– Прежде всего наши эргионы в этом смысле не простые трансформаторы геометрических фигур, – перебил его Саблин, – а защитные модули. Изменив форму оружия, направленного на нас, можно избежать и выстрела, и удара. Но главное, что мы теперь имеем возможность изменять форму самого носителя угрозы, что гораздо эффективнее.
– Форму кого? – не поняла девушка.
– Охотника! Ну или того человека, в которого вселится Охотник.
– Вы… шутите? Это реально?!
– Ещё как! – улыбнулся Прохор. – ДД при нас превратил черепашку в костяной многогранник, а потом сбил на лету местную птичку.
– Сбил на лету?
– Эргион, конечно, не снайперская винтовка, но он направляет мыслеволю человека туда, куда тебе надо. Птичка, кстати, превратилась в какое-то ежастое существо, но ДД вернул ему форму птицы.
– Это было забавно, – засмеялся Саблин. – Мы обалдели. Так что, едем?
Юстина машинально принялась складывать передник, хотя это было не нужно, задумалась, поглядывая на тюбик с помадой.
– И вы считаете, что я тоже… смогу?
– Без проблем!
– Хорошо, едем, только на моём транспорте. Почему всё-таки в Ляховцы?
– Нас там никто не потревожит, дом Лукерьи Ивановны стоит на отшибе, у прудочка, лес рядом.
– Хорошо, собирайтесь пока, я позвоню. – Юстина скрылась в спальне, откуда послышался её тихий голос: она отдавала какие-то приказания.
Прохор быстро побросал в сумку спортивный костюм, кое-какую домашнюю одежду, тёплые носки, берцы, пару инфобиотонов, собранных в последние два месяца, и ноутбук.
– Я готов. Ты будешь брать с собой что-нибудь?
– Уже взял, в машине лежит.
– Варя знает, куда ты едешь?
– Нет, сказал, что на тренировку за город, в один из пансионатов. Она вообще не любопытна и о наших делах почти ничего не знает, да и ни к чему ей это.
Вернулась Юстина с деловым видом, переодетая в джинсовый костюм.
– Через полчаса приедут мои мальчики на двух машинах, так что если ты на своей, – она посмотрела на Саблина, – оставишь дома.
– Я лучше возле вашего дома оставлю, – не стал возражать Данимир. – Не угонят за два дня.
– Хорошо, выходите, я догоню.
Мужчины оделись, спустились во двор.
Погода стояла тихая, давно стемнело, но снег сверкал в лучах фонарей, и звёзды в небе казались россыпями новогоднего конфетти.
Вышла Юстина с красно-белой сумкой, в белой шубке, в белой же пушистой шапочке, превращавшей её в студентку колледжа, и в красивых узорчатых сапожках фирмы «Вязьма».
Прохор взял у неё сумку.
– Ну и где твои мальчики?
Словно услышав его слова, во двор один за другим въехали два одинаковых серебристых джипа «Рендж Ровер». Распахнулись дверцы, из обоих вышли высокие плечистые парни в обычных гражданских костюмах: пуховые куртки, джинсы, вязаные шапочки.
– Лёша, поедешь во второй, за нами, – скомандовала Юстина. – Ничего особенного не предвидится, но смотреть в оба.
– Есть. – Парни понятливо кивнули и скрылись во втором джипе.
– Мы поедем в этом. – Юстина первой направилась к машине.
Уложили сумки, сели: Саблин впереди, Прохор и Юстина сзади. Водитель, белобрысый крепыш, поздоровался, тронул джип с места.
Через час они были за городом.
Опыт дело наживное
Деревня Ляховцы насчитывала около сотни дворов, окружавших лобную площадь с церковью Бориса и Глеба, построенной в далёком тысяча восемьсот шестьдесят третьем году.
Кроме церкви, достопримечательностями деревни можно было назвать отдельно стоящую часовню, памятник воинам, погибшим в Великую Отечественную войну, двухэтажный гостевой дом с кафешкой и пруд.
На краю деревни располагались домики и выгон ЗАО «Нива», на котором трудилось большинство населения деревни, на другом – пекарня, а за деревней, где улица Центральная переходила в междугородную трассу, красовался небольшой посёлок ВИП-жителей из пяти коттеджей за высоким красным забором.
Дом бабушки Лукерьи Ивановны стоял почти на берегу пруда, нынче замёрзшего и заметённого снегом, ничем не отличаясь от других таких же хат конца двадцатого века. Коттеджем назвать его не поворачивался язык. Весёленькой голубой расцветки, с шиферной крышей, крыльцом и верандой, он тоже утопал в снегу за шеренгами отлично ухоженного яблоневого сада.
Лукерья Ивановна, действительно божий одуванчик, маленькая, седая, улыбчивая, молодоглазая, приняла гостей хорошо, отвела им всю горницу и одну из спален; дети её давно разъехались по городам и весям России, комнаты пустовали, и в них всё сохранялось в том же идеальном порядке, который поддерживался уже полвека.
«Мальчики» Юстины не остались ночевать у хозяйки. На вопрос Прохора:
– А они как же?
Юстина ответила:
– За них не беспокойся, они устроятся.
Таким образом, Юстина с Прохором легли в горнице поздним вечером, а Саблин – в детской.
Проснулись в хорошем настроении, да и утро двенадцатого января выдалось хоть и морозным, но ясным и солнечным.
Русской печки дом Лукерьи Ивановны не имел, зато у неё был ТЭН и система обогрева, поэтому в доме было тепло.
Юстина встала раньше, чтобы помочь хозяйке с завтраком: продуктов они привезли из Суздаля много, – однако, как оказалось, помощи, равно как и привозных продуктов, кроме хлеба, не потребовалось.
Лукерья Ивановна, предупреждённая приятелем Саблина, приготовила овощной плов, сырники, блины и подала со сметаной, вареньем и молоком.
Мужчины налегли на эти простые яства, будто не ели три дня, и умололи за пять минут. Поблагодарили. Саблин преподнёс хозяйке красивую керамическую кружку: