Боярский сын. Часть первая: Владимирское княжество

Последнее он сказал только себе самому. Потому что в утверждения Анфисы о неспособности великовозрастных юнитов к развитию почему-то не поверил. Может, в силу материалистического воспитания (в основном), которое утверждало, что «все в мире течет, все развивается». Или изменяется. Не суть важно.

– Да и не стал бы я молниями в храм разбрасываться. Люди не поймут. Вам же, Анфиса Никаноровна, могу пообещать. Если земли, и замок останется за мной, за родом бояр Шубиных, то договор ваш с батюшкой я исполню, как и было им исполнено. Потому жду от вас помощи.

– Какой же, Николай Ильич?

– Ну, во первых, мне нужно знать побольше про Одаренных, про магию. Особенно родовую. В школе, как я убедился уже давно, знаний много не дают. Предполагаю, что на уроках, что проводят исключительно для Одаренных, та же самая история наблюдается. И учат их самому нужному и сокровенному дома, в родах. Договорились?

– А что во-вторых? – улыбнулась баронесса.

– А во вторых, уважаемая, надо мне отыскать в законах Великого русского княжества такой, что оградил бы меня от опекунов. До совершеннолетия, конечно. Тогда и разговор с вами продолжим, Анфиса Никаноровна. Согласны?

– Куда я денусь, Николай Ильич? – вздохнула женщина.

– С подводной лодки, – улыбнулся Николай; но этого Анфиса, конечно, не услышала.

Глава 6

В коридоре Николая ждали дядька Михаил с управляющим, Арсентием Палычем. Последний разве что не приплясывал от нетерпения. Боярич глянул на дядьку: «Чего это он?». Тот только пожал плечами. Ну, и лицо сделал чуть виноватым. На что боярич выудил еще одно воспоминание из фильма: «Не виноватая я, он сам пришел!». В смысле, сам узнал.

– Ты что-то хотел, Арсентий Палыч? – спросил парень, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Ну, так говорят, что Дар теперь у вас есть, Николай Ильич, – уставился мужчина снизу вверх в лицо парня с нескрываемым нетерпением.

Кто именно доложил управляющему эту новость, боярич выпытывать не стал. Скорее всего, тот парнишка, что прислуживал в бане.

– Есть такое дело, – кивнул он, поворачивая к выходу с этажа, и вообще из донжона, – но в чем срочность? Вы, Арсентий Палыч, аж побледнели.

– Ну как же! – всплеснул руками мужчина, семенящий чуть позади боярича, – земля-то не ждет. И наша, и у свободных, и у соседей, с кем ряды установлены. А неисполнение их, сами знаете… Оно, конечно, Одаренного и со стороны нанять можно. Но тут ваша воля и слово нужны. Да и прибыли тогда никакой не видать. Как бы в убытки не влезть.

Боярич не знал, но предполагал, что дело там пахнет солидными штрафами. Хотя сам он почему-то не считал транспортное средство, он же «трактор», таким уж воплощением прогресса. Может потому, что перед глазами вдруг предстали очередные кадры – со сборочных конвейеров тракторных и автомобильных заводов; с полей, на которых уступами, непреклонно движутся комбайны, и вереницей по разбитым проселкам переваливаются на ухабах грузовики, полные зерна. Но управляющему он сказал, конечно же, совсем другое:

– Понимаю вашу заботу, Арсентий Палыч. Потому сейчас прямо к мастерским и идем. Посмотрим, как там дело обстоит. Но только по этому вопросу. Со всем остальным позже, ближе к вечеру. В кабинете батюшкином и доложите, как у нас дела обстоят. Договорились?

Управляющий аж сбился на шаг позади него. Может, что-то и хотел сказать, но подавился словом. И неудивительно – боярин Морозов так с холопом, даже и такого высокого по местным рамкам ранга, говорить бы не стал. Приказал бы и все. Так что в двери, которые скользнувший вперед дядька открыл перед бояричем, под яркие, но еще не жаркие лучи солнца процессия вышла гуськом. Впереди боярский сын, за ним дядька Михаил, и последним Арсентий Палыч, едва успевший выскользнуть в проем. Ему старый казак дверь с тугой пружиной придерживать не стал. Во дворе изменений никаких не было. Разве что на ступенях никого не было. А пара холопов, находившихся на каменной площадке перед центральным зданием замка, тут же приняла деловой вид, и исчезла в каких-то помещениях, что скрывала в себе замковая стена. По правую от боярича руку. Он же, вместе со спутниками, повернул налево, где на всю половину стены, то есть метров сорок, не меньше, скрывалась за искусственным камнем механическая мастерская. Ну, и гараж одновременно. На последнее указывали ворота, в какие вполне мог проехать «Камаз» или, к примеру, «Кировец».

Транспортное средство, рожденное «гением» привезенного из германский земель холопа, было гораздо меньших размеров. Это Николай точно помнил. Потому что ему, как сыну хозяина окрестных земель, и этого самого «трактора» позволялось иногда посидеть рядом с «трактористом». Нужно признать, что к игрушке этой, дававшей, впрочем, неплохой доход, боярич быстро охладел. Ну, не было у него тяги ни к технике, ни в общем к сельскому хозяйству. Иное дело один из «четверки мушкетеров», сынишка того самого гения, Курт. Вот этот любую свободную минуту – которая появлялась после тренировок с бояричем и его же проказ – проводил именно здесь, с отцом.

Он сейчас и открыл дверь, отстоящую от ворот метра на два. Тоже железную, и снабженную внушительным замком. Сейчас этого замка на дужках не было, и створка, несмотря на внушительную толщину и вес, легко провернулась, открывая полумрак механической мастерской. Тут тоже были окошки – но уже горизонтально ориентированные и под самым потолком. Который в высоту достигал метров шести.

– То есть, – прикинул Николай, – двух внутренних этажей стены; иди половины ее высоты. Солидно. А чем это наш гениальный механик занимается?

Прежде, чем подойти к тому уголку в дальней части помещения, где сидел спиной к вошедшим герр Генрих Шварц, он же Егор Шварцев, боярич поднял голову, попытавшись найти и здесь волшебные шары. Потому что понимал, что освещенности в этом здании ну никак не хватает для работы.

– Если только ворота, да двери открыть. А зимой? – задал он себе вопрос, – ага – от они, родимые.

На противоположной, глухой стороне огромного помещения действительно обнаружились искомые светильники. Конечно, без привычной уже парню бронзовой, или позолоченной мишуры, но вполне себе функциональные.

– Наверное, – поправил себя боярич, – иначе зачем бы они тут висели. Да и помнится, что одна – вон за тем столом, где сейчас сидит дядя Генрих – точно горела. Спить он, что ли?

Он поводил взглядом по сторонам; увидел у двери какую-то трубу – метров двух длиной. Прежний Николай схватил бы ее, наверное, только для того, чтобы размахнувшись, со всей одури вдарить по железной воротине. Единственно, чтобы со злорадством поглядеть, как вскочит со своего места пожилой механик. Но теперь в теле боярича был другой человек.

– Или несколько человек, – механически поправил себя Николай, – и прут этот, нужен мне совсем для другого.

Действительно – предполагаемая труба, где-то на полдюйма, оказалась чем-то вроде ломика. Только без заостренного и сплющенного концов. Но для боярича, для его эксперимента, вполне подходила.

– Только бы не разбить, – успел он подумать, касаясь тяжеленной железякой стекла, или иного материала, из которого был изготовлен светильник.

Выдохнув излишки воздуха из груди, он даже напрягся – словно готов был чисто физически вытолкнуть из себя толику искр. На деле же напряжение нужно было совсем иное, не до конца понятое Одаренным, но вполне работающее. Подчиняясь команде новоявленного мага, искры, скопившиеся вокруг ядра в его груди, приняли то самое упорядоченное движение, о котором говорилось в учебнике по физике.

– Кажется, за шестой класс, – не стал углубляться в кладовые памяти парень, – но это не важно. А важно, что я действительно вижу, как искры эти добираются до ладоней, и исчезают в железяке. Наверное… Ну, точно в ней – иначе, отчего бы светильнику так ярко не засиять?

Этот светильник был крупнее тех, что остались светящимися в бане раза в два. Ну, и искр, или Силы в них боярич влил соответственно. Приход-расход пока отмерять он не умел; сориентировался по времени. А именно – секунд десять, и эта часть гаража была освещена не хуже, чем…

– Майн гот! – воскликнул кто-то за спиной, – неужто этот мальчишка…

Николай резко развернулся, и Генрих, который оказался за эти секунды рядом, растерянно, и даже испуганно замолчал. Боярич Шубин германских языков, ни одного, не изучал; как и Виктор Николаевич Добродеев. Ну, за исключением общеизвестных фраз из тех же фильмов и анекдотов. Но сейчас понял механика хорошо.

– Мальчишка?! – повторил он, покатав желваками на скулах.

Так, что видно было – пожилой холоп готов был под этим взглядом рухнуть на колени. Как и сын его рядом, на которого перевел взгляд боярич… нет – боярин настоящий, из рода Шубиных. А за ним и управляющий склонился в поклоне. А казак рядом с ним лишь склонил голову, но выглядел озадаченным; и, кажется, в чем-то обрадованным.

– Простите, господин, – проговорил с отчетливым акцентом Шварц-старший, – от волнения я это. И от осознания того, что дело отца вашего, боярина Шубина, не будет загублено. Еще раз прошу простить великодушно. Более не повторится.

Николай взял паузу, а потом кивнул:

– Хорошо. Забудем. А теперь расскажи, о каком таком деле отца моего ты сейчас говорил?

Он опять повернулся к светильнику, одиноко светящему на стене; переходить к следуюшему, и повторить опыт, как хотелось недавно, передумал. Ко времени вспомнил, что говорила Анфиса – не показывать всех своих возможностей. И хотя во всех стоящих здесь он был уверен… ну, почти на сто процентов… но кто-то же ведь управляющему о его одаренности донес?

Взгляд его опустился вниз – на темнеющую прежде груду металла. Которая под светом оказалась самым обычным токарным станком.

– Ха! – хмыкнул он про себя, – самым обычным. Вот здесь, в центре России, явно забывшей перескочить из средневековья в просвещенный век? Понятное дело, что этот станок, и все остальные (тут он посмотрел вправо, и влево, отметив и сверлильный, и плоскошлифовальный, и…) трофеи с германской войны. Однако откуда сам Николай знает о предназначении каждого? И не просто знает, а прямо сейчас готов подступить к токарному, установить куда надо металлическую заготовку, и изготовить… Да хоть что изготовить, что подвластно мастерству токаря-фрезеровщика шестого разряда. Лишь бы резцы подходящие были, да чертежи точные.

– Так что там, про дело отцово?

– Прошу, господин, – опять склонился в поклоне механик, – там все, что мы обсуждали с Его Сиятельством, господином боярином.

– Ну, пошли, посмотрим, – разрешающе кивнул Николай, забросив ломик на плечо.

Как оказалось, не зря. В том углу, где механик, оказавшийся еще и инженером-конструктором, организовал для себя рабочее место, было тоже темновато. И свет единственной лампы туда не доставал. Зато здесь, прямо над столом, или верстаком, была другая; пониже. Настолько, что боярич, привстав на кончиках пальцев ног, сумел бы достать до нее. Наверное. Потому что проверять этого он не стал, решил еще раз проверить свои способности. Так сказать, дистанционно. И светильник над столом послушно загорелся. Осветил то, на что герр Шварц смотрел с гордостью.

А боярич про себя присвистнул:

– Это что за смесь бульдога с носорогом? Или ежа с ужом? Неужто батя решил с трактора на автомобиль пересесть?

В общем, на первом, и самом большом чертеже, почти картине, была изображена карета, или тарантас, или… В общем, экипаж, у которого передняя часть никак не совмещалась с живыми движителями. То есть, не было козел, или облучка; дышла, и многого еще чего, перед чем даже обновленная память Николая спасовала. Зато было что-то вроде выносной остекленной будочки, которая, очевидно, представляла собой кабину транспортного средства.

– Ну, и что это за угре… в смысле – что вы с батей хотели изваять?