Банкир. Клан «Восточный банк»

– Это как?! – еще сильнее открыла рот девушка, – а где она?

Потом, помотав головой, словно изгоняя из нее ненужные мысли, привнесенные в нее незнакомцем, она выплеснула на него то самое изумление, что прямо сочилось из ее глаз.

– Где твой нож?

В этом вопросе было не только изумление. Подавальщица словно уличила сейчас Александра в чем-то неприличном. Словно он сейчас сидел в общем зале без штанов… а может, и без трусов. Причем так явственно и рьяно, что парень понял – в этих местах, а может, вообще в этом мире, ходить без ножа неприлично. Или опасно. Смертельно опасно.

Оглядев стол, и не отметив на нем ни озвученного предмета сервировки, ни салфетки, о которую можно было вытереть жирные пальцы, парень вздохнул, и совершенно непроизвольно, почти привычно полез этими самыми пальцами в сумку, что лежала рядом на скамье. И только нащупав внутри что-то твердое и продолговатое, что никак не могло быть ни веревкой, ни галстуком, от наконец почувствовал, что изумлению тоже нашлось немного места в его сознании. Но на лице он его не проявил; достал самый обычный столовый нож из цельного куска металла так, словно последний его дожидался с того самого момента, как сумка перешла в собственность Александра. Там, кстати, было еще что-то. А именно, какой-то эфемерный кусок изумления, который вырвался из «Сумки последнего шанса» прежде, чем хозяин закрыл ее. Саша ощутил это изумление физически. Тот облетел его, словно ветерок, застыл ненадолго, и медленно растаял в атмосфере, заполненной ароматами жареного мяса, и еще чего-то не менее вкусного.

Девушка, между тем, ловко скользнула на скамью, что располагалась за столом с противоположной стороны. Она утвердила локти на столешнице, сплела пальцы рук, украшенные небольшими, но очень острыми на вид коготками, и утвердила на этом ложе подбородок. И опять уставилась на Александра с ожиданием. И точно такое же чувство – парень это как-то почувствовал, и уверился в этом – бурно изливалось на их столик со стороны барной стойки. Хотя, казалось, Зай смотрел куда-то в сторону; а именно туда, где гоблины никак не могли опустошить свои кружки. Это внимание было непонятным лишь на первый взгляд. Так почему-то решил Александр. И тут же сложил нехитрую логическую цепочку. Достаточно было оценить собственную фигуру и тот объем снеди, что на удивление легко принесла сюда официантка. Предположив, что жизнь в этом малолюдном (или как это тут называется?) месте не очень богата на зрелища, сейчас между двумя троллями был заключен спор: «Сможет он все это изобилие на столе умять за один раз?». Сам бы Александр в таком споре прежде встал бы на сторону того, или той, кто не признал за ним такие выдающиеся способности. Прежде. Но теперь он почему-то был уверен – из-за стола он не встанет, пока не подотрет последним куском хлеба опустевшее блюдо. А до того не стукнет о столешницу кружкой. Естественно, перевернутой.

– На что спорили? – спросил Саша, цепляя на вилку еще один кусок мяса.

– На тебя, – машинально ответила официантка, и тут же ойкнула, прикрыв зубастый ротик ладошкой.

– Это понятно, – кивнул парень, прожевав и проглотив кусок, – приз какой? И, кстати… Александр.

Он встал, и протянул вперед руку; теперь, когда верхушка мясной горы исчезла, сделать это было совсем просто.

– Зея, – подскочила и троллиха, – очень приятно.

– М-м-м, – промычал Александр, усаживаясь на место; очередной аппетитный ломоть уже был порезан на куски, и исчезал с прежней скоростью, – взаимно. Так что ожидает победителя?

– На желание мы спорили.

Лицо девушки стало темно-серым. Очевидно, таким образом тролли не только бледнели, но и краснели. Она поспешно добавила.

– Если ты не осилишь этого, – Зея обвела рукой стол, и тоже присела, – мой брат расцелует всех гоблинов, что будут оставаться в зале.

– А если съем? – Александр принялся терзать ножом особо крупный кусок, – кого будешь целовать ты?

– Тебя…

Девичья мордашка стала еще темнее; дальше цвет переходил скорее уже в черный, чем серый. Он и перешел, когда Саша подмигнул девушке, и невинным голосом спросил:

– А ты как хочешь – выиграть, или проиграть?

Зея отвечать не стала. А Александр задал тот же вопрос себе, и… тоже затруднился ответить. Посмотреть, как громадный тролль ловит по залу зеленых коротышек и награждает их поцелуями, он бы не отказался. Но и второй исход пари, в котором он, как оказалось, принимал самое непосредственное участие, его вполне бы устроил.

Наконец на блюде остался сиротливо дожидавшийся своей очереди последний, самый маленький кусочек. И от крайней горбушки осталось всего ничего – только повозить ею по остаткам жира. Ну, еще добрый глоток пива в кружке. Причем Александр совершенно не чувствовал тяжести в желудке. А энергия в теле буквально била через край. Только направить ее было некуда. Разве что на шутку… Почти невинную.

– Все! – заявил он, отваливаясь от стола, и опираясь спиной о стену трактира, у которой и располагалась его скамья, – больше ни крошки не влезет.

– Ага! – победно заверещала Зея, вскочив с места так стремительно, что вторая скамья опрокинулась на пол, – я так и знала!

Она помчалась к стойке, а потом в дальний угол, где, как оказалось, сидели не только Бобл с Гоблом. Еще не меньше полудюжины их соплеменников сейчас с опаской наблюдали, как громадная туша тролля нависает над их столом. И тут же раздался пронзительный визг – это трактирщик уцепил руками сразу четырех недомерков. Остальные брызнули в разные стороны. Причем ни один почему-то не побежал в сторону двери. А тролль действительно расцеловал гоблинов в зеленые мордашки; шумно, в засос, под верещание коротышек. А потом принялся носиться меж столами, ловко обходя все препятствия, и вылавливая остальных участников странной игры из углов и из-под столов и лавок. А в том, что это была именно игра, в которой сами гоблины принимали вполне осознанное участие, Александр убедился не один раз – когда и Зай, и другие игроки, еще не запятнанные, подмигивали ему, пробегая мимо. Догадаться, ради кого была устроена эта кутерьма, было нетрудно. Посреди зала стояла юная троллиха, счастливо хохотавшая – особенно заливисто в тот момент, когда очередная «жертва» оказывалась в лапах трактирщика. Причем, как очень скоро разобрал парень, оказывались они там не по одному разу.

Когда количество повторов стало неприлично большим, Александр решил привнести в это представление свежую нотку. Допив последний глоток пива, он крякнул с некоторым сожалением, и хлопнул пустой посудиной по столешнице, рядом с блюдом и тарелкой, тоже сверкавшей абсолютной пустотой.

Посторонний звук заставил действо превратиться в пантомиму. Причем очень медленную. Лишь несколько гоблинов не смогли мгновенно остановиться. Остальные же, в первую очередь главные герои Зай с Зеей, замерли на месте, и уставились на Александра, который сейчас напомнил себя самому какого-то известного дирижера. Может потому готов был взмахнуть вилкой в руке, начиная второй акт спектакля. Саша действительно пробурчал себе под нос: «История вторая… романтическая!». Он не попытался вспомнить, из какого фильма выдернул эту, или похожую фразу; просто заявил много громче, кивая на пустую посуду:

– Глядите! Съел! Все съел! Зея – ты победила!

Никто на его слова никак не отреагировал. Видимо, такими пятнашками, какими только что устроили тролль с гоблинами, веселье обычно и ограничивалось. Теперь же все молча, не поворачивая даже голов, лишь ворочая зрачками вслед движению парня, наблюдали, как он подошел к потемневшей вновь лицом девушке, и обнял ее, наградив по-настоящему жарким поцелуем. Причем, в отличие от всех предыдущих в этом зале, вполне взаимным. В этом Александр готов был поклясться перед всеми тролличьими и гоблинскими богами. Были ли в доступной ойкумене какие-то еще, парню было неизвестно. Да, в общем-то и безразлично…

А вот тот рев, что раздался за его спиной, от входной двери, проигнорировать было нельзя. Александр развернулся так резко, что едва не сделал полный оборот, опять оказавшись лицом к лицу с Зеей. Конечно, глядеть на нее было гораздо приятней, что на толпу монстров, отличавшихся от трактирщика лишь нарядами, и размерами – в меньшую, и большую сторону. Хотя для Александра и Зай был запредельно огромным. Тот же тролль, что сейчас бил себя в грудь, и ревел, подобно хищному зверю, был на голову выше трактирщика. А уж измерить, насколько шире были его плечи, Саше никто не дал – ни возможности, ни времени. Впрочем, он еще успел заметить, что за этим громилой стоит кто-то еще шире и массивней. А потом обоих гигантов он смог разглядеть в мельчайших подробностях – когда они в несколько шагов оказались рядом с парнем, и синхронно протянули к нему лапы. Там тоже было все в порядке; и с мускулами, и с когтями.

Ждать, когда эти когти вонзятся в его тело сантиметров на пять, а может и глубже, а мускулы напрягутся в ничтожном усилии, позволявшем свить из самого Александра веревку подобную той, что лежала в сумке, он не стал. Как-то необычайно ловко и быстро он проскользнул между двумя мощными жаркими телами, и пробежал несколько шагов, едва не растянувшись на полу из-за скамьи Зеи, так не вовремя подвернувшейся под ноги.

– А почему не вовремя? – задал он вопрос человеку; единственному, которому доверял в этом мире на все сто, то есть себе, – очень даже вовремя!

Когда первый, самый шустрый из парочки монстров повернулся и шагнул к юркому человечку, тот уже замахивался скамьей на уровне собственной груди. Троллю удар пришелся в район пупка. Это еще Александр его пожалел; чуть доверни он скамью книзу – и пришлось бы есть кому-то на ужин яичницу по-тролличьи. Теперь же сокрушительный удар заставил противника согнуться пополам, и отлететь к каменной стене, в которую он и врезался могучим задом. Так что бессознательный уже тролль разогнулся, и разлегся вдоль стеночки бездыханной тушей.

Александра такой результат удара, никак несоизмеримый с монументальным колоссом, поразил так, что он практически не сопротивлялся, когда взревевший с новой силой второй соперник, которому разлетевшаяся на кусочки скамья ничем не грозила, вздернул его кверху. Сашина голова оказалась напротив его собственной. Какое-то время парень как-то отстраненно, безо всякого страха наблюдал за тем, как к его лицу приближается оскаленная пасть, вооруженная набором острейших желтых клыков. А еще собственные мускулы Александра, не сравнимые по мощи с громадными валунами, перекатывающимися под серой кожей тролля, вполне успешно противостояли попыткам раздавить его грудную клетку. Даже дышать получалось достаточно легко.

Тролль же, уверенный в силе собственных мышц, совсем выпустил из виду руки противника. Он лишь проводил взглядом две такие немощные на его взгляд человеческие конечности, которые широко раздвинулись, а потом сошлись с резким хлопком на ушах противника. Александр ничуть не удивился бы, если бы голова тролля лопнула, как орех, а его мозги забрызгали вокруг все, и прежде всего самого парня. Но нет – такого чуда не произошло. Тролль лишь ослабил кольцо своих рук, выпуская на волю Сашу и сделал два шага назад. Словно специально, для Александра – чтобы тому было получше видно, как эта громадина мазнет ладонями по собственным ушам, покажет противнику их, уже густо измазанные кровью, а потом улыбнется ему жалобно, и рухнет рядом со своим соплеменником.

И только потом в зал вернулись звуки. Громко и неразборчиво, а еще угрожающе ревел трактирщик; поскуливали под столами забившиеся туда гоблины, и угрюмо перешептывались остальные тролли, так и толпившиеся у дверей. А Зея вполне отчетливо выкрикнула, перекрывая все остальные звуки:

– Это братья Грах и Грух! Вот они и нарвались на того, кого нельзя безнаказанно обидеть. Спасибо тебе, Александр!

Вообще-то парень во время этой эпической битвы ни о троллихе, и ни о ком другом не думал. Себя бы, любимого, из неприятностей вытащить. Ну, а уж если вытащить получилось, то почему бы не выкатить грудь колесом, не выставить правую ногу вперед, и встать в позу записного героя. Но делать этого он не стал, как и восклицать по примеру иных излишне героических личностей: «Ну, кто следующий?!». Хотя и понимал, что вряд ли кто еще шагнул бы сейчас вперед, чтобы постоять за честь братьев.

Нет, Александр спросил с места; все желающие могли услышать и отсюда:

– Что это за братья такие? И с какой стати они набрасываются на мирных постояльцев? Какая муха их укусила?

– Никто их не кусал…

Скрипучий голос за спиной заставил Сашу чуть вздрогнуть, а потом развернуться с рукой, уже занесенной для удара. Только бить стариков и детей он не был приучен. Хотя и всех остальных тоже. Это сегодня все у него получалось так ловко, словно само собой; без всякого вмешательства головного мозга. Последний просто запаздывал за реакцией тела. Теперь же настала очередь включить всю мощь интеллекта.

Новый противник тоже отличался гигантским ростом и широченными плечами. Только вот плечи эти давно уже поникли, и спина, скорее всего, не разгибалась. А серое лицо было испещрено глубокими морщинами. И противником он, как тут же выяснилось, не был. А может, был, но тщательно скрывал это. На Александре он остановился спокойным взглядом, а на поверженных соплеменниках с какими-то особыми чувствами, в которых человек распознал прежде всего беспокойство, и легкую грусть, а даже не избывшую себя после их поражения гордость за переросших его отпрысков. Так мудрый дедушка смотрит на непослушных внуков. И это предположение парня тут же подтвердилось.

– Я Грум, – обратился старик к Александру, – Глава клана Равнинных Троллей. Грух и Грах мои внуки. Ни у них, ни у меня, ни у кого в племени нет к тебе претензий, человек.

– Ха! – чуть не воскликнул парень, – у него нет претензий! А у меня они есть!

Остановило его от такого возгласа одно – напряженное внимание в лицах Зая и Зеи. Причем, в лице огромного тролля это напряжение граничило с отчаянием. К нему и повернулся Грум.

– К клану Полуденных Троллей у нас тоже нет претензий. Никаких…, – старик помолчал, а потом (как понял Александр по исказившемуся в муке лицу трактирщика) добил его последними словами, – между нашими кланами больше нет Договора, Глава.

И опять по телу Саши пробежала искра. Хотя, какое отношение имел к нему неведомый договор? Но вот промелькнуло же понимание, что какая-то незримая нить порвалась в пространстве. Но тут было именно понимание, а вот тело Зая словно действительно пронзил электрический разряд немыслимой мощности – так страшно корежило его. Тролльлиха прильнула к брату, и не видела уже, как по команде старика лежащие у стенки тела подхватили сразу несколько сильных рук. Громко хлопнула дверь, и в зале стало намного просторней. Как показалось Александру, еще и чище. И воздух словно стал свежее. И запахи стряпни вернулись.

Только лицо хозяина заведения показывало, что веселье, недавно царившее здесь, уже никогда не вернется. По крайней мере, такое мнение сложилось у самого Александра. И он с этим не собирался смиряться. Прежде всего потому, что считал себя ответственным за все произошедшее. Не виновным, нет! Ответственным.

– А значит, – тяжело (и ответственно) вздохнул он, – мне и разруливать ситуацию. Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Последние слова прозвучали громко. Они заставили вздрогнуть, и отступить от тролля девушку. А трактирщик шагнул вперед, и протянул к парню лапу с отрытой ладонью. На широченной длани сиротливо затерялась монетка – та самая, пятидесятикопеечная.