Два романа. Инициалы. Султан и отшельник

– Нельзя же так, – уже без обиды ответил он, – пойди убери, я уже несу.

Из всего, что валялось, Урна слепила большой ком и откатила его в угол.

Они чокнулись.

– Ну, рассказывай, – сказал Сокра.

Постель, на которой они сидели, была несвежей, с дряблой простыней в ногах. Подушки лежали, прижав уши, готовые к побоям. Сокра курил, и пепел иногда падал на пододеяльник. Урна протянула ему блюдце, в которое стряхивала сама. «Что?» – не понял он. «Возьми, – но на полпути ее рука остановилась. – Ничего, как хочешь».

Ничего не сказав, Сокра вышел из комнаты.

– Ты где, в туалете был? – спросил Урна, когда он вернулся.

– Нет, я высморкался.

– Я же слышала! Что, это теперь называется высморкаться?

– Короче, рассказывать ты не хочешь?

– Почему не хочу, между прочим, могли меня устроить на работу: раскрашивать книжки.

– Ну, все, хватит, – резко перебил ее Сокра.

– Не верит! Обводишь желтым – обозначает нервы. Но я не согласилась. Или придумывать образы.

– Урна, бедненькая, что ты несешь! Ложись, давай-ка ложись.

Резко, как будильник, зазвонил телефон. Он стоял рядом с кроватью, и Урна, вскочив, нечаянно вляпалась в него. Линия разъединилась, зато Урна, совершенно распустившись, стала выпаливать сквозь слезы:

– А ты как думал, тебе все игрушечки… а когда под тобой сдувается матрас, когда куклы, а брюками лес мыть, и еще… и еще неизвестно что, и когда я ничего-о-о о себе не знаю, да, ничего, с кем родилась, в чем? Нет, ты скажи, в чем главное, в чем родилась!

Само собой, через некоторое время она выдохлась и попросила воды. После первых торопливых глотков сказала:

– Поезд шел очень неровно и в тупике остановился, проехал немного назад, и тут я увидела чудовищную надпись на стене, ты не поверишь.

– Что именно? – спросил Сокра.

– Как ты думаешь?

– Дурак или что?

– Нет, не это, – сказала она.

– Дерьмо?

– Нет, там на стене висела табличка, представляешь, метро, туннель, рельсы и освещенная электрической лампой табличка: «женский туалет», это было так чудовищно.

– Там была дверь? – спросил Сокра.

– Никакой двери. Стена и на стене табличка.

– Я не хочу оставлять тебя здесь одну, давай вместе спустимся вниз, я должен выдать несколько книг.

– Иди один, я не пойду, – сказала Урна.

– Почему?

– У меня голова грязная.

– Нормальная голова.

– Говорю же, не пойду.

– Ты любишь меня? – спросил он.

– При чем тут это, – сказала она.

– Ответь, пожалуйста.

– Да.

– Что «да»?

– Отстань, а? – сказала Урна.

Помолчали, а потом Урна спросила:

– Как расшифровывается «метро»?

– Наверное, никак, зачем расшифровывать? – удивился Сокра. – Так можно все расшифровывать: стол, мыло, еще…

– Что ты ворчишь, я просто спросила; никак, так никак, – она легла поверх одеяла и чем-то захрустела.

– Чем это ты хрустишь?

– Я? – тут же проглотила. – Ничем. – И это ее развеселило.

Посмеялись.

– А здесь было что-нибудь такое без меня? – спросила она.

– Такого ничего не было. Два раза топили камин. Одна девушка мне принесла цветы.

– А дрова где брали?

– Соседний дом в лесах, там немного.

– Красивые цветы?