Бес предела

Через несколько мгновений куб превратился в тетраэдр.

– Начало Ф-спектра, – авторитетно сказал Прохор. – Надо идти в обратную сторону, к развёртке спектра.

Саблин застыл… и тетраэдр рассыпался горкой красноватого песка.

– Оп-па!

Юстина фыркнула.

– Не туда пошёл, – сконфузился Данимир.

– Ничего, просто надо привыкнуть.

Прохор принёс другой кирпич, сосредоточился.

Кирпич превратился в куб. Затем, спустя несколько секунд, в октаэдр и додекаэдр, становясь всё более трещиноватым и блёклым. На двадцатиграннике он тоже рассыпался на мелкие пластинки и комки.

– Конец спектра, – прокомментировал Саблин.

– Поясни, – потребовала охваченная любопытством девушка.

– Кирпич как твёрдое тело определённого назначения может существовать только как вариант платоновых тел, многогранников, способных выполнять ту же функцию – быть кирпичом, элементом строительного материала. В этих пределах он и сохраняет свою структуру.

Саблин посмотрел на Прохора.

– Я правильно объяснил?

– Можешь читать лекции студентам. Дан прав, кирпич прост, как… как кирпич, поэтому диапазон его формосуществования узок. Давайте возьмём более сложную фигуру.

– Полено, – предложил Саблин.

Прохор вытащил из поленницы берёзовое полешко, положил на торец чурбака.

– Фокус начинается!

Полено «поёжилось» под струёй воздуха и превратилось в красивый ровный цилиндр с бело-чёрным узором коры.

Саблин, скрипя снегом, подошёл к нему, взял в руки, оглядел.

– Ни одного изъяна! Ровный цилиндр. Мы теперь можем изготавливать суперские сувениры, будет на что жить в старости.

– Дай, – протянула руку Юстина.

Данимир передал цилиндр, назвать поленом который было трудно.

– Тяжёлый, – оценила она. – Холодный…

– Давайте пробежимся по спектру, – сказал Прохор. – Это в принципе биологический объект, хотя и засохший, без признаков жизни, углеводороды, окислы, высохшая биомасса.

Установили цилиндр на чурбак.

– Теперь я, – объявил Саблин.

– Может, я попробую? – проговорила Юстина с необычной робостью.

Мужчины переглянулись.

– Почему бы и нет? – отступил Саблин.

– Помнишь алгоритм числоперехода? – строго сказал Прохор. – Он теперь становится и алгоритмом формотрансформации, с некоторыми нюансами, только представлять надо не цифры…

– А геометрические формы, – закончил Саблин.

– Я помню! – бросила Юстина, раздув ноздри.

Она достала свой эргион, и в самом деле похожий на произведение искусства из полудрагоценных камней и серебряных стерженьков.

Рука задрожала, но женщина сжала губы, справилась с волнением, направила эргион на берёзовый цилиндр.

С минуту ничего не происходило.

Глаза Юстины стали как щёлочки.

Мужчины терпеливо ждали.

Прохор хотел предложить подруге передохнуть и обсудить этапы формотрансформации, но уловил косой предупреждающий взгляд Саблина и остался на месте.

Лицо Юстины вспыхнуло.

И тотчас же чёрно-белый цилиндр, бывший обычным берёзовым поленом, разделился на целый пук тонких деревянных прутиков, похожих на лучины. Пучок постоял мгновение и распался на отдельные прутики, упавшие на снег.

Юстина вздрогнула.

– Чёрт!

Саблин и Прохор засмеялись.

– Чего ржёте? – гневно сверкнула глазами Юстина. – Что я сделала не так?

– Успокойся, всё так, – обнял её за плечи Прохор, – ты ничего не сделала лишнего, просто следующий шаг полена по Ф-оси представляет собой вот такие фигуры.

Саблин поднял «лучину».

– Видите форму? Десять граней, словно из-под станка, если считать с торцами.

– Всё равно не понимаю.

– Полену предназначена одна функция – сгореть в печке или в костре. То есть весь спектр его формосуществования будет реализовывать эту функцию. Вот смотри.