– В библиотеку.
– Неужели тебе там могло понравиться, ведь это только черновик, – сказал он, – это место совершенно не прописано.
Урна упрямо повторила:
– В Ночную библиотеку.
– Я бы тебе все объяснил, но не хочется так, с бухты-барахты, в конце ты все поймешь, – он, казалось, разговаривал сам с собой, – а потом к кому тебя отпустить? Ты хотя бы знаешь, как ты появилась на свет? Вот видишь, не знаешь, а плачешь и просишь, чтобы я тебя отпустил. Куда, спрашивается? Ты просто легла не на ту постель и разнервничалась, а эта постель хорошая, спи, Урна, тебе будет удобно.
– А сколько сейчас? – спросила она.
– Что сколько? – не понял он.
– Сколько времени?
– А, времени, сейчас посмотрим, сейчас, – Бр подошел к Изолле-Белле и приложил ухо, – ходят. Я думал, встали, – и он сказал, сколько времени.
– Зачем ты ей часы прицепил? – возмутилась Урна.
– А что, плохо?
– Какая же у тебя гадость кругом, не подходи ко мне, – сказала
Урна.
– Мы сейчас что-нибудь придумаем, пойди умойся, – посоветовал Бр.
– Хотя бы водой, – съязвила она, – или может тут у вас кашей или бумагой умываются?
– Не злись, Урна, водой, я тебе полью.
– А водопровода нет?
– Лучше я полью.
– Лучше водопровод.
– Его нет.
– Дыра какая-то, – огрызнулась Урна и пошла вслед за Бр. Но она умылась, и ей стало получше. Вернулась, легла и позвала Бр, чтобы что-то сказать ему. Но когда Бр вошел, она решила, что лучше скажет это утром. Бр закрыл дверь, и она недолго с кем-то разговаривала:
– Ты есть хочешь?
– Не хочу и тебе не советую. Я сплю.
– Почему ты так сказал? Ты что, думаешь, я тебя есть с собой позову, или ты меня убить хочешь?
– Намазалась какой-то ерундой, вату к носу прилепила. Почему я тебя убить хочу, с чего ты взяла?
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
За стеклом была парикмахерская, огромная и неряшливая. Мастера работали у всех на виду. Они грубо мыли головы женщинам и мужчинам, и никто друг друга не знал. Урна подышала на стекло и написала: Урна.
Ей чудом удалось не заснуть, и когда Бр заснул, она нашла рисунок и сбежала. Урна благополучно добралась до четвертой линии, и там стала голосовать. Некоторые машины тормозили, но, когда она говорила, куда ей, уезжали – и все. Тогда она пошла пешком. Ей хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и было, о чем спросить, но люди не попадались, а только машины. Она подумала, что было бы неплохо не огибать все эти здания, не переходить через дороги, рельсы, а пересечь всю колонию под землей. Она стала более внимательной, стала смотреть, не попадется ли какой-нибудь вход под землю. И скоро нашла то, что нужно. Спустилась вниз и разменяла деньги.
В вагоне было пусто, и напротив нее сидела собака с синяками под глазами, и рядом с собакой – женщина с синяками под глазами, и рядом с женщиной – девочка с синяками под глазами.
Она вышла из метро и пошла по тротуару. Было тепло и сыро. У обочин тротуаров размокала спитая чайная заварка, валялось множество окурков, но не было ни одного человека. У перекрестка что-то загадочно блестело. Урна подбежала, дотронулась, это оказался плевок, и она покраснела от омерзения. Через некоторое время ее туфли размокли, словно их сварили. Пришлось скинуть их и идти босиком. Наконец она пришла.
«Брысь!» – сказала Урна телефону, который попался ей под ноги, потому что стоял на полу.
«Это я не вам,» – извинилась перед читателем, принявшим это на свой счет. Сразу поднялась на второй этаж и пошла в ванную. Там она стала мыть ноги, по очереди задирая их в раковину. Читатель, видимо, донес, потому что через несколько минут в ванной появился Сокра.
– Что же ты ничего не сказала, хотя бы позвонила, я бы встретил… Ты босиком шла? А туфли где?
– Покорми меня, – попросила Урна.
– Конечно, – засуетился он, – а выпить хочешь?
Она кивнула.
Из ванной Урна крикнула:
– Принеси мне что-нибудь переодеться!
Сокра появился через несколько минут и сказал:
– Но там нет твоих вещей.
Урна рассердилась:
– Только не надо никакой мистики, посмотри получше.
Сокра долго не возвращался, а когда вернулся, то опять ничего не принес. Урна вышла голая, мокрая, «хотя бы вытрись», открыла шкаф, и стала искать. Она выбрасывала вещи Сокра, думая найти за ними свои, но там было пусто. Она почти обсохла.
– Черт знает, что! Нет, ты иди сюда, – она подтолкнула к куче вещей Сокра. Пустые рукава рубашек и пустые брючины лежали в двух измерениях.
– Надень пока мое, – посоветовал он.
– Что твое, что? – все больше заводилась Урна. – Может, это? – и она растоптала майку.
– Как хочешь, – и он вышел из комнаты.
Она села на кучу белья и вспомнила о чемодане: как искала его в церкви, чтобы переодеться, как нашла под кроватью и даже не стала открывать.
– Прости, – обняла она Сокра на кухне, – все осталось там, я совсем забыла.