Священная супруга

Нутерхопер завертел головой. Это кто тут вякнул в воздух и его испортил?

Ах, да! – это сам он. Вот еще не хватало! Послушай, Нутерхопер, а ты с чего решил, что что-то тут не так? У тебя приказ джати, да еще с государственной печатью.

Вот-вот! Самое оно и есть!

Вот эта-то печать все и объяснила, то, что до сего момента, можно было считать скрытым за горизонтом в дымке. То, что ты раньше подозревал и даже втихаря надеялся, что так оно и есть. Надеялся, старый хрен, надеялся, не отпирайся. Ты ж знаешь, что тебя властитель не очень любит и сам ты от него не в большом восторге. Просто не ожидал, что когда все так случится, вдруг очень сильно вокруг завоняет. Ты все-таки военачальник, и точно знаешь, что выступать надо немедля. И вот на тебе, прямо в рыло, – приказ от джати, скрепленный печатью владыки, чтоб ты его выполнил с гарантией.

Тут ты и все понял. Меренра вернувшись, за такой приказ со своей печатью, нарежет шкуру джати узкими полосками. И резать будет потихоньку и не торопясь, со смаком. Следовательно, джати уверен, что этого не будет. И вот тут ты, мой любезный, и почувствовал запах гнили. Особенно та часть всего воняла, где джати, не особенный-то смельчак, был уверен, что он, Нутерхопер, не двинется с места, даже все поняв. Почему ж они так вдруг уверенны в этом?

И ведь не ошиблись. Вот от этого было всего поганей.

Нутерхопер налил из хрустального графина пурпурную жидкость. Поднес к губам и остановился. В кубке колыхалась кровь. Он взял графин, вырезанный и куска хрусталя, и посмотрел сквозь него на свет. Весь мир был кровавым. Кровавым был весь мир. Так, а с чего же, они, суки, так решили?

Глава четвертая. Земные боги смертны

По берегу канопского рукава Нила двигался отряд, направляясь к югу. Слева качались верхушки папируса, и сверкала вода священной реки. Направо местность повышалась, заканчиваясь обрывом. Отряд вытянулся длинной колонной. Блестели черные щиты, висящие на левых руках или заброшенные за спину, сверкали острия копий, лежащих на плечах или волочащихся по земле. Булавоносцы тащили булавы за ременные петли. Многие хромали, у некоторых безжизненно висели перебитые руки. Кое-кто прижимал к колотым или рубленым ранам растертую в кашицу траву. Нескольких человек несли на сплетенных из тростника носилках. Меренра нес на плече свернутое знамя, на поясе его висела секира.

– Господин, мы очень медленно двигаемся из-за раненых. Надо оставить их на месте, под охраной, и как можно быстрей добраться до какого-нибудь селенья и послать за ними помощь.

– Иненни, я уже отдал приказ не оставлять ни раненых, ни мертвых, и мы никого не оставим, ни шакалам в пищу, ни техенну, для надругательства над телами. Ты же знаешь – жизнь земная коротка и она лишь подготовка к вечной жизни. Разве можем мы ее лишить наших товарищей, что бок о бок сражались с нами. Не волнуйся, уже недалеко до Удара Молнии. Вон, за тем поворотом, он уже будет виден.

– Господин, мне как-то неспокойно. И еще мне непонятно – как все это получилось.

– Скоро мы об этом спросим кого надо. И не волнуйся, думай, о чем-нибудь приятном. Как там твоя дорогая Хеприрура?

Мрачное лицо воина слегка просветлело.

– Я думаю, меня уже ждет наследник. Сегодня я его увижу, если ты господин позволишь и…и если увижу.

– Увидишь, увидишь. Дам тебе самую быструю лодку. И отпуск на три… пять дней.

Сверху, с обрыва бежал воин.

– Войско, господин, войско!

– Ну, войско. Чего так орать. Вряд ли здесь шастают техенну. Это наши.

Помолчав и оглядев немногочисленный отряд, спросил.

– Сколько стрел у лучников?

– Ни единой, господин.

– Ну-ка быстро всем набрать камней для пращников сколько найдете. Эй, там сзади! Всем подтянуться.

Воины рассыпались, собирая камни и складывая их в кучи. За это время подтянулись отставшие.

Над обрывом показался чужой отряд, словно высунула голову гигантская змея. Передние ряды войска остановились на обрыве, задние напирали и растекались по бокам. Змея укладывала свои кольца на краю обрыва.

Меренра вышел вперед и развернул знамя. Черный шакал сверкнул с треском расправив полотнище и красными глазами и оскалил зубастую пасть глянул на поле боя.

– Здесь Повелитель Двух Земель!

Войско на обрыве продолжало молча разворачиваться в боевой порядок, будто раскидывая в стороны длинные черные руки. Воины за спиной владыки со стуком сомкнули щиты, выставили копья. Булавоносцы обоими руками покрепче ухватили булавы. Пращники наложили на ремни камни.

– Бум-м-м! Бум-м!

Наверху гулко ударил барабан. Черные воины, выставив копья, двинулись черной стеной вниз.

Меренра обернулся на свой небольшой отряд, без команды приготовившийся к сражению.

Воины мрачно смотрели поверх щитов, наполненные жестокой решимостью.

На мгновение у него защипало глаза. Нет! Не все так уж плохо в Черной Земле. Вот эти сто или сто пятьдесят человек. Не разбежались же по кустам. Решили до конца исполнить долг. Иненни! Так ты и не увидишь своего сына. Так же как и он сам не увидит свою Священную Супругу. А почему, собственно, не увидит? Глупости! Еще как увидит!

Повелитель Двух Земель воткнул в землю знамя, поднял вверх тяжелую сверкнувшую бронзой секиру и, вращая ей над головой, весело закричал:

– Эй, Аханахт, Хнемредиу, Уаджар, друзья мои и верные мои слуги! Я знаю, что вы здесь. Где-то там за спинами у воинов. Давайте все наши проблемы решим между собой. Остановите воинов и сами вниз спускайтесь, хоть по очереди трое, хоть вместе и все втроем.

Черная цепь продолжала приближаться, сверкая медными и кремневыми наконечниками копий. На благородный призыв ответило лишь молчанье и шорох песка под ногами приближающегося войска.

Воины Меренра сдвинулись вперед, отгородив своего повелителя щитами. Вместо надвигающейся стены щитов он вдруг увидел большие черные глаза, с удивительно мягким, бархатным взглядом, который чувствуется всей кожей, словно прикосновение ласковых пальцев, он даже проникает внутрь и по телу от него растекается чудесная изморось. Какое странное и чудесное существо его дочь, жена и царица. Когда она, лежа рядом, клала подбородок ему на грудь и, улыбаясь молча, смотрела – он чувствовал просто божественное наслаждение какого не испытывал более никогда. Как же она останется одна наедине с такими-то…

Пращники с бешенной скоростью закрутили ремни. Жжжииу! – рой камней полетел к черной стене. Тр-р-р – каменный град застучал по щитам, но кое-где, отдельные градины, со смаком впечатались в кости черепа и голеней. Несколько человек рухнули навзничь и несколько присели, уронив щиты и схватившись за ноги. Навстречу им уже летел следующий каменный рой. Ну, сейчас начнется. Воины задышали звучней, ноздри расширились, брови сошлись на переносице, мышцы заиграли.

Правитель почувствовал подступающую веселую ярость. Как жаль, что не в его силах убить собственноручно все это войско. Но поляжет сейчас очень много. Он почувствовал в себе такую силу, что вдруг подумал – он бессмертный бог, он раскидает всех, все это войско. Он прекрасно знал, что один на один никто не может с ним сражаться. Он сильней любого существа созданного богами. Он убивал леопарда, он убивал льва, он убивал слона и крокодила, он собственноручно убивал даже зверя Сета – бегемота. Что такое человек по сравненью с диким зверем? Сила человека только в его числе. И он рассмеялся. Да, зачем же убивать всех! Ему достаточно убить всего троих. Всего-то на всего – троих, а это в его силах! Троих! – вот еще ерунда!

С треском столкнулись щиты, замелькали жала копий, загудели вращающиеся булавы, засвистели секиры. Началось! Началось настоящее мужское дело – кричащие рты, расширенные от ужаса и ярости глаза, треск сталкивающегося оружия, хруст костей, брызги крови, оскаленные зубы, хрипы, стоны. Черная шеренга охватила воинов Меренра, стоявших сбитым строем, в кольцо, что бы ни ушел, ни один.

Но они и не собирались никуда, ни уходить, и ни убегать. Они собирались драться! Они плевать хотели на численное превосходство. Это их, древних воинов, совсем не волновало. Они тяжело протаранили строй кушитов и двинулись вперед, наверх откоса, отбиваясь от наседавшего с трех сторон противника и оставляя за собой исколотые и перебитые тела, словно побывавшие в мясорубке. Мясорубка эта довольно быстро перемещалась вверх и ей навстречу пошли следующие черные шеренги.

Удар. Треск. Хруст. Воины Меренра качнулись назад от удара бегущей сверху массы. Остановились, сжавшись еще плотней, и все же двинулись вперед, медленно раздвигая плотную массу, кроша и перемалывая тела. Шакал Упуат зловеще щерил пасть, глядя на приятную богу войны картину. Впереди шел высокий широкоплечий воин со сверкающей молнией в руке. Молния разбивала щиты, отсекала конечности, разрубала головы и перерубала копья и булавы. С боков, воина с молнией в руке, плотно закрывали щитами и жалами копий и секирами и булавами. Воин смотрел вверх и улыбался.

– Аханахт! – посеревший Хнемредиу схватил своего друга за руку. – Что это?! Как такое может быть! Это бог! Бессмертный бог! Как мы могли подумать…

– Лучники. – проговорил тихо Аханахт и заорал во весь голос. – Лучники! Всех лучников сюда!

– Какие лучники, там наши воины.

– Стрелять! Всех! Всех уложить! Всех в Нижний Мир, в преисподнюю! Всех!

Когда полетели первые стрелы, будто первые капли дождя, воины заслонили Меренра щитами, подняв один ряд над другим, а третий над головой, сделав строй известный впоследствии как «черепаха».

– Господин, – тяжело дыша, сказал Иненни, – нам придется отступить к реке.

– Да, к сожалению придется. А жаль, я уже видел их глаза. Ах, как жаль! Иненни!

– Да, мой господин?