Постановления Европейского Суда по правам человека, использованные в постановлениях и обзорах Верховного Суда Российской Федерации (2010–2015 гг.)

Европейский Суд пришел к выводу, что приведенные судами конкретные обстоятельства являлись достаточными основаниями для избрания заявителю и продления действия меры пресечения в виде заключения под стражу и что не было допущено нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции.

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 2 квартал 2013 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20 ноября 2013 г.)

В постановлении от 7 февраля 2012 г. по делу «Прошкин против России»

(Proshkin v. Russia) (жалоба № 28869/03) Европейский Суд констатировал нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в период с 27 января по 18 февраля 2003 г. и с 18 февраля по 18 августа 2003 г. в СИЗО, п. 4 ст. 5 Конвенции в связи с отказом в рассмотрении кассационной жалобы заявителя на постановление о заключении под стражу, подп. (с) п. 3 и п. 1 ст. 6 Конвенции ввиду необеспечения участия заявителя, страдающего психическим заболеванием, в заседаниях суда.

Обстоятельства дела. 31 августа 2000 г. районный суд признал Прошкина виновным в клевете и вымогательстве и приговорил его к семи годам лишения свободы. В тот же день заявитель доставлен в СИЗО № 1.

Областной суд оправдал заявителя в части признания виновным в совершении клеветы при отягчающих обстоятельствах и направил дело на новое рассмотрение в части осуждения за вымогательство. Заявитель был освобожден в тот же день под подписку о невыезде.

При новом рассмотрении районный суд назначил в отношении заявителя производство психиатрической экспертизы.

27 января 2003 г. районный суд вынес два постановления о заключении заявителя под стражу на том основании, что он обвинялся в совершении особо тяжкого уголовного преступления, а также на основании результатов судебно-психиатрической экспертизы, установившей, что заявитель «страдает шизофренией и представляет опасность для общества». «Данные постановления – одно в рукописном виде, другое в печатном – были идентичны по содержанию, не считая лишь одного различия. Первым решением районный суд постановил содержать заявителя в психиатрическом стационаре. Вторым… в СИЗО № 1…» Заявитель взят под стражу в здании суда и доставлен в СИЗО № 1.

Прошкин обжаловал указанное постановление суда от 27 января 2003 г., однако его жалобы были оставлены без ответа.

18 февраля 2003 г. районный суд постановил, что заявитель совершил вымогательство при отягчающих обстоятельствах. Однако, установив, что заявитель страдает психическим заболеванием, применил к нему принудительные меры медицинского характера и направил на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа для проведения интенсивной терапии. Областной суд оставил решение районного суда без изменения. При этом заявитель не принимал участия в рассмотрении дела ни в суде первой, ни в суде кассационной инстанции, поскольку суды пришли к выводу, что в этом нет необходимости. На заседаниях присутствовали мать и адвокат Прошкина.

В период с 18 февраля по 18 августа 2003 г. заявитель содержался под стражей в СИЗО № 1, поскольку его перевод в специализированный психиатрический стационар в г. Калининграде был задержан в связи с невозможностью получения российскими властями визы для перевозки заявителя через Литву, а когда разрешение на перевозку было получено, психиатрическая больница в г. Казани отказалась принять заявителя, поскольку у него не было действительных документов, удостоверяющих личность (паспорта нового образца). 18 августа 2003 г. заявитель был отправлен в психиатрическую больницу в г. Казани.

Позиция Европейского Суда:

1) в отношении нарушения п. 1 ст. 5 Конвенции в период с 27 января по 18 февраля 2003 г.:

«Суд отмечает, что власти не указали какие-либо правовые положения, которые позволили бы районному суду одновременно вынести два постановления, санкционирующие содержание заявителя в психиатрическом стационаре и в обычном следственном изоляторе… Положение, созданное районным судом, оставило заявителя в состоянии неопределенности в отношении правового основания для его заключения под стражу, в состоянии, несовместимом с принципами правовой определенности и защиты от произвола, которые являются основополагающими для Конвенции и принципа верховенства права… Не задумываясь о мотивах, которые заставили председательствующего судью изменить резолютивную часть постановления о заключении под стражу, Суд принимает во внимание заявления властей об отсутствии в области психиатрического учреждения, подходящего для содержания таких лиц, как заявитель… Однако каковы бы ни были причины, на которых было основано решение председательствующего судьи о внесении изменений в постановление о заключении под стражу от 27 января 2003 г., Суд считает его действия произвольными и пренебрегающими фундаментальным принципом справедливости… Ошибка, допущенная в постановлении от 27 января 2003 г. о заключении заявителя под стражу, составила «грубое и очевидное нарушение», и ее характер привел к тому, что весь период его содержания под стражей до 18 февраля 2003 г. можно считать незаконным»;

2) в отношении нарушения п. 1 ст. 5 Конвенции в период с 18 февраля по 18 августа 2003 г.:

«…содержание под стражей душевнобольного лица будет «законным» в соответствии с целями подп. (е) п. 1 только в том случае, если оно осуществляется в больнице, клинике или ином соответствующем учреждении…»

Применительно к данному делу Суд отметил, что «власти должны были знать о необходимости соблюдения визовых формальностей при направлении заявителя в больницу в г. Калининграде и заранее подготовить и предоставить заявителю необходимые документы, удостоверяющие личность. Суд не находит в данном деле признаков того, что в период рассматриваемых событий власти столкнулись с исключительной и непредвиденной ситуацией… Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции…»;

3) в отношении нарушения п. 4 ст. 5 Конвенции:

«Пункт 4 статьи 5 Конвенции дает право арестованному или задержанному лицу на пересмотр процессуальных и материально-правовых оснований ограничения его свободы, что необходимо в целях соблюдения «законности» в рамках Конвенции.

По фактам данного дела Суд отмечает, что… кассационная жалоба заявителя, поданная на… постановление от 27 января 2003 года, которым суд назначил заявителю меру пресечения в виде заключения под стражу, а также две последующие дополнительные кассационные жалобы остались без ответа.

Суд считает, что в соответствии с российским законодательством заявитель имел право лично обжаловать постановление о заключении его под стражу… Суд готов предположить, что могут существовать определенные ограничения этого права, если они оправданы обстоятельствами… В данном случае власти не привели никаких оснований, кроме психического заболевания заявителя, которые позволяли бы суду не рассматривать его жалобу на постановление о заключении под стражу.

Суд считает, что заявитель был лишен возможности надлежащего судебного пересмотра исходя из целей пункта 4 статьи 5 и что его право на возбуждение разбирательства относительно законности его содержания под стражей было нарушено»;

4) в отношении нарушения подп. (с) п. 3 и п. 1 ст. 6 Конвенции:

«Суд напоминает, что предмет и цель подпункта (с) пункта 3 и пункта 1 статьи 6 предполагают присутствие обвиняемого. Государство обязано обеспечить присутствие обвиняемого, который находится под стражей… суд первой инстанции может в порядке исключения продолжать заседание, если обвиняемый отсутствует по причине болезни, при условии, что его или ее интересы представлены надлежащим образом… Однако если судебное производство предполагает оценку личности, характера обвиняемого и его душевного состояния в момент совершения преступления и если результат такой оценки может повлечь за собой существенные негативные последствия для него, для справедливости судебного разбирательства необходимо его присутствие во время слушания и предоставление ему возможности принять в нем участие вместе со своим защитником…

В данном случае власти не обеспечили явку заявителя в суды первой и кассационной инстанций…

Право быть услышанным занимает такое важное место в демократическом обществе и имеет такое фундаментальное значение для защиты человека от произвола со стороны органов государственной власти, что сам факт психического заболевания, а также признание человека недееспособным не может автоматически привести к лишению этого права в целом. Именно слабость психически больного подсудимого обусловливает возросшую необходимость в защите его прав. В связи с этим власти должны проявить необходимое усердие для обеспечения права обвиняемого присутствовать в суде и действовать особенно осторожно в случае ущемления такого права для того, чтобы не ставить психически больных лиц в невыгодное положение по сравнению с другими обвиняемыми, которые пользуются таким правом…» В настоящем случае «нет никаких признаков того, что российские суды провели надлежащую оценку способности заявителя надлежащим образом участвовать в разбирательстве по уголовному делу, возбужденному против него. Суд также принимает во внимание отсутствие официального решения, касающегося вопроса участия заявителя в разбирательстве… не видит никаких убедительных доказательств, обосновывающих вывод о том, что поведение заявителя или его психическое состояние препятствовало изложению им дела в открытом заседании.

Присутствие защитника и матери заявителя не могло компенсировать неспособность заявителя изложить свои собственные доводы, представ перед судом…»

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 1 квартал 2013 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 3 июля 2013 г.)

В постановлении от 20 сентября 2011 г. по делу «Федоренко против России» (Fedorenko v. Russia) (жалоба № 39602/05) Европейский Суд признал нарушение п. 1 и 3 ст. 5 Конвенции в связи с незаконным и необоснованным содержанием заявителя под стражей, а также п. 2 ст. 6 Конвенции в связи с нарушением принципа презумпции невиновности при вынесении постановления об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу. Вместе с тем Европейский Суд отклонил как явно необоснованную жалобу заявителя на нарушение п. 4 ст. 5 Конвенции в связи с несвоевременным рассмотрением кассационной жалобы заявителя.

Обстоятельства дела. «Заявитель жаловался, что содержание под стражей на основании постановлений суда от 28 апреля 2005 г., 26 апреля и 25 декабря 2006 г. было незаконным, поскольку в этих постановлениях суд не определил сроков и не привел достаточных оснований для применения меры пресечения в виде заключения его под стражу». Также Федоренко указывал, что «национальные суды не смогли привести достаточных оснований для его продолжительного предварительного содержания под стражей», а «кассационная жалоба на постановление суда от 28 апреля 2005 г., которым к нему была применена мера пресечения в виде заключения под стражу, не была рассмотрена судом кассационной инстанции безотлагательно».

Позиция Европейского Суда. «В настоящем деле в постановлении от 28 апреля 2005 г. … районный суд г. Москвы применил в отношении заявителя меру пресечения в виде заключения под стражу… При этом районный суд не указал, как долго заявитель должен был оставаться под стражей».

Европейский Суд отметил, что «каким бы коротким ни был период содержания под стражей, он должен быть четко определен национальным судом, что является важной гарантией защиты от произвола. С учетом этого Суд считает, что отсутствие указания на конкретные сроки содержания под стражей в постановлении районного суда от 28 апреля 2005 г. было равносильно «грубому и очевидному нарушению», которое могло превратить содержание заявителя под стражей на основании этого постановления суда в произвольное и, следовательно, «незаконное» по смыслу подп. (с) п. 1 ст. 5».

К аналогичному выводу Европейский Суд пришел и в отношении содержания заявителя под стражей в период с 26 апреля по 22 сентября 2006 г., поскольку в постановлении районного суда г. Москвы от 26 апреля 2006 г. вновь не был указан конкретный срок, в течение которого заявитель должен оставаться под стражей.

В отношении жалобы заявителя на нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции в связи с отсутствием, по мнению заявителя, достаточных оснований для его продолжительного содержания под стражей Европейский Суд указал, что «содержание заявителя под стражей длилось… в течение одного года одиннадцати месяцев и двадцати дней».

Европейский Суд отметил, что «национальные суды главным образом оценивали опасность того, что заявитель мог скрыться, оказать влияние на свидетелей, воспрепятствовать проведению расследования или повторно нарушить закон, преимущественно ссылаясь на «личность» заявителя и обстоятельства его уголовного дела. Однако национальные суды ни разу не дали подробной характеристики личности заявителя, не раскрыли доказательств или конкретных фактов по делу заявителя, требующих продления срока содержания под стражей. Судебные органы ни разу не указали, почему, несмотря на доводы, выдвинутые заявителем в обоснование своих ходатайств об освобождении, они считали, что существует угроза его побега, оказания им влияния на свидетелей, воспрепятствования правосудию или повторного совершения нарушения и что этот риск является решающим фактором. Более того, предварительное следствие по настоящему делу завершилось 17 апреля 2006 г., но заявитель оставался под стражей еще один год, до 16 апреля 2007 г.; в течение этого периода суды в своих решениях о продлении срока содержания заявителя под стражей на период рассмотрения уголовного дела в суде просто указывали, что оснований для отмены или изменения меры пресечения в отношении заявителя не имеется, так как «обстоятельства, которые были приняты судом во внимание при санкционировании применения к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились». Суд отмечает, что, рассматривая вопрос о законности и обоснованности содержания заявителя под стражей, национальные суды также ссылались на тот факт, что другие обвиняемые по данному делу подозревались в совершении другого тяжкого уголовного преступления… Суд вновь повторяет в этой связи, что поведение сообвиняемого не может быть решающим фактором при оценке риска того, что заключенный скроется. Такая оценка должна быть основана на личных характеристиках заключенного. Кроме того, Суд подчеркивает, что согласно п. 3 ст. 5 при решении вопроса о том, подлежит ли лицо освобождению или заключению под стражу, власти обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения явки этого лица в суд…»

Европейский Суд пришел к выводу, что «не сославшись на конкретные факты, имеющие отношение к делу, не рассмотрев возможность применения альтернативных «мер пресечения» и ссылаясь в основном на тяжесть обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей по основаниям, которые не могут считаться «достаточными»».

Рассматривая вопрос безотлагательности разрешения судом кассационной инстанции жалобы заявителя на постановление районного суда от 28 апреля 2005 г. о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, Европейский Суд отметил, что «защитник заявителя обжаловал постановление… 3 мая 2005 г. и что рассмотрение данной кассационной жалобы… было назначено на 17 мая 2005 г., то есть в течение четырнадцати дней – срока, который представляется самым коротким законным сроком, возможным в соответствии с внутренним правом. Тем не менее за день до заседания кассационного суда заявитель подал ходатайство с требованием, чтобы кассационный суд обеспечил его участие в судебном заседании. Последний удовлетворил ходатайство заявителя, но отложил судебное заседание до 25 мая 2005 г. Поэтому суду кассационной инстанции потребовалось двадцать два дня на то, чтобы рассмотреть кассационную жалобу заявителя на постановление о заключении его под стражу, – срок, который сам по себе не представляется особенно длительным. Более того, ясно, что заявитель сам вызвал задержки в рассмотрении своей кассационной жалобы, подав ходатайство о личном участии в рассмотрении кассационной жалобы за день до того дня, на который было первоначально назначено заседание суда».

В отношении жалобы заявителя на нарушение презумпции невиновности Европейский Суд отметил, что «в постановлении от 28 апреля 2005 г. районный суд принял решение о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражей, поскольку он «совершил тяжкое уголовное преступление, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет»… Заявление не ограничивалось описанием «подозрения» в отношении заявителя; в том его виде оно было представлено без всяких оговорок как установленный факт, что заявитель причастен к совершению тяжкого преступления».

Европейский Суд пришел к выводу, что «формулировка постановления районного суда от 28 апреля 2005 г. и, в частности, его указание на то, что заявитель «совершил тяжкое уголовное преступление», в отсутствие вступившего в законную силу обвинительного приговора были равносильны признанию виновности заявителя и нарушили его право на презумпцию невиновности. Соответственно, имело место нарушение п. 2 ст. 6 Конвенции».

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 1 квартал 2012 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20 июня 2012 г.)

В постановлении от 3 мая 2011 г. по делу «Сутягин против России» (Sutyagin v. Russia) (жалоба № 30024/02) Европейский Суд признал нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции в связи с длительностью содержания заявителя под стражей во время проведения предварительного расследования по делу и рассмотрения уголовного дела в отношении заявителя в суде; п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с длительностью уголовного производства в отношении заявителя, а также в связи с несоблюдением судом первой инстанции принципов независимости и беспристрастности суда.

Обстоятельства дела. 29 октября 1999 г. в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 Уголовного кодекса РФ.

26 октября 2000 г. дело было передано для рассмотрения в областной суд.

Определением областного суда от 27 декабря 2001 г. дело направлено на дополнительное расследование.

7 августа 2002 г. дополнительное расследование было завершено. 15 августа 2003 г. сторона защиты закончила ознакомление с материалами дела.

В связи с подачей ходатайства о рассмотрении дела судом присяжных дело было передано на рассмотрение в городской суд.

23 сентября 2003 г. председатель городского суда поручил рассмотрение дела судье Ш., который 25 сентября 2003 г. провел предварительное слушание и назначил слушание дела по существу судом присяжных на 3 ноября 2003 г.

26 ноября 2003 г., в период отложения слушания дела на время карантина в следственном изоляторе, председатель городского суда передала дело для рассмотрения судье К.

Приговором городского суда от 7 апреля 2004 г., оставленным без изменения судом кассационной инстанции 17 августа 2004 г., заявитель признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 Уголовного кодекса РФ, и ему назначено наказание в виде лишения свободы.

Позиция Европейского Суда. В отношении жалобы заявителя на необоснованно длительное предварительное содержание под стражей Европейский Суд отметил следующее: «При отказе в освобождении заявителя в течение всего периода содержания его под стражей национальные суды постоянно ссылались на тяжесть обвинений, предъявленных ему, как на единственный и решающий фактор, обосновывающий его содержание в следственном изоляторе. Когда они ссылались на другие основания – риск того, что он скроется, будет мешать расследованию или снова совершит преступление, – или указывали, что такие основания, изложенные в первоначальном постановлении о содержании под стражей, действовали четыре года спустя, они не давали ссылок в своих постановлениях на какие-либо фактические обстоятельства, объясняющие существование таких рисков в соответствующее время рассмотрения ими дела… В двух постановлениях отсутствуют какие-либо основания для непрерывного содержания заявителя под стражей… Ни разу национальные суды не рассмотрели возможность применения альтернативных мер, обеспечивающих явку заявителя в суд».