Забытое сражение Огненной дуги

Помимо упомянутых выше средств усиления 6 тд получила 3/54 мп, а 19 тд – весь 54 мп (без дивизиона). Шестиствольные миномёты, находившиеся на его вооружении, должны были уже с первых минут наступления включиться в уничтожение огневых точек, прежде всего на участках, где переправлялись штурмовые группы гренадер 168 пд.

Участок прорыва корпуса Рауса был на два километра шире, чем у Брайта, и составлял 17 км. В качестве задачи дня был определён захват района по обе стороны выс. 207 (6 км западнее с. Пенцево), т. е. примерно в 7 км от русла реки. Двум его дивизиям предстояло нанести удар по позициям (в стык полков и по их флангам) лишь одного соединения 24 гв. ск генерал-майора Н. А. Васильева – 72 гв. сд. Форсирование реки 106 пд генерал-лейтенанта В. Форста и 320 пд генерал-майора Г. Постеля было запланировано на участке Нижний Ольшанец – Безлюдовка. В первый эшелон выдвигали по батальону от всех трёх полков. На первом этапе наступления (после форсирования реки) главной задачей боевых групп 106 пд был захват двух сёл: крупного – Нижний Ольшанец (240 грп) и, расположенной рядом, поменьше, Карнауховки (241 грп), а для 320 пд – Безлюдовки (585 грп) и Ржавца (587 грп). А располагавшуюся на стыке дивизий Маслову Пристань – должны были штурмовать силами обоих соединений 239 грп (правофланговый 106 пд) и 586 грп (левофланговый 320 пд). Штаб корпуса рассчитывал, что лишь после закрепления в этих населённых пунктах и овладения позициями советских войск вдоль железнодорожной насыпи у дивизий появится возможность навести необходимое число переправ и перебросить на восточный берег достаточное количество пехоты и тяжёлого вооружения для дальнейшего продвижения вперед.

Затем 106 пд должна была нанести удар на Крутой Лог и после его захвата наступать на север к выс. 216.1 и 207.9, жёстко увязывая свои действия с 7 тд. Примерно таким же темпом предстояло двигаться и 320 пд. Из приказа 587 грп: «…Справа усиленный 585 грп, в центр усиленный 587 грп, слева – 586 грп 5 июля осуществляет прорыв переднего края обороны противника, и прорываются в этот же день к рубежу: Нежеголь – Корень, путём образования предмостного укрепления восточнее Устинки, правым флангом удерживает правый берег Нежеголь – Корень и основной массой достигает рубежа Короча и удерживает его»[177 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2845. Д. 227. Л. 23.].

При прорыве переднего края 24 гв. ск Раус планировал использовать в качестве ударной силы значительное количество зенитной артиллерии. Для этого его корпус имел только 88-мм орудий 72 единицы. «Полки зенитной артиллерии должны были принять участие в артиллерийской подготовке, исполняя распоряжение начальника артиллерии корпуса, – вспоминал Э. Раус. – С этой целью зенитные орудия были эшелонированы и вводились в бой тремя волнами. Первый эшелон размещался у переднего края обороны; командиры первого эшелона получили приказ вести огонь прямой наводкой по тяжёлым орудиям и дотам противника. Требовалось также сформировать штурмовую зенитную противотанковую группу, которая должна была обеспечить непосредственную поддержку наступательной пехоте. Вместе с артиллерией корпуса два других зенитных полка получили задание нанести удар по оборонительной линии противника и парализовать его пехотные части, ведя непрерывный огонь. После этого подразделения первого эшелона, кроме штурмовой группы, а также весь второй эшелон должны были поддержать наступающую пехоту. Третий эшелон обеспечивал прикрытие района расположения артиллерии от атак с воздуха и контрбатарейную борьбу»[178 - Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М.: Яуза, 2006. С. 72.].

Как известно, в операции «Цитадель» элемента оперативной и тактической внезапности не было. Для советского Верховного командования планы противника: и замысел, и места расположения ударных группировок, и даже дата начала наступления, не являлись секретом. Как свидетельствуют боевые документы Воронежского фронта, не остались незамеченными и детали мероприятий, связанные с подтягиванием немцами сил непосредственно к переднему краю армий первого эшелона и подготовкой местности для их развёртывания. В первую очередь на западном берегу Северского Донца. В начале июля начальник разведуправления штаба фронта генерал-майор И. В. Виноградов доложил, что в районе Белгорода немцы уже сосредоточили дополнительно не менее двух танковых дивизий. Наряду с этим интересную и, что немаловажно, достоверную информацию давал штаб инженерных войск. Данные от групп фронтовой и армейской инженерной разведки, постов наблюдения инженерных войск в сочетании с дешифровкой аэрофотосьёмки, которую систематически проводила 2 ВА, рисовали чёткую картину подготовки немцев к наступлению по всему фронту. Особенно много информации шло о подготовке войсками противника коммуникаций перед фронтом 7 гв. А, что, безусловно, свидетельствовало об их наступательных планах. Начальник инженерных войск фронта генерал-майор Ю. В. Бордзиловский докладывал: «…Река Северский Донец была взята нами под особо тщательный контроль… в результате выявлено сосредоточение противником переправочных средств в районах: севернее Соломино, Топлинка, Андреевка /западнее Топлинкит/.

В период непосредственной подготовки противником наступления было выявлено усиление работ по строительству мостов вблизи от переднего края и через реку:

10.6 немцы построили затопленный мост в районе Топлинки (полоса 72 гв. сд. – В.З.),

13.6 в районе Пушкарного отмечен ремонт моста (левый фланг 81 гв. сд. – В.З.),

13.6 установлено наличие деревянного, низководного балочного моста в районе Михайловка, Супруновыка (81 гв. сд – З.В),

20.6 дешифрованием аэрофотоснимков у Михайловки выявлено две исправные переправы через Северный Донец,

20–26.6 в районе Андреевки прибыло переправочное имущество 20 понтонов на автомашинах и одна понтонная часть»[179 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2845. Д. 227. Л. 19.].

Вместе с этими данными в начале лета начали поступать сведения о подготовке немцами местности непосредственно на переднем крае для прохождения войск, в том числе и у кромки западного берега. Так, 15 июня разведгруппа, проникшая в тыл 168 пд, установила, что в районе с. Покровка (севернее Белгорода) вдоль железной дороги исчезли колючая проволока и большое минное поле. Через четверо суток, в ночь на 20 июня перед фронтом 36 гв. сд в районе села Огурцово группа инженерной разведки перед окопами 320 пд обнаружила поваленные колья с колючей проволокой и разминированное минное поле, которое находилось здесь ранее. 22 июня на юго-восточной окраине Архангельского (правый фланг 36 гв. сд) немецкие сапёры пытались снимать мины, а через двое суток постом наблюдения отмечено то же самое, но уже в полосе 375 сд 6 гв. А (между с. Кондырево и Домом инвалидов).

Собираемая информация на переднем крае и в тактической полосе противника не только направлялась командованию фронта. Она аккумулировалась, дополнялась и обобщалась в его штабе, после чего в виде приказов, распоряжений и рекомендаций спускалась «вниз». Так, в штабе инженерных войск велась специальная схема укреплений ГА «Юг», которая пополнялась данными из ежедневных донесений, поступавших по телефону из армий и дивизий первой линии, а также каждые 3 дня разведсводками со схемами, информацией авиации, показаниями пленных и агентурой. Эта схема 1–2 раза в месяц размножалась в количестве по 200–300 экземпляров и направлялась как по линии инженерных войск (до дивизионного инженера включительно), так и общевойсковым командирам (до командира стрелкового полка).

В результате к началу июля анализ поступивших данных позволил сделать следующие выводы. Во-первых, руководство Воронежского фронта убедилось в том, что враг не отказался от намерения перейти в наступление, причём в тех направлениях, которые им прогнозировались. Во-вторых, точно определить участки в полосе 7 гв. А, где немцы намерены форсировать Северский Донец, по донесениям служб Бордзиловского это могли быть Михайловский плацдарм, район Топлинки и Соломино. На указанных участках был проведен ряд специальных мероприятий по усилению обороны: увеличено количество постов наблюдения, проведено дополнительное минирование берегов и местности, прилегающих к участкам, где ранее находились взорванные мосты и враг мог их использовать для восстановления переправ. Кроме того, в Топлинку была направлена специальная группа для подрыва восстановленного немцами моста.

В целях нанесения максимального ущерба в живой силе и технике в момент, когда неприятель сосредоточит войска на исходных рубежах, Н. Ф. Ватутин запланировал два важных мероприятия: проведение армиями первого эшелона контрартподготовки по установленным районам скопления войск первого эшелона и удары штурмовой авиации по аэродромам. Упреждающий артудар, названный контрартиллерийской подготовкой, в полосе 7 гв. А, был важным элементом плана оборонительной операции обоих фронтов, оборонявших Курский выступ, и Рокоссовского, и Ватутина. Согласно документам, его главная цель – сорвать первый удар противника, но в действительности советская сторона понимала, что это сделать невозможно, поэтому он должен был нанести максимальный урон войскам, изготовившимся к рывку. Цели для артподготовки выбирались наиболее достоверные, так как командование фронта определило лимит боеприпасов – полбоекомплекта. В первоначальном плане командование артиллерии 7 гв. А заложило ведение огня по восьми направлениям. Многовариантность не была сильной стороной плана, но эта мера была вынужденная. Во-первых, такой приём готовился впервые, опыта его организации не было. Во-вторых, при подготовке приходилось учитывать в первую очередь действия противника и степень достоверности собранных разведданных.

Около 22.00 4 июля по аппарату БОДО состоялся разговор между Н. Ф. Ватутиным и М. С. Шумиловым:

«У аппарата Николаев. Здравствуйте. Кратко доложите, чем кончился сегодня у вас день.

У аппарата Степной. Здравствуйте. Докладываю: От Белгорода до Маслова Пристань обычная артиллерийско-миномётная дуэль, от Масловой Пристани до Волчанска противник с 18.30 ведёт огневые налёты по Масловой Пристани, Приютовки, Новая Таволжанка, Гатище 1-е, Синельников. Огневые налёты на Маслову Пристань, Приютовку и вглубь, до западной опушки рощи восточнее Масловой Пристани /4 км/ продолжаются и сейчас. К 22.00 противник выпустил более 2500 снарядов, на участке от Масловой Пристани на Карнауховку и от Топлинки на лес западнее Карнауховки были попытки противника переправиться на наш берег силою до роты в каждом направлении, но огнём пехоты и миномётов противнику, кроме 10 человек, переправиться не удалось. А эти 10 человек возвратились обратно, оставив двух убитых в Топлинке. В 19.00 был замечен подход 6 танков и до роты от Бродок. Высланная авиаразведка в этот район донесла: в районе из Топлинки на Бродок движение до 10 машин, севернее Топлинка и Пуляевка – мелких групп противника, танков не обнаружили. Вот всё, что могу доложить по состоянию на 22.00.

Николаев: А где вы считаете наибольшее скопление противника?

Степной: Наибольшее скопление противника по-прежнему остаётся в районе Белгород. В районе Топлинка, Ивановка, Волково, Графовка. Эти огневые налёты, которые проводит противник, пока расцениваю как прикрытие смены частей, большого усиления пехоты в этом районе не наблюдал, а исключительно подход к переднему краю и уход от переднего края мелких групп от взвода и редко до роты противника. Вчера наблюдали в 20.00 порубку леса севернее Топлинка и в урочище Коровинская. Предполагаю, что этот лес рубится для постройки оборонительных работ, а не для переправы, т. к. в течение сегодняшнего дня и вечера не наблюдали спуска леса с гор к реке в районе Архангельское – Старица. Никакого усиления войск противника не наблюдалось. Всё»[180 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 461. Л. 17.].

Трудно согласиться с утверждением командарма о том, что ситуацию, когда противник за несколько часов выпустил по переднему краю 2500 снарядов, можно считать обычной, т. к. в прежние дни и месяцы за сутки фиксировалось 600–800 выстрелов. Причём 4 июля интенсивный огонь вёлся днём и прицельно – в основном по позициям артиллерии и НП. Например, немцы целенаправленно били тяжёлыми орудиями с западных окраин Белгорода по двум элеваторам на разъезде Крейда, где были оборудованы передовые НП 81 гв. сд и 167 тп. И пока эти два высоких строения не превратились в груду развалин, огонь не прекратился. С такой же тщательностью и настойчивостью вражеские артиллеристы «разносили» и другие подходящие для использования советской стороной строения.

Не насторожили командарма и данные сапёра-перебежчика, который перешёл на нашу сторону в полосе 25 гв. ск, хотя он сообщал, что наступление начнётся в ночь на 5 июля, и при этом рассказал интересные детали. Командир 25 гв. ск генерал Г. Б. Сафиулин вспоминал: «Не успел я вступить в свой КП, как вызвали к телефону. Звонил начальник разведки корпуса майор И. А. Воронцов.

– Товарищ Добровольский (это мой псевдоним), с той стороны перебежал один солдат. Говорит, есть важные сведения. Что прикажете делать?

– Немедленно ко мне!

И вот за столом рядом со мной сидит замполит полковник О. П. Колесник, начштаба корпуса полковник А. А. Фунтиков, И. А. Воронцов и переводчик. Напротив долговязый, весь обросший рыжей щетиной солдат. На нём – испачканный, потрёпанный мундир, на ногах – сношенные сапоги.

– Кто вы? – спросил его.

Не дожидаясь перевода, он скороговоркой выпалил:

– Сапёр 168-й пехотной дивизии.

Ответ этот прозвучал по-немецки.

– Что заставило вас прийти сюда? Что именно хотите сообщить?

И на этот раз он обошёлся без переводчика, сразу начал рассказывать. Это заинтересовало нас. Как же он понимал по-русски?

– …Нам было приказано очистить минные поля, убрать проволочные заграждения, – рассказывал перебежчик. – Выдали сухой паёк на пять суток, раскошелились и на шнапс. Завтра начнётся наступление.

– Завтра?

– Да, пятого июля.

– Откуда знаете русский язык?

– Просто понимаю.

– А говорить можете?

– Плохо.

– Вы немец?

– Нет, я – словен.

… Хотелось верить в правоту его слов. Тем более и по данным нашей разведки начало наступления ожидалось между 3 и 6 июля… Я поручил продолжать допрос начальнику штаба Фунтикову, а своему адъютанту – хорошенько накормить словена и ушёл в свой блиндаж. Тут же позвонил командующему армией и слово в слово передал услышанное от перебежчика.

– Переправь его сюда, – попросил командарм, – а сам немедленно предупреди командиров частей, пусть не прозевают гостей»[181 - Сафиулин Г. Б. Дорогами победы. Казань: Татарское книжное издательство, 1987. С. 134–136.].

Безусловно, если этот факт рассматривать самостоятельно, в отрыве от других событий, происходивших у соседей и перед полосой 7 гв. А, то его было справедливо расценить как возможную провокацию абвера. А если в комплексе с другими данными, в том числе и с поступавшей информацией от Центрального фронта, то картина начинала вырисовываться довольно определённая.

Однако разговор с Н. Ф. Ватутиным свидетельствует, что командарм, хотя и ориентировался на предупреждение Москвы о возможном переходе противника в наступление 3–6 июля, но к исходу 4 июля перед участком армии не видел явных признаков подготовки к нему войск Кемпфа или, возможно, счёл излишним высказывать свои предположения в крайне сложной и напряжённой обстановке. Н. Ф. Ватутин с уважением относился к М. С. Шумилову, ценил его опыт и знания, но на тот момент он владел большим объёмом информации о происходившем, как в полосе своего фронта (и перед полосой), так и у соседа справа. Поэтому никак не отреагировал на слова командарма, а распорядился: если в ближайшие часы ситуация резко не изменится, упреждающий огонь открыть по плану. Контрартподготовка в 7 гв. А должна была проводиться с 3.00 по 3.25 5 июля по трём вариантам. Сильному обстрелу предполагалось подвергнуть: Михайловский плацдарм и район Белгорода, прилегающий к нему, а также район сёл Пушкарное, Соломино, Ивановка, Волково, Графовка и Архангельское. При планировании огня учитывались не только разведданные о скоплении противника, естественные укрытия, где можно замаскировать личный состав и технику, но и места наиболее вероятных переправ. Для этого Н. Ф. Ватутин разрешил израсходовать следующее количество боеприпасов на орудие: 76-мм – не более 40, 122-мм – не более 20, 152-мм – не более 10, 120-мм мин – не более 10, 82-мм мин – не более 20, 45-мм осколочных снарядов – сколько возможно выпустить за отведённое время. По скоплению противника также рекомендовал дать по одному залпу каждого дивизиона РС.

В завершение разговора командующий фронтом потребовал от командарма установить усиленное наблюдение за бродами и районами, где противник может попытаться навести переправы, все командиры частей и соединений должны быть на своих КП, проверить связь с авиационными частями прикрытия и, наконец, проверить по радио точность своих часов, чтобы не было разнобоя при постановке задач и исполнении приказов.

Предварительный приказ о вводе в действие плана контрартподготовки командиры корпусов Г. Б. Сафиулин и Н. А. Васильев получили по телефону за 2,5 часа до открытия огня. Для контроля выполнения приказа и помощи в случае необходимости командующий артиллерией армии генерал-лейтенант А. Н. Петров направил в 25 гв. ск своего заместителя, а в 24 гв. ск – начальник штаба. В конце июня, когда начала поступать информация о движении сил противника к передовой, в план контрартподготовки был внесён ряд корректировок. Учитывая, что огонь предполагалось открыть сразу по нескольким направлениям, командующие 6 гв. и 7 гв. А решили сконцентрировать все свои артсредства по целям в полосе лишь своих армий и не перенацеливать их на объекты перед фронтом соседей, как это предварительно планировалось. Лишь на стыке армий, для усиления эффективности огня артиллерии своего 23 гв. ск, И. М. Чистяков попросил М. С. Шумилова ударить 120-мм миномётами 1/290 мп по позициям немцев перед правым флангом 375 сд. В 7 гв. А ряд артполков и артиллерия отдельных дивизий получили новые варианты задач (в рамках ранее разработанного плана). Так, вся артиллерия 36 гв. сд должна была развернуться в полосу 72 гв. сд, для усиленной обработки противника перед её позициями, а армейский 265 гв. пап должен был вести обстрел целей на западном берегу перед участком 78 гв. сд.

Во второй половине дня 4 июля 1943 г. на Воронежском фронте местами выпали дожди, но температура не падала. К 22.30 сгустились сумерки, небо покрылось множеством звёзд, а после полуночи в низинах у реки кое-где появился слабый туман. Как вспоминали участники Курской битвы, ночь на 5 июля в полосе 7 гв. А была на редкость тёплая и относительно тихая[182 - Козинский А. Ф. На Корочанском направлении // В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников битвы. Курск: Курское книжное издательство, 1963. С. 276.]. После нескольких ударов «катюш» перед полуночью и чуть позже по району Пушкарное, Супруновки и Михайловки, где сосредотачивались 6 и 19 тд, вновь наступила тишина, из леса урочища Дача Шебекинская потянуло душистой прохладой. На какое-то время прекратили «тявкать» даже пулемёты. Передовая продолжала «вздыхать» и ухать лишь у соседа, в 6 гв. А, там слышалась интенсивная перестрелка, разрывы снарядов и мин. Но эти минуты затишья не радовали тех солдат и офицеров, что находились в окопах и на КП по обе стороны Донца. Все они предчувствовали, что через считаные часы вновь по этим полям и опушкам начнёт гулять огненный смерч. Хотя всем им очень не хотелось верить, что эти мирные, по меркам войны, три месяца так стремительно пролетели и снова предстоит встреча со смертью. «На горизонте появилась оранжевая полоса занимающейся зари, – вспоминал Г. Б. Сафиулин. – Я встречаю пробуждающееся утро 5 июля на наблюдательном пункте у села Ближняя Игуменка. Стереотруба направлена на противоположный берег Северского Донца. Никаких признаков жизни. Под крутым обрывом свинцовая гладь воды. Ни ряби, ни всплеска. Лишь кое-где над рекой проплывают невесомые платочки жидкого тумана. Но на душе тяжесть ожидания. Вот-вот пелену тишины прорвёт грохот артиллерийских залпов. И забурлит река, и земля смешается с небом…

Вдруг гулко и тревожно раздаётся звонок телефона… Бросаюсь к трубке.

– Предупредите всех: начнём точно по плану, – услышал я голос командующего армией.

Через десять минут всё было наготове»[183 - Сафиулин Г. Б. Дорогами победы. Казань: Татарское книжное издательство, 1987. С. 139.].