов (особенно на последней стадии) чувствуется нервозность и нарастающая тревога. Вслед за фюрером они явно теряли чувство реального и рационального. Об этом, например, свидетельствует ситуация с резервами. Отбросив все принципы и практический опыт войны, они с завидным упорством стремились бросить в бой 5 июля 1943 г. сразу все имеющиеся танковые соединения. Даже Гот, славившийся своим трезвым умом и «железной хваткой» при отстаивании собственной точки зрения, запланировав первоначально (в апреле) оставить 3 тд в резерве и ввести её в сражение лишь 6 июля, уже при подготовке своего нового плана (конец мая) круто меняет это решение. Или то же стремление сконцентрировать более четырех сотен бронеединиц в руках командира одной дивизии (мд «Великая Германия»), где можно обойтись и двумя сотнями, в то время как соседнее объединение (АГ «Кемпф») имеет дивизии, которые укомплектованы танками чуть больше чем на 60 %. Всё это трудно объяснить лишь решениями «сумасшедшего ефрейтора» и желанием генералов быть лишь исполнительными солдатами. К счастью, мне не довелось пройти горнило той войны, но, как говорили ветераны, человек на войне ежеминутно ходит рядом со смертью, и высокий боевой дух, вера в правоту своего дела – это важнейшая составляющая успеха в самые критические моменты сражения. Они мобилизуют его скрытые ресурсы, концентрируют волю и силы, поэтому кажется, что он в безвыходном положении творит настоящие чудеса. Однако те, кто привёл свои армии и корпуса на поля под Белгород и Орёл, не были вдохновлены этими высокими чувствами. Страх и ощущение надвигающейся катастрофы, а значит, и расплаты за содеянное, довлели над ними, угнетали их разум и чувства. Да они и сами это не скрывали в своих книгах, опубликованных после 1945-го. Не надо быть провидцем, чтобы понять – война была уже проиграна, а Курск – это рывок в никуда.

Надеюсь, что читатель не осудит меня за несколько пространное и, возможно, пафосное авторское отступление, а теперь вернёмся к основной теме исследования.

Глава 3

5 июля 1943 г. Начала конца трагифарса

С середины июня общее напряжение в войсках на Курской дуге стало стремительно нарастать. И возникла необычная для войны ситуация: командующие войсками противоборствующих сторон на юге выступа практически одновременно поставили перед военно-политическим руководством своих стран – СССР и Германии вопрос о немедленном начале активных действий. Всё планы Москвы на лето основывались на предположении, что первым в наступление должен перейти противник. Хотя уже в конце весны Н. Ф. Ватутин предлагал нанести мощный упреждающий удар по белгородско-харьковской группировке, мотивируя это тем, что немцы ещё не смогли полностью оправиться от понесённых потерь в ходе зимней и весенней кампаний. Но идея не нашла поддержки ни в Генштабе, ни в Ставке. И. В. Сталин придерживался мнения, что в складывающейся обстановке наибольшего успеха можно добиться лишь встретив неприятеля на подготовленных рубежах. Но время шло, уже минула вторая неделя лета – самого ценного времени года для ведения боевых действий, а вермахт не проявлял какой-либо заметной активности. Ситуация явно «зависла», и, не понимая, что же происходит, Н. Ф. Ватутин начал проявлять нервозность. Уровень подготовки войск Воронежского фронта в этот момент был как никогда высок, основные проблемы по комплектованию соединений бронетанковой техникой, тяжёлым вооружением и личным составом решены. Поэтому, опасаясь, что будет упущен выгодный момент, 21 июня он вновь поставил перед Ставкой вопрос о переходе в наступление. «По всем имеющимся данным, – писал генерал армии, – противник совершенствует оборону, видимо, подготавливает вторую оборонительную полосу и доукомплектовывает до штата свои пехотные и танковые дивизии. Намерения противника не выявлены. Предполагаю, что противник в настоящее время выжидает и сам боится нашего наступления.

Противник, видимо, ожидает нашего наступления в направлении Богодухов, Валки… Необходимо главный удар наносить для более глубокого обхода района Сумы, Миргород, Полтава с тем, чтобы не только окружить и уничтожить белгородско-харьковскую группировку противника совместно с войсками Юго-Западного фронта, а одновременно окружить и уничтожить сумско-ахтырскую и полтавскую группировки, выйти на западный берег р. Ворсклы и окружить все силы противника, находящиеся к востоку от р. Ворскла.

… Глубина операции на основных направлениях – 300 км. Время, потребное для проведения операции, – 10–15 дней, а с подготовительным периодом – 25–30. Операцию можно начать с середины июля»[160 - ЦАМО РФ. Ф. 16. Оп. 1720. Д. 14. Л. 8.].

Оценки и выводы, сделанные командующим о неприятеле и его замысле, вполне соответствовали складывавшейся обстановке. Однако и на этот раз под влиянием маршалов Г. К. Жукова и А. М. Василевского Сталин проявил выдержку.

Примерно так же действовал и Манштейн. На протяжении всей весны шли интенсивные консультации и совещания по вопросу генерального наступления на востоке, верхушка вермахта и политическое руководство Германии разделились на две группы – сторонников и противников «Цитадели». В качестве доказательств того, что это предприятие предельно рискованное и есть серьёзная опасность вместо большой победы получить большие неприятности, доводы приводились самые разные: расчёты штабов, данные разведки и аэрофотосъёмки, но ничто из этого не убеждало Гитлера не воплощать свой замысел в жизнь. И на майском совещании, и в дальнейшем не раз он повторял, что эту операцию он считал для вермахта главным делом текущего года. Колоссальный механизм подготовки наступления был запущен на полную мощь и с каждым днём набирал обороты. Из Рейха на восток непрерывно шли эшелоны с горючим, вооружением и техникой, солдатами, мобилизованными не только в Германии, но и во всех оккупированных странах Европы. Если не считать обещанных «пантер» и недостаток пехоты, то ГА «Юг» уже к середине июня получила практически всё, что обещал Берлин. Казалось бы – словесные баталии окончены, решение принято, войска готовы, следующий шаг – наступление. Однако Берлин всё медлил, за минувшие полтора месяца три раза определялись даты начала операции и три раза отменялись. Уже прошли все мыслимые сроки, таяло драгоценное летнее время, а русские тем временем всё глубже зарывались в землю и наращивали резервы. В разговорах старших офицеров всё чаще всплывал призрак Сталинградской катастрофы. После того как наступление, назначенное на 12 июня, вновь было отложено, среди командиров соединений ГА «Юг» прочно закрепилась точка зрения: дальнейшее затягивание проведения «Цитадели» – безумие. Нервничал и В. Кемпф. Э. Раус вспоминал: «Командование армейской группы постоянно выражало своё сожаление по поводу постоянных переносов даты начала операции. В конце концов генерала Кемпф открыто выразил своё недовольство этим на встрече с генерал-полковником Цейцлером, начальником Генерального штаба сухопутных войск. Кемпф утверждал, что противник использует предоставленное ему время не только для перегруппировки частей и создания глубоко эшелонированной обороны, но подтянет стратегический резерв, который сможет отразить наше наступление, перейти в контрнаступление и пробить брешь в рядах наступавших. Тем не менее операция откладывалась»[161 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М.: Яуза, 2006. С. 82.].

Понимая, что выхода не остаётся, фельдмаршал Э. фон Манштейн направил в Берлин письмо, в котором выразил резкое несогласие с постоянными отсрочками наступления. «Он считал, – вспоминал его начальник штаба генерал пехоты Т. Буссе, – что дополнительная затяжка приведёт к потере важнейших предпосылок для успеха этого наступления, наконец начало операции «Цитадель» Гитлер назначил на 5 июля»[162 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М.: Яуза, 2006. С. 26.].

Но вернёмся к событиям непосредственно в войсках противоборствующих сторон в конце июня 1943 г. Несмотря на большие сложности для работы разведки, командованию армейской группы и её соединений всё же удалось собрать достаточный объём данных о гвардейской армии. Главной целью тактической разведки противника было вскрытие её системы оборонительных полос, определение участков дивизий первого эшелона (особенно районов стыков) и места сосредоточения оперативных резервов. Судя по имеющимся сегодня данным, наиболее подробно противник изучил первую позицию главной полосы от русла Северского Донца и до ж. д. насыпи, которая проходила почти параллельно реке. А как строилась оборона 7 гв. А дальше, у командования АГ «Кемпф» представление было смутное. Э. Раус вспоминал, что были определены районы обороны четырёх стрелковых дивизий первого эшелона, удерживавших рубеж по восточному берегу. Поэтому все удары боевых групп корпусов 5 июля были нанесены точно по их стыкам и стыкам их стрелковых полков. Кроме того, командование неприятеля детально изучило отдельные участки, в частности 72 гв. сд, и точно установило место расположения основных огневых точек. Все эти данные, безусловно, помогут войскам Рауса при штурме главной полосы.

С 28 июня 1943 г. войска обеих ударных группировок в районе Курской дуги начали движение в районы выжидательных позиций для рывка. Выдвижение шло по заранее определённому плану и маршрутам. В последних числах мая дивизии, получившие приказ участвовать в «Цитадели», выслали в район Белгорода рекогносцировочные группы для определения путей движения техники и мест развёртывания передовых частей. Параллельно инженерными подразделениями изучались пойма и русло реки. Затем, в начале июня, началась работа по приведению в порядок грунтовых дорог, ведущих непосредственно к переднему краю обороны, ремонту мостов, расширению лесных тропинок и просек, которые могли быть использованы для движения войск. А также в некоторых местах начали скрытно строить свайные мосты через Донец, в том числе и в районе Михайловского плацдарма.

Хотя значительная часть местности на западном берегу была покрыта лесом, она не имела достаточной глубины, чтобы спрятать ту массу войск, которая двигалась к переднему краю. «При выборе исходных позиций для наступления, – писал Г. Функ, – необходимо было произвести тщательную разведку местности с целью выявления имеющихся на ней укрытий, а также заблаговременно обеспечить искусственные укрытия от наблюдения противника. Войска следовало разместить на исходных позициях в рассредоточенном порядке. Местность по обе стороны шоссейной дороги Белгород – Бродок (главная дорога, выделенная для 6 тд. – В.З.) не имела почти никаких естественных масок, препятствовавших наблюдению противника, особенно его авиации. Сама дорога, проходившая по возвышенности, просматривалась из глубины расположения противника. Поэтому движение по этой важнейшей магистрали могло проходить только при наступлении темноты или при плохой видимости»[163 - ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1539. Л. 11.].

Учитывая это, каждой части и подразделению были намечены и специально обозначены маршруты движения и определён график прохода колонн. Все войска, ранее не находившиеся в районе Белгорода, должны были соблюдать полное радиомолчание до особого распоряжения. Из-за этого, кстати, за два дня до начала наступления радиоразведка Воронежского фронта «потеряла» радиостанции 6, 7 и 11 тд и часть зенитных полков ГА «Юг» на Белгородском направлении, которые до этого систематически были в эфире, но затем исчезли, о чём немедленно было доложено Н. Ф. Ватутину. Это явилось одним из сигналов о начале сосредоточения войск противника у переднего края, так как подобный приём маскировки был широко распространён и в Красной Армии.

Первыми двинулись сапёрные части, чуть раньше в лес перед Донцом подошли их специальные рабочие команды (в том числе и из военнопленных), которые рубили деревья для возведения и восстановления, в случае повреждения, мостов и переправ, брёвна очищались от веток и выносились к просекам. Лёгкое переправочное имущество и часть резиновых лодок складировались в зарослях непосредственно на берегу реки и на опушках леса. Но основную часть лодок маскировали в населённых пунктах, в частности, 7 тд складировала их в Соломино, у разрушенных строений. Тяжёлые мостовые конструкции находились на автомашинах, стоявших в лесу в полной готовности по команде выехать к месту наведения переправ. Командир 7 тд вспоминал: «В непосредственной близости от реки, особенно на участке, покрытом лугом и кустарником, в районе Соломино, имелись благоприятные условия для подвоза и заготовки в ночное время переправочных средств и материалов для постройки мостов. На других участках необходимо было обеспечить этой работе должную маскировку. В общем и целом можно сказать, что на нашем берегу в полосе 7 тд условия для внезапной переправы войск на широком фронте были вполне благоприятные»[164 - ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1539. Л. 12.].

На отдельных участках лишённых деревьев, где предстояло наступать корпусу Рауса, его спецподразделения вынуждены были для маскировки сами создавать небольшие «рощицы». Однако этот способ иногда работал против неприятеля и раскрывал его замысел. «Ранним утром в последних числах июня начальник разведки нашего дивизиона Вязовец, наблюдавший за противником в стереотрубу, вдруг обратился к командиру: «Товарищ капитан, посмотрите, что немцы натворили за ночь», – вспоминал зам. командира 1-го дивизиона 155 гв. ап 72 гв. сд Т. З. Виноградов. – Н. И. Савченко прильнул к стереотрубе, подозвал меня. Вот это чудеса! За Донцом, поперёк балки Топлинка, в течение одной ночи «выросла» роща. Эта рукотворная роща-маска закрывала от нашего наблюдения ранее хорошо просматриваемую балку. Этот факт стал ещё одним свидетельством того, что противник готовится к скорому наступлению»[165 - Виноградов Т. З. Дорогое – навсегда. М.: Воениздат, 1977. С. 80.].

Разведка фронта день за днём скрупулёзно изучала движение на основных железнодорожных магистралях, крупных шоссе, ведущих в сторону Харькова и Белгорода. Делалось это с целью рассчитать как среднюю численность движения автомашин и составов в обычное время, так и для оценки количества войск и грузов, перевезённых к линии фронта за определённый промежуток времени. Противник знал об этой методике, которая при тщательной перепроверке данных с воздуха и анализе других данных давала достаточно точные результаты. Поэтому сосредоточение сил в первых числах июля шло со всеми мерами предосторожности: артиллерию и бронетехнику подтягивали только ночью, пехоту, боеприпасы и переправочные средства перебрасывали днём, но небольшими группами автомашин, на повозках и пешком.

Чтобы не создавать толчею и суету непосредственно на переднем крае в первые часы наступления, когда только будут создаваться плацдармы, а мосты ещё не готовы, командование 3 тк запланировало выдвинуть танки в два этапа. Первыми, в ночь на 4 июля, на специальных тягачах подвозились «тигры» 505 оттб и вместе с ними в лес подходили штурмовые орудия. Им предстояло уже в первые минуты атаки поддерживать штурмовые группы гренадеров прямой наводкой. Основные же силы танковых полков дивизий находились в нескольких километрах от сосредоточения штурмовых групп, в любой момент готовые двинуться к переправам.

Кроме того, с начала июля советской стороной была отмечена новая особенность в поведении противника. Ежедневно в разных местах противник неожиданно открывал сильный огонь без видимой причины. Например, в оперативной сводке штаба Воронежского фронта к 10.00 2 июля отмечается, что за ночь по позициям 6 гв. А немцы выпустили всего до 160 снарядов и мин разного калибра, 38 А – до 400, 40 А – до 450, а по укреплениям 7 гв. А – до 2000. Иногда параллельно с обстрелом интенсивному налёту подвергались и населённые пункты в этом районе. Обычно существенно возрастающая активность артиллерии могла свидетельствовать о следующем. Во-первых, гул канонады должен был заглушить шум двигателей и гусениц техники и, тем самым, отвлечь внимание от сосредоточения сил. Во-вторых, неожиданный и интенсивный огонь наносил урон в живой силе и разрушил укрытия и ОП. В-третьих, это изматывало войска на передовой. Всё это присутствовало и в замысле командования ГА «Юг», но главное было не в этом. При подготовке «Цитадели» был разработан план маскировочных мероприятий с целью ввести в заблуждение советскую сторону. Один из пунктов его требовал: с начала июля проводить неожиданные мощные артналёты по всему участку ГА «Юг», и прежде всего на левом крыле, с целью запутать противника и не дать ему возможности понять, где же готовится главный удар. Интересная деталь, свидетельствующая о хорошей организации маскировки и умелого укрытия личного состава 7 гв. А. Несмотря на сосредоточенный обстрел, который вели артиллеристы противника 2 июля специально по разведанным целям, потери её дивизий первого эшелона были незначительные: погибли 7 и получили ранения 20 человек.

Хотя западный берег был выше восточного и именно здесь располагались все командные высоты в округе, но из-за высоких деревьев оборудовать удобные НП для артиллерии и командования штурмовых групп гренадеров оказалось невозможно. Учитывая хорошую маскировку рубежей армии Шумилова, этот момент был существенной проблемой для командования 6 и 7 тд. Напомню, что у Гота ситуация была схожая. И чтобы решить вопрос размещения артиллерийских НП, он был вынужден днем 4 июля предпринять частную операцию по захвату участка территории перед фронтом двух гвардейских дивизий 6 гв. А. Кемпфу пришлось действовать по-иному. Непосредственно в боевые порядки 168 пд, удерживавшей фронт обороны в полосе ввода в бой соединений 3 тк, выдвинулись связисты и спецподразделения танковых соединений для оборудования передовых НП непосредственно на позициях пехоты. И лишь после этого небольшими колоннами начали перебрасываться боевые группы гренадеров и артиллерии. Несколько опережая события, скажу, что, несмотря на все усилия, в первые часы наступления артиллерия Кемпфа так и останется слепой и будет бить в значительной степени наугад.

Схематично окончательный план действий в первый день наступления передовых сил АГ «Кемпф» по преодолению Северского Донца и прорыву главной полосы 7 гв. А, т. е. решение задачи дня 5 июля – выход в район Дальняя Игуменка – Ястребово – свх. «Батрацкая Дача», состоял из двух основных этапов и выглядел следующим образом. Первый – форсирование реки и создание плацдармов для переброски ударных сил, в первую очередь бронетехники. Второй этап – захват нескольких крупных населённых пунктов: Старый Город[166 - В настоящее время микрорайон г. Белгорода.], Разумное, Крутой Лог, Нижний Ольшанец[167 - По данным на 1.01.1932 г., в нём проживало 1425 чел.], Маслова Пристань[168 - По данным на 1.01.1932 г., в нём проживало 1846 чел.] и Безлюдовка[169 - По данным на 1.01.1932 г., в нём проживало 1379 чел.] вдоль реки (0,5–2,5 км от русла), в которых русские создали мощные узлы сопротивления, прикрывавшие саму реку и являвшиеся опорами главной полосы обороны. Для решения этой задачи силы были распределены равномерно, на одну гвардейскую дивизию Брайт выделял примерно 1,5 танковой плюс ? пехотной дивизии: для 81 гв. сд (Старый Город) – 6 тд, часть 19 тд, ? 168 пд, для 78 гв. сд (Разумное, Крутой Лог) – 7 тд, часть 19 тд, ? 168 пд, а Раус – на одно гвардейское соединение две пехотные дивизии: 72 гв. сд (Нижний Ольшанец, Маслова Пристань, Безлюдовка) 106 и 320 пд. Кроме того, Кемпф утром ещё запланировал и разведку боем на флангах армии Шумилова, полковыми группами 42 ак: на крайнем левом крыле в полосе 36 гв. сд (район Нежигали) и 168 пд на стыке 6 гв. и 7 гв. А в полосе 375 сд (район Чёрная Поляна). Распределение сил и средств двух корпусов равномерно по всему участку предстоящего прорыва (а также самонадеянность и недооценка мощи обороны 81 гв. сд) было явной ошибкой и явится одной из главных причин провала и плана на 5 июля и всей операции «Цитадель» в целом.

Корпус Брайта готовился атаковать сразу тремя танковыми дивизиями и приданными им боевыми частями 168 пд два соединения 25 гв. ск генерал-майора Г. Б. Сафиулина – 81 гв. и 78 гв. сд на участке: Старый Город – /иск/ Нижний Ольшанец, который имел протяжённость примерно в 15 км. На левом фланге должна была действовать 6 тд генерал-майора В. фон Хюнерсдорффа. Она имела задачу: нанести удар с Михайловского плацдарма в центр рубежа 81 гв. сд и по её правому крылу (Старый Город) и, прорвав его, выйти во фланг 375 сд 6 гв. А, чтобы совместными усилиями с 2 тк СС смять эту дивизию и установить локтевую связь с правофланговой мд СС «Мёртвая голова». Кроме того, соединение должно было поддерживать постоянный контакт своей правой боевой группой с 19 тд, которой предстояло действовать с южной части того же плацдарма у Михайловки.

Для воплощения этого замысла Хюнерсдорфф решил первый удар нанести сразу двумя боевыми группами, которые были сформированы из подразделений 168 пд (248 разведбатальона, 2/417 грп, роты 248 сапбата и 2,3/248 ап). Левофланговой группе во главе с командиром 417 грп Баркманом предстояло действовать из Белгорода по западному берегу в направлении села Чёрная Поляна (во фланг 6 гв. А), а второй – под командованием Артмана – с плацдарма на Старый Город. Перед началом атаки в район Михайловки, для усиления последней группы, предполагалось перебросить боевую группу, сформированную уже из подразделений 6 тд, под командование майора К.Р. фон Биберштайна (1/114 тгрп, роты 57-го сапёрного батальона) вместе с 228-м дивизионом StuG. По мере расширения плацдарма, сюда последовательно должны были быть переброшены сначала все штурмовые орудия, затем вторая боевая группа 6 тд, во главе с командиром 4 тгрп полковником М. Унрайном[170 - Мартин Унрайн, генерал-лейтенант (1.07.1944 г.). Родился в Веймаре 1.01.1901 г. Служил в кавалерии, в 1922 г. стал лейтенантом. В сентябре 1939 г. был назначен адъютантом 9 ак в звании майора. Затем работал в Ставке Верховного командования. 15.09.1941 г. подполковник М. Унрайн назначается командиром 6 мцб, а 1.04.1942 г. – командиром 4 тгрп.]. Этими силами предстояло расчистить плацдарм от мин и расширить его настолько, чтобы можно было сосредоточить танковую группу подполковника фон Опельн-Браньковски[171 - Герман фон Опельн-Браньковски, генерал-майор (01.01.1945). Родился в Берлине 2.01.1899 г. В армии с 1917 г. Служил в кавалерии. В 1937 г. становится командиром 2-го батальона 10 кп, а 14.01.1942 г. подполковник фон Опельн вступает в командование 35 тп, с 05.10.1942 г. – 204 тп. За успешное командование полком 01.01.1943 г. был награждён Рыцарским крестом. Весной 1943 г. переведён на должность командира 11 тп 6 тд.] (2/11 тп майора Ф. Бёка, 2/114 тгрп капитана Рёбке на БТРах) для начала наступления с целью соединения с правым крылом 2 тк СС (мд СС «Мёртвая голова»).

19 тд располагалась в центре боевого порядка корпуса. Она получила задачу: нанеся удар в стык 81 гв. сд (левый фланг) и 78 гв. сд (правый), прорвать их оборону на участке: южная часть Михайловского плацдарма – Дальние Пески, после чего оказать помощь 6 тд по уничтожению русских у Михайловки и далее двигаться к селу Разумному на соединение с правофланговой 7 тд. Как и у соседей, в её первом эшелоне должна была действовать штурмовая группа из приданных подразделений 168 пд (429 грп, 1/248 ап и роты 248 сапбата). В распоряжении Г. Шмидта находился лишь один готовый мост, который он планировал использовать в ночь на 5 июля для переброски своей боевой группы 74 тгрп подполковника Рихтера в южную часть Михайловского плацдарма на усиление гренадеров 168 пд. С началом боя смешанную передовую группу с западного берега должна была поддерживать огнём рота 503 ттб капитана графа К. фон Кагенека. После уничтожения передовых постов русских и начала штурма позиций корпуса Сафиулина, инженерным частям 19 тд предстояло оперативно приступить к строительству 60-тонного моста, по которому планировалось переправить сначала «тигры», а затем и весь 27 тп подполковника Г. Беккера.

Правофланговая 7 тд должна была форсировать реку на участке Дальние Пески – Соломино и, создав плацдарм, атаковать по обе стороны реки Разумная, а после захвата станции Разумная, двигаться по восточному берегу в направлении высот к северо-востоку от села Мясоедово (25 км от реки). Дивизия находилась в более сложном положении, чем другие войска корпуса: на отведённом ей для наступления 4 км участке (на юге которого располагалось Соломино) не было ни одного плацдарма, а все мосты взорваны. Поэтому прежде чем приступить непосредственно к штурму позиций 72 гв. сд в первые минуты после завершения артподготовки Функу предстояло перебросить из района Соломино усиленную штурмовую группу через русло реки на надувных лодках. Как и в других соединениях, в 7 тд она была сформирована на базе приданных подразделений 168 пд (батальон 429 грп, 4 и 5[172 - 4 ад – 150-мм гаубиц, 5 ад – шестиствольные миномёты.]/248 ап и рота 248 сапбата). Как и в других соединениях корпуса, бросок гренадеров 168 пд должен был прикрыться огнём с западного берега «тигров» одной из рот 503 ттб, а затем, после их переправы (вброд), продолжить огневое сопровождение. Вслед за этими силами планировалось двинуть полковые группы самой дивизии: по левому берегу р. Разумная 7 тгрп полковника В. Глезимера[173 - Вольфганг Глезимер, полковник (1.01.1942 г.). Родился 14.03.1899 г. в Римберге. Командир 7 тгрп, 20.01.1944 г. временно командовал 7 тд. Награждён Рыцарским крестом (12.02.1943 г.) и Золотым немецким крестом (21.02.1942 г.). Умер 10.04.1999 г.], а по правому – танковая группа (бронегруппа) подполковника А. Шульца[174 - Альберт Шульц, генерал-майор (01.01.1944 г.). Родился 20.12.1903 г. в Берлине. С 1925 г. – добровольно служил в полиции, в 1934 г. – получил звание лейтенанта. Через год, в звании обер-лейтенанта, перевёлся в вермахт, службу проходил в танковых войсках, с 1937 г. и до начала Второй мировой войны командовал ротой. Затем получает досрочное звание майора и с 06.06.1940 г. назначается командиром батальона 25 тп, который с 18.10.1939 г. был придан 7 тд. Отличился в боях на Западном фронте, 29.09.1940 г. – награждён Рыцарским крестом. С июня 1941 г., в составе дивизии, на Восточном фронте. 31.12.1941 г. – получил «Дубовые листья». 5.03.1943 г. – назначен командиром 25 тп, а 1.04.1943 г. – присвоено воинское звание подполковника.] (25 тп, дивизиона 78 ап, батальона на БТРах 6 грп, части 42 иптд и 58-го моторизованного сапбата).

Брайт предполагал, что наиболее тяжёлые и кровопролитные бои будут на участке от переправ до района высот 209.0 и 216.1. На основании данных аэрофотосъёмки было понятно, что здесь находилась наиболее укреплённая часть советской обороны. Это обстоятельство тревожило, генерал опасался, что две пехотные дивизии Рауса не смогут выдерживать темп движения танковых соединений при прорыве рубежей русских, что, в общем-то и произойдёт уже 6 июля. Поэтому он предупредил Г. фон Функа, что в случае заминки у Рауса на него возлагается ответственность за прикрытие правого крыла танкового клина. Командир 7 тд и сам предполагал такое развитие событий, поэтому, не ожидая кризисной ситуации у соседа, уделил должное внимание налаживанию тесного взаимодействия с ним. «Командир артиллерийского полка заблаговременно обеспечил проводную и радиосвязь с начальником артиллерии соседней дивизии (106 пд. – В.З.), – писал Функ. – Планы огня для поддержки переправ и дальнейшего наступления в глубь обороны противника были тщательно согласованы. Сосредоточенный огонь возможно большего количества батарей по наиболее важным целям был подготовлен с таким расчётом, чтобы он мог быть в любой момент открыт по установленному сигналу.

С авиацией (неподчинённой) также были согласованы все важнейшие вопросы, касающиеся намеченного хода операции, целей, которые должны быть подавлены, а также обеспечения прикрытия переправ и постройки мостов истребителями и зенитной авиацией[175 - Имеются в виду приданные зенитные полки, которые подчинялись люфтваффе.]. В штаб дивизии был выделен офицер связи ВВС со своими радиостанциями. Заблаговременно была налажена связь по радио или условными сигналами, что позволяло вовремя оповещать танковые соединения о появлении врага. Так, например, фиолетовые ракеты, сброшенные с самолёта, сигнализировали об обнаружении танков противника»[176 - ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1539. Л. 16.].