Образцовая участковая

– На днях… – Петрова взяла короткую паузу, как будто раздумывая, стоит ли посвящать «неразумных полицейских» в столь важные вещи, но уже через минуту, по-видимому на что-то решившись, продолжила: – Точнее три дня назад, ко мне подъезжал Жулин Николай – Игорь Павлович его превосходно знает, – последовал утвердительный кивок рыженькой головы, – и сделал мне неоднозначное, но всецело понятное предложение.

– Какое? – вклинилась в разговор любопытная участковая, начинавшая понимать, что присутствующие люди осведомлены о происшествии гораздо лучше, чем в конечном счёте будет сейчас озвучено. – Только говорите, пожалуйста, поподробнее, во всех мельчайших деталях.

– Если передавать конкретнее, – Оксана Ивановна снова взглянула на Алексеева, словно бы спрашивая у него неслышимого совета, а не заметив в его мимике никаких изменений, говорила уже с полной уверенностью: – То ко мне обращался «смотрящий за областью» и сделал мне недвусмысленное предложение, мол, в последующем он станет меня «крышевать» – отметьте себе где-нибудь, милочка, – она явно не собиралась проявлять хоть малейшего уважения, – что раньше я с криминалом никогда не связывалась, никакую мзду никому «не отстегивала», а напротив, исправно платила налоги нашему любимому Российскому государству – и затребовал с меня ежемесячно до двадцати тысяч рублей.

– Вполне по-божески запросил, – непроизвольно заметил полицейский мужчина, а следом внес необходимую ясность: – Жулин, он же Кальян, мой одноклассник, мне отлично известен – как и его преступные махинации тоже – а еще могу сказать, что другие предприниматели платят ему «за спокойствие» не меньше пятидесяти; в настоящем же случае он на удивление смилостивился. Ну, и какой Вы, Оксана Ивановна, дали ему ответ? – вопрос предназначался уже к пострадавшей предпринимательнице.

– Разумеется, я ему отказала! – своенравная женщина отобразилась напыщенной, горделивой гримасой. – Стану я поддерживать развитие российской преступности?!

– А он? – допытывалась дотошная участковая, изменяя воинственную позицию: она разомкнула скрещенные руки, достала записную книжку и стала делать короткие записи –наброски предстоящего подробного объяснения.

– Бандит начал мне угрожать, – продолжала Петрова с прежней наглостью и решимостью, даже для приличия не придав самоуверенной физиономии хоть сколько-нибудь угнетенных, испуганных выражений, – а в заключении сообщил, что в самом ближайшем будущем меня ожидают большие проблемы; думаю, он имел в виду нечто похожее и, бесспорно, не стал долго раздумывать, а претворил приведенные угрозы в реальное действие, выразившиеся в разграблении основного источника моего дохода, по существу не слишком и многочисленного.

– В последнем утверждении, я полагаю, Вы серьезно не пострадаете, – старший прапорщик неприветливо усмехнулся, прекрасно зная местные «подводные камни» и существующие нюансы, – «похищенные ценности», – он иронично съязвил, – у нее, Слава, конечно же, застрахованы, – отвечал он уже на немой вопрос, последовавший из прекрасных, чарующих глазок, – и совершенная кража если на ее благосостоянии хоть как-то и отразится, то, уж точно, ни материальным, ни финансовым крахом, а, единственное, моральными переживаниями, связанными с оформлением документов, необходимыми для получения денежной компенсации, причитающейся к причиненному имущественному ущербу.

«Так вот почему она нисколько не нервничает, – подумала Владислава, быстро связав воедино все прозвучавшие тонкости, – а наоборот, ведет себя нагло и вызывающе: она мечтает получить хорошую страховую премию – уверена, она еще и припишет, лишь бы затребовать по возможности больше, – делала она уже однозначный и, по ее субъективному мнению, неотъемлемый вывод, – и ей «фиолетово» на все существующие законы… как, в частности, и на нас, полицейских, как, впрочем, и на закоренелых злодеев, совершивших хищение, тоже». Вслух же, не переставая записывать, она попыталась прояснить себе следующую проблему:

– Послушай, Палыч, а тебя случайно нет его телефона?

– Кого? – вначале тот не понял поставленного вопроса и настороженно уставился на пишущую напарницу.

– Твоего одноклассника – а то кого же? – говорила она уже приподняв прекрасные карие глазки и изучающе поглядывая на прапорщика. – Ведь, я полагаю, вы между собой общаетесь, а значит, у вас должна существовать мобильная связь – или я чего-то не знаю?

– Ты что, сама ему собралась звонить? – неподдельно изумился более старший сотрудник, предпочитавший свалить ответственность расследования на представителей уголовного розыска, по долгу оперативной службы обязанных заниматься раскрытием в том числе и преступлений, связанных с ограблением магазинов.

– Да, и притом же немедленно, – кивнула пытливая девушка, приготовившись записывать диктуемый номер, – а ты разве против?

Не слишком трудолюбивому прапорщику, осознавшему, что выходной «накрывается», и волей-неволей смирившемуся, ничего другого не оставалось, как передать запрашиваемую информацию, после чего достать сигарету и выйти на улицу, чтобы, покуривая, немного успокоить неприятно растревоженные нервишки. В тот же самый момент явилась оперативная группа и началась установленная процедура, связанная с фиксацией и изъятием наиболее значимых доказательств; в основном работали следователь, составлявший протокол осмотра места происшествия, эксперт-криминалист, изучавший оставленные следы (рук, ног и потожировых выделений, впрочем, как и обычно, их не нашлось), и прилежная участковая, снимавшая с потерпевшей подробные показания. На оформление материалов доследственной проверки ушло чуть более двух с половиной часов, а соответственно, время плавно подходило к обеду. Между тем, едва полицейские, прибывшие из районного центра, убыли на основное место несения суточной службы, не «откладывая в долгий ящик» и не теряя драгоценного времени, дотошная брюнетка позвонила Жулину и договорилась о встрече; выяснилось, что, по большей части проживая в главном городе области, в настоящий момент он случайно оказался в пределах поселка (что также наводило на дополнительные, нехорошие размышления) и согласился подъехать к участку незамедлительно.

***

Пока добирались до пункта полиции, кареглазая красавица неожиданно озадачилась логичным и справедливым вопросом:

– Слу-у-шай, Палыч, – привычка растягивать первое слово становилась у нее неотъемлемой, – а не кажется ли тебе немного странным, что анонимный вызов, «поднявший» нас ночью на выезд и «сорвавший» меня из дома – заметь, расположенного от магазина Петровой в самой непосредственной близости – обеспечил преступникам полноправных пару часов «спокойной работы»? Словом, я хочу сказать: а не могло ли «удаление нас из поселка» быть кем-то спланированно заранее и не является ли тот аноним, позвонивший в дежурную часть и сообщивший о якобы опаснейшем происшествии, как-то связан с основными злодеями, совершившими столь дерзновенное ограбление? Как ты думаешь: не смогут ли, казалось бы на первый взгляд, два совершенно разных события в конце концов стать звеньями какой-то пока еще непонятной, но отлично спланированной цепи? – не позволяя ответить на первый, любознательная сотрудница задавала уже второй и буквально закидывала озабоченного сослуживца (поступившегося намеченным отдыхом) актуальными проблемами, по ходу рассуждения вытекавшими одна из другой. – Так что ты обо всем услышанном скажешь?

– Такая вероятность не исключается, – на многочисленные предположения старослужащий прапорщик ответил просто и лаконично.

– И всё? – расширив карие, так сегодня и не накрашенные глаза, искренне удивилась огорченная Слава. – А я-то предполагала, Палыч, что ты меня поддержишь, мол, я работаю всего второй день, а двигаюсь уже полностью в правильном направлении, удивляю прозорливой интуицией и всецело логичными рассуждениями. Ну, да ладно, я на лавровом венке не настаиваю, тем более что и достигнутых успехов пока не видно, а так лишь… ничем не подкрепленные мысли. Ни че себе криминальные авторитеты на каких внедорожниках разъезжают?! – они как раз подъезжали к полицейскому отделению, и Шарагина оценила «мерседес» самой последней модели, стоявший прямо напротив. – Быстро же он добрался, как будто стоял где-то неподалеку и как будто только и дожидался, когда его вызовут. Как считаешь, Палыч, права я, или же его чрезвычайно послушное появление – результат простого, банального совпадения?

– Сейчас узнаем, – второй сотрудник продолжал удивлять немногословными, но емкими репликами.

Поставив служебную «Ниву» чуть ли не впритык к иномарке, выделявшейся отполированным черным цветом, сослуживцы вышли на улицу и направились к отделению. Сразу же следом за ними из удобного, вместительного салона выбрался и приехавший на вызов «смотрящий»; озарившись добродушной улыбкой и показывая золотые, блестящие зубы, вставленные по верхнему ряду, он протянул Алексееву правую руку – хрупкую девчушку в рукопожатии он, конечно, проигнорировал и проследовал мимо, словно ее и не было, выказывая ей полное пренебрежение, если не брезгливое отвращение. Любая бы другая обиделась, а возможно, и выразила возникшее отношение какой-нибудь колкой гадостью, но Владислава считала себя уравновешенной, несгибаемой и стойкой ко всяческим неприятностям, поэтому (резонно рассудив: «Уважение следует заработать») она спокойно «разложила по полочкам» произведенные наблюдения: «Он хорошо одет, в черный костюм, дорогой и отливающий блеском, значит, состоятелен и с финансами особых проблем не испытывает – машина, опять же, у него недешевая. Выглядит вроде бы представительно: высокий, статный, не толстый и не худой, а физически развитый – видимо, в перерывах между бандитскими разборками находит время для посещения спортивного зала, где поддерживает великолепную, просто отлично сложенную, фигуру. По возрасту он вряд ли превышает сорок три года – хотя, о чем это я? – они же с Палычем одноклассники, а следовательно, приравниваются и в прожи?тых отрезках. Не слишком привлекательное лицо у него в основном вытянутое, но на щеках чуть-чуть располневшее, что все-таки выдает в нем любителя неплохо покушать, а не исключено, что и «лишнего» выпить; еще на нем можно отметить серые проницательные глаза, где-то грозные, а в чем-то кажущиеся зловещими, но в любом случае очень уж выразительные, чересчур большой нос – кстати, он-то и создает неприятное впечатление – тонкие, широкие губы, обветренную, слегка шершавую, кожу. Если подводить итог от первого впечатления, то перед нами предстал настоящий кровожадный бандит, который не остановится ни перед чем, ни перед любыми серьезными трудностями, – чего уж там говорить про какую-то захолустную торговую точку? Если говорить честно, для столь авторитетного мужчины дерзкое ограбление «необузданной отказницы» – это дело восстановления задетой преступной чести». Рассуждать Шарагина заканчивала, когда у нее полностью сложилось субъективное мнение и когда они все втроем очутились в пустынном помещении, по непонятной причине облюбованном Алексеевым.

– Чего вызывали? – неприветливо произнес «региональный смотрящий», бесцеремонно усаживаясь за стол, вплотную придвинутый ко второму, где восседал его одноклассник; он обращался только к нему, специально игнорируя молодую сотрудницу, по его амбициозному разумению, ничем убедительным еще не отмеченную и, соответственно, не вызывающую у него необходимого должности почитания.

– Она объяснит, – кивнул Палыч на стоявшую рядом напарницу, от наглости криминального персонажа пришедшую в некий озабоченный ступор и не знавшую, как в создавшейся ситуации надлежит себя дальше вести.

Однако недаром она слыла предприимчивой девушкой, сообразительной и способной выставить себя в наиболее выгодном свете, – правильное решение нашлось за секунду:

– Я буду разговаривать с ним в своём кабинете, – произнесла Слава тоном, не подлежавшим сомнению, эффектно развернулась на месте и твердой походкой направилась к выходу.

Чтобы придать себе большей значимости, направляясь в смежное пространство, где накануне работала на компьютере и распечатывала первые служебные прокламации, она больше обычно поцокала каблуками. В занятой ею комнате находился всего один письменный стол, на котором и размещалась вся используемая оргтехника: процессор, монитор, клавиатура и принтер – было несколько неудобно, зато никто (как не наглей!) не занял бы не отведенного ему места; само помещение выглядело маленьким, не превышавшим трех метров в длину и двух в ширину, а кроме перечисленных принадлежностей, в нем еще присутствовали двустворчатый офисный шкаф да пара расшатанных стульев. Не растрачивая понапрасну времени, а заодно и немного успокаивая «расшалившуюся гордость», взбудораженную отъявленным поведением, проявленным по отношению к ней непочтительным человеком, прагматичная брюнетка спустила на пол ненужные комплектующие предметы, сняла с себя верхнюю куртку, элегантную шапку, бросила их на подоконник, затем включила компьютер и, пока он загружался, застыла в немом ожидании, предполагая, что совещание, проводимое в соседней комнате, в конечном итоге когда-то закончится и, так или иначе, ее все-таки почтут чересчур завышенным «авторитетным присутствием». В общем-то она оказалась права, потому как в соседних апартаментах происходил разговор примерно следующего характера: «Она у вас че, «чиканутая»?» – «Вчера приехала, но себя уже проявила – с ней лучше не связываться». – «Считаешь, я должен к своенравной девчонке пойти и при любых «раскладах» с ней пообщаться?» – «Да, и постарайся говорить с ней на равных, а не то проблем потом оба не оберемся… она не «стукачька», но коснись меня – лично я бы не хотел с ней ругаться». – «Чего так – боишься?» – «В любом случае я буду занимать ее сторону…» – «Ладно, я понял – пойду "перетру"».

Полностью обретя душевное равновесие и готовясь к крайне неприятному разговору, Шарагина включила компьютер и занялась набором первоначального объяснения: пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, она активно включилась в основную работу. Когда в процессуальном бланке, существовавшем в памяти жесткого диска, были проставлены дата и время, помещение проведения опроса и название населенного пункта, фамилия, имя и отчество опрашиваемого лица, в кабинете появился и сам нелицеприятный объект, предполагаемый к снятию существенных показаний, интересовавших по возникшему уголовному делу и напрямую связанных с ограблением продуктового магазина.

– Садитесь, – кивком головы очаровательная красавица указала на расхлябанный стул и выразила на бесподобном лице неприветливую, если не серьезную мину, тем не менее нисколько ее не портившую.

– Прокурор посадит, – саркастически отшутился криминальный авторитет, занимая единственное место, оставшееся в узком пространстве свободным.

– Если хотите показать насколько Вы умный, то, скажу сразу, плоские шуточки Вас нисколько не красят, – не смогла деловая брюнетка удержаться от колкого замечания, – так что придержите-ка лучше их при себе, а со мной давайте поговорим исключительно по существу возникшей проблемы и отвечая на заданные вопросы – хорошо? – она состроила недовольные глазки.

– Добро, – согласился преступник, обладавший в определенных кругах невероятно значимым весом, – спрашивайте, чего там у Вас? – впечатленный спесивым видом, искусно приданным привлекательной внешности, он и разговаривал-то теперь с некоторым почтением, надлежавшим сложившейся обстановке.

Далее, последовала неотъемлемая процедура, направленная на заполнение анкетных данных, где дотошная сотрудница непринужденно выяснила про Жулина практически всю личную, подноготную информацию, и даже взяла на заметку содержание паспорта и государственных номеров всех транспортных средств, в той или иной мере оформленных на влиятельного преступника, после чего, вдоволь скрыто «наиздевавшись», перешла к непосредственной причине его посещения; на несколько секунд оторвавшись от записей, восхитительная красотка, одетая в полицейскую форму, вперила в Кальяна пристальный взгляд, словно бы пытаясь победить его одними глазами, но, встретив «непробиваемый взор», наполненный неисчерпаемой силой воли, поняла, что игру «в переглядки», в случае с криминальным авторитетом, она бесславно, к собственному стыду, проиграла – теперь стоило вернуться к прерванному занятию и засыпать возникшего неприятеля провокационными, предательскими расспросами.

– Итак, уважаемый, – начала участковая с незамысловатого обращения, принятого по отношению к любому незнакомому гражданину, – расскажите, пожалуйста, чем Вы занимались последние сутки; но вначале обстоятельно разъясните: как же так получилось, что Вы, проживая в региональном центре, вдруг оказываетесь в поселке – особо заметьте, в выходной день! – и появляетесь у местного участка через несколько минут после моего звонка, словно только и дожидались, когда же поступит вызов в полицию?

– Нет ничего проще! – воскликнул закоренелый преступник, кладя ногу на ногу и обхватывая верхнюю коленку ладонями. – Давайте рассуждать следующим образом: во-первых, я отсюда родом и, являясь почитающим селянином, периодически посещаю родные просторы, ставшие мне в чем-то близкими, а где-то и дорогими; во-вторых, точно так же как и у Вас, милая девушка, у меня существует определенный ряд обязанностей и вольно или невольно, но мне приходится их исполнять; ну, а в-третьих и в самых простых, когда Вы мне позвонили, я как раз проезжал мимо поселкового отделения и не нашел для себя ничего лучше, как свернуть с намеченного пути, спокойненько Вас дождаться, «отстреляться» по всем возникшим проблемам и с успокоенной душой отправиться восвояси – вроде всё просто?

– Пусть будет так, – тряхнула девушка черными локонами, показывая вынужденный знак согласия; она не переставая печатала и эффектно постукивала ухоженным маникюром по настольной клавиатуре, – но давайте, не останавливаясь на мелочах, сразу вернемся к Вашему «во-вторых», а именно проясните-ка, мне уважаемый Николай Александрович, – она немного сменила тактику и начала провоцировать оппонента на установление доверительных отношений; предприимчивая красотка говорила с ним мелодичным голосом, способным усыпить любую бдительность, и наиболее осторожную, и самую какую ни есть неусыпную, – с какой конкретно целью Вы прибыли сегодня в Нежданово и чем занимались нынешней ночью?

– Ночью я спал, находясь у одной хорошей, давней знакомой, – выпалил рассказчик, нисколько не думая и глядя на печатающую брюнетку убедительным, наглым взором, – проживающей отсюда километрах, наверное, в ста, может, чуть меньше – телефон не просите, всё равно не отвечу, – опередил он встречное пожелание и вернулся к сути основного повествования: – В поселок прибыл около десяти утра, заехал к паре товарищей, затем направился к третьему, но тут позвонили Вы, и мне пришлось ненадолго прерваться, хотя с «ненадолго» я, похоже, погорячился, – непроизвольно криминальный авторитет взглянул на часы и понял, что в полицейском участке он находится уже «добрые» два часа.

– Хорошо, – между тем, искоса поглядывая на «хитрого враку» (так она его про меж себя называла), Шарагина ничуть не собиралась сдаваться, – с алиби всё понятно, тогда переходим к главному, – она перестала отбивать «маникюрную дробь» и, повернувшись к неправдивому собеседнику, уставилась на него всепроникающим взглядом, – скажите, Николай Александрович, зачем Вы подъезжали к индивидуальной предпринимательнице Петровой и с какой интересно стати предлагали ей деятельную защиту, мол, «будешь «отстегивать» по «двадцать штук» ежемесячно и «заморочек» с криминалитетом у тебя впоследствии никогда не возникнет, типа, я их напрочь все "обрешаю"», а? – говорила она четко, понятно, выражаясь на уголовном жаргоне.

– Че?! – воскликнул Кальян настолько не наигранно удивленно, насколько становилось похоже, что произведенная постановка вопроса является для него несколько необычной («По-видимому, немногие отваживаются передавать полицейским основную суть его предложений…» – подумала про себя Владислава). – Да она че, «старая клуха», совсем с головой не дружит: какой, «на хер», «наезд», какие «отступные» и какая, «мать ее в душу», защитная безопасность?!

– Перестаньте, Николай Александрович! – резким, пронзительным окриком оборвала бравая участковая пылкую речь, готовую стать и пламенной, и напыщенной, и полностью лживой. – Вы мне еще скажите, что Вы законопослушный гражданин, честный, порядочный и ни в чем не замеченный, деньги же зарабатываете, разводя домашних курей, а никак не доверчивых и наивных людей! Если Вы считаете меня за несозревшую девочку – что ж? – пусть оно будет так; однако не надо принимать меня за глупую дурочку – я прекрасно осведомлена, кем Вы «по жизни» являетесь и какими безобразными гадостями отрабатываете свой хлеб. Словом, давайте не будем здесь «ваньку валять» и натягивать лишнее время, а поговорим пока без ведения протокола; в официальных же документах я потом запишу, что посчитаете нужным – всё равно, «двуличный подонок», тебя затем еще в уголовном розыске повторно допросят, – сказала она уже значительно тише, только лишь для себя. – Итак, – вновь в голосе у Шарагиной возникли звонкие интонации, – Вы… подходили к Петровой с «отступны?м предложением»?

– По правде, дело, конечно, было, – честно признался преступник, буквально сраженный напористым, смелым видом, отмеченным у совсем еще юной девчушки и вызвавшим у него невольное уважение, – но я совершенно не понимаю: к чему сейчас поднимать прошедшую тему, ведь она мне в тот раз, недальновидная дура, категорически отказала? Короче, какой же тут рэкет?

– Очень простой, – прилипчивая сотрудница вернула себе умиротворенное выражение и пустилась в логичные рассуждения, – не удовлетворившись полученным ответом, Вы, Николай Александрович, три дня назад высказали ей угрозу, что «в самом ближайшем будущем ее ожидают большие проблемы», – она взглянула в маленький, красивый блокнотик, куда у педантичной девушки аккуратно заносились существенные и нужные факты, – а сегодня ночью, осуществляя приведённые заверения – либо же сами лично, либо же приказали кому-нибудь менее значимому? – вывезли из ее магазина всю реализуемую продукцию, – сощурив проницательные глаза, она в упор посмотрела на грозного, неправдивого оппонента, – и мне становится необычайно интересно, что… конкретно… Вы… против очевидных обвинений поставите? – у Славы входило в неотъемлемую привычку выражать наиболее значимые мысли, выделяя едва ли не каждое слово.

– Аха-ха-ха! – криминальный авторитет не смог удержаться, чтобы искренне, от всей души, не расхохотаться. – Извините, милая девушка, но вы сейчас говорите полнейшую чушь: ничем похожим мы уже давненько не промышляем – у нас есть более эффективные методы убеждений.

– Например? – не удержавшись от саркастической мины, поинтересовалась Шарагина язвительным голосом; беспардонным, беззастенчивым поведением она в той или иной мере была введена в невольное заблуждение.

– Скажем, убедительная рекомендация послушным селянам – а сочувствующих, поверьте, у нас большинство – избегать посещения неблагонадежной торговой лавки, – пустился Жулин в откровенные, подробные изъяснения, продолжая оставаться в положении «нога на ногу», а для придания себе дополнительной значимости (хотя, если честно, ее и так хватало в чрезмерном избытке) еще и скрестив перед собой обе ру?ки, – или, допустим, месяца эдак на два, как максимум, на три – в ущерб, заметьте, себе – разъяснить добропорядочным предпринимателям, не уклоняющимся от активного участия в «общественной жизни», – несомненно, он подразумевал «исправно платившим дань, но на какой-то период от нее по ровному счёту "освобожденным"», и толковая красотка его хорошо поняла, – что необходимо значительно снизить цены и тем самым повергнуть конкурирующую сторону в полную тоску и горестное уныние…

– К ней и так-то никто не ходит, – не дала договорить догадливая брюнетка, чисто по женской привычке обрывая собеседника на недосказанном слове, – а тут еще и прибыли нет, да и определенная психологическая давка, опять же, – и никакого «тебе» силового воздействия либо криминально направленного противодействия, – здесь она даже самопроизвольно присвистнула. – Ха! Научились же наши противоправные структуры работать! Однако, – Шарагина снова придала себе сосредоточенный вид, выразив его насупленными бровями, – Ваша видимая лояльность ничего не меняет – магазин-то ограблен и продукты похищены! А перед самым нападением у вас с хозяйкой происходит нелицеприятный разговор, сыплются недвусмысленные угрозы, словом, возникает тупое непонимание – не странно ли это, Вы не находите?

– И «старая клуха» утверждает, что ее «обнес» именно я? – как и его практичная собеседница, Кальян проявлял чудеса незамысловатой догадливости. – Типа, неудовлетворенный состоявшимся разговором, я предпринял неоправданную, если не глупую попытку призвать ее к существующему порядку, причем осуществленную сразу после неприятного разговора, – уж не дурак ли я? С другой стороны, зачем мне ее вонючий, давно прогнивший, «тухляк»?

– Ну, предположим, – не стала Владислава уклоняться от предложенной постановки вопроса, вспоминая, нет, не недавние лекции, преподаваемые в учебном центре и доведенные до нее в рамках освоения служебной дисциплины, а ранее прочитанные криминальные детективы, – продукты питания Вы похитили, чтобы собрать заключенным преступникам передачу и направить ее в места тюремного заключения – вариант вроде бы подходящий?

– Ага, и «чалящуюся братву» поддержали и лишних затрат не случилось, – сделал Жулин само собой просившийся вывод, – вот только, поверь, красавица, предложенный вариант является полной лажей: не настолько я глупый идиот, чтобы подставляться нелепо, шатко, огульно; нет, пожалуй, здесь что-то другое… – он на пару секунд замолчал, как будто быстренько чего-то обдумав, а договаривал уже решительно и напористо: – Но, как бы там ни было, я обязательно в неприятной оказии разберусь, вычислю обнаглевших гадов и перевешаю их на поселковых березах – в назидание подрастающим потомкам, а неразумным дуракам на острастку!

– И заработаете, дополнительный, очень внушительный, срок заключения, ни на йоту не сопоставимый с какой-то банальной кражей, – разумеется, в полную непричастность авторитетного преступника, Слава нисколько не верила, – может, лучше все же сознаться, отсидеть положенный – обратите внимание, незначительный! – срок и выйти на свободу с очищенной совестью и благородными замыслами – как считаете, сможем договориться?