Быть

– Какая разница? Мне ведь всё равно ехать до себя. Просто ещё тебя довезут и всё.

– Давай ещё подождём автобус?

Мы постояли ещё минут пятнадцать или двадцать. И вдруг начали танцевать. Не вместе, просто каждый сам по себе. Ты шутил, а я смеялась. Кажется, лучше не бывает.

Через неделю я скатилась в свою первую глубокую депрессию.

Вечером воскресенья мне захотелось спрыгнуть с балкона, выпить таблеток, порезать вены, повеситься на проводе, исчезнуть и никогда не возвращаться. Вместо этого я собралась с силами и выпила таблетку анафранила. Уснула.

Будильник. Надо вставать. Не могу. Боже. Я заплакала от бессилья. Я не понимала, что со мной происходит. Я не могу сделать ни малейшего движения. Написала на работу, что заболела. Позвонила бабушке.

– Бабуль. Мне очень плохо. Пожалуйста, сходи в поликлинику, возьми больничный за меня. Я не могу встать.

– Что случилось? Что с тобой, моя девочка?

– Я хочу умереть. Мне так плохо. Я ничего не хочу.

– Господи. Ты пьёшь таблетки?

– Вчера первую выпила.

– Может, тебе от них так плохо?

– Я не знаю. Я не понимаю, что со мной происходит. Так никогда не было.

– Позвони своему психотерапевту. Расскажи. Может, он что посоветует.

– Хорошо.

Я ненавижу звонить. Разговаривать и всё такое – не для меня. Я слишком психую, переживаю. Я из тех людей, которые звонят – и ходят из стороны в сторону, потому что беспокойство слишком сильно.

Тут я не то чтобы ходить, я пошевелиться не могла, а от бессилья текли слёзы.

– Константин Викторович, здравствуйте. Извините за беспокойство. Вы сказали, что в экстренных случаях можно звонить. Это ваша пациентка, я к вам в апреле приходила – вы мне анафранил выписали. Вы знаете, я вчера первый раз выпила таблетку и мне что-то так плохо. Мне так никогда не было. Я даже встать не могу.

– Сколько вы выпили?

– Таблетку.

– Ой-ой. Я же вам расписал схему. Всегда начинаем с четвертинки. Целая таблетка – это очень много для первого раза. Неудивительно, что вы не можете встать. Не пейте сегодня больше, а завтра начните пить по схеме. Держитесь.

– Спасибо большое.

Через два часа приехала бабушка и её реакция стала лучшим маркером моего внешнего вида. В глазах настоящий страх. Будто перед ней не внучка, а какой-то монстр.

– Ты что-нибудь кушала?

– Нет. Я ничего не хочу. Правда.

– Но тебе обязательно нужно покушать. Такие сильные таблетки, их нельзя пить и не есть. Я сейчас схожу за курицей и сварю тебе бульон.

– Хорошо.

Единственное, чего мне по-настоящему хотелось – уснуть и не проснуться. Чтоб не чувствовать внутри этой черноты. Этого всепоглощающего хаоса.

Бабушка пришла и села на стул возле моей кровати. Она заплакала. Ей было жаль меня, наверное. Мне было просто очень непонятно. И очень плохо.

Она сварила бульон и кормила меня с ложечки. Мне почти двадцать пять, а я чувствую себя беспомощным и что ещё хуже – недееспособным ребёнком.

Я проспала почти весь день. Хорошо, когда спишь и ничего не чувствуешь.

Не знаю, что меня так подкосило – ситуация с Марком, переезд в другую квартиру или отсутствие секса, а может моя безответная влюблённость. Или же всё вместе. Но я всё ещё жива.

На следующий день приехал бывший муж. Он никогда не оставлял меня одну, а в таком состоянии тем более. Мы пошли курить на общий балкон.

– Марк, может, попробуем ещё раз? Может, уедем отсюда куда-нибудь вдвоём? В Питер?

– У меня работа, ипотека, нельзя вот так всё бросить!

– Да можно! Господи, ну почему ты такой рациональный-то, а? Ну неужели нельзя хоть раз поступить спонтанно?

– Да, я не могу так, как ты. Но мужчина и должен быть таким, иначе мы бы вдвоём болтались туда-сюда.

– Господи. Я не знаю, что мне делать. Я так устала. Я очень устала.

– Я не смогу остаться с тобой сегодня.

– Почему? К новой пассии поедешь?

– Да. Поеду.

– А ты её любишь?

– Влюблён. Да, наверное. Но я всё ещё люблю тебя.

– Как бы мне хотелось любить тебя. Ты даже не представляешь.

– Да. Но ты влюбляешься в сопляков-студентов, с которыми не будешь вместе никогда.

– Может и буду.

– У Владика девушка есть.

– У тебя тоже.

Он уехал. На следующий день приехал Влад.

– У, мать, выглядишь ужасно.