Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

Наши начальники – скверные игроки на отличном инструменте. Полное забвение о питании людей. Новая форма: ремни через плечо («для стока воды кармашек») и чем стеснительнее форма, тем к[а] к будто лучше (мнение одного человека, что в этом-де залог дисциплины и выдержки!).

Не страдай интересы родины – с удовольствием бы наблюдал как насыпали бы нашим воеводам австрийцы.

Провоцирующее поведение офицеров в отношении солдат при мобилизации и полное незнание их психологии (случай в трамвае). Неумение обращаться с солдатом, градуировать их нужд[ы] и проч.

Подхалимство, ханжество, тартаренство… При мобилизации забыли друг друга имена и отчества. Не было составлено совсем мобилизац[ионной] записки, кавардак… Сбор лошадей и людей не в Москве, а из своей ошибке гнали их в Серпухов… 70-я дивизия тоже проперла не туда, куда следует.

«Мест нет» в трамвае при мобилизации – семитам!

Страшна мне людская масса, неизвестно куда повернет ее лик.

– Deus ex machina[22 - Бог из машины (лат.)] для меня в жизни.

– Наклонности мои смотреть со стороны даже и в своих увлечениях.

– Грубость нравов вне таких психических переживаний.

– Ремесленники, а не художники.

– Почему я просил меня не назначать в тыл.

– Мой доклад командиру. «Меня раздражает комендант, – сказал Федяй. – «Разнесите его», – повелел командир, сам пряча голову в крыло[23 - Образ страуса, прячущего голову под крыло в случае опасности, часто используется в записках В. П. Кравкова.]…

– Изнеженность нравов офицерства: занавески окон, тишина полная…

– Царство грубой силы, захватное право, всякая этика упразднена.

– Разговоры о санитарии – на разных языках: прокурор советует сжигать у неприятеля одежду, Федяй – лекция о сырой Н2О, ее полезности, о лечении ран землей.

– Ругань жидов, к[ото] рых-де не выносил Дрентельн[24 - Дрентельн Александр Романович (1820–1888) – генерал-адъютант (1867), генерал от инфантерии (1878). В 1878–1880 гг. – шеф Отдельного корпуса жандармов и главный начальник III отделения собственной Е. И. В. канцелярии. В 1880–1881 гг. – временный одесский генерал-губернатор и командующий войсками Одесского военного округа. В 1881–1888 гг. – киевский генерал-губернатор и командующий войсками Киевского военного округа.]; чужд я этой среды.

– Письмо мне из Минска и гранд-пась[янс].

– Гостиные разговоры в вагоне, анекдоты, нет серьезности…

– В Рязани в последний раз побыл на могилах, посмотрел собор, простился с соотчичами.

– Библейские физиономии в Холме, рахили да елеазары…

– Газетное голодание.

9 августа. Выступили на господский двор Джанне[25 - Жданне (Жданное) – деревня в Холмской губернии, ныне в Красноставском повяте Люблинского воеводства (Польша).] на ЮЗ по большой дороге за 10–12 верст; дорога отвратительная и узкая, в случае поспешного отступления – мышеловка, проселочные еще хуже; кругом – топкие места.

Мой «на лету» разговор с Зуевым по содержанию моего доклада об организации санит[арной] части, где я признавал необходимость для пользы общего дела живое непосредстве[нное] общение со мной представит[еля] штаба корпуса, а не бумажное… Атмосфера взаимной розни и озлобления – растет; уж не считают ли меня за немца? Плачь и стоны моего товарища по несчастью в отношении внутреннего врага – полковника Лебединского, к[ото] рый прямо ставит вопрос – нормальный ли умственно «Балдяй»? Разделяет мою критику на стремление штаба вмешиваться в действия мелких начальников. Чины штаба мне чинят обструкцию; некому жаловаться, т[ак] к[ак] Зуев – пешка в руках окружающих и сам потерял голову; перспектива – страшная, таковы эти «прекрасные» командиры в мирное время! Нет, лучше иметь «собак», да знающих свое дело и умеющих дирижировать своими подчиненными. При внутреннем несогласии – я, как маленькая, но правильно действующая шестеренка, хоть шести пядей во лбу – что могу сделать? Предвижу, что дело добром не кончится. Продолжается наслаждение мотоциклетом и автомобилями… «Тайны» от меня, но не от последнего шофера…

Российская пошехонщина: на распутье две надписи: «Загруда»[26 - Загруда (Загроды) – деревня в Холмской губернии, ныне Загрода в Красныставском повяте Люблинского воеводства (Польша).] и «Демульне», но перемешаны… По дороге много красивых, вроде средн[е] век[овых] замков.

Пролетел сегодня очень высоко неприятельск[ий] аэроплан – все всполошились, начали стрелять, кто – из пушки, кто – из пулемета, из ружей, а кто – и из револьвера (!). Друг друга перестреляли, оказалось 4 раненых и 1 убитый – из пеших.

Я уехал раньше обоза и остановился в Жданском начальном общем гминном училище; штабные же – поодаль, в замке пана, к[ото] рого священник считает австрийским шпионом. Но что пред нашими воеводами значит это, раз только представлены им личный комфорт и удобства?! Ведь Федяй один возит с собой всю домашнюю обстановку!

Не сегодня-завтра м[ожет] б[ыть] бой. Я рад был случаю побывать в штабе 46-й пех[отной] див[изии] и говорить с начальником 3-й Грен[адерской] дивиз[ии][27 - Имеется в виду Ф. Н. Добрышин (см. ниже). Добрышин Филипп Николаевич (1855–1920) – генерал-лейтенант (1907). Начальник 3-й гренадерской дивизии с мая по август 1914 г. Был отстранен от должности распоряжением командующего 5-й армией генерала П. А. леве после боя дивизии 13–14 августа 1914 г. на фронте Замостье – Плоске-Завады.] об организации перевяз[очных] пунктов и госпиталей; послал телеграмму о высылке санитарных транспортов. Мой разговор с плачущей полькой: муж – ушел, в предвидении смерти мрачные мысли в голове, от к[ото] рых ее спасает какая ни на есть работа, «да убивали бы всех нас», не оставляли бы малолетних ребят – «чем ночь мрачней, тем ярче звезды, чем глубже скорбь, тем ближе Бог».

10 августа. Светлый райский день. Призывный зов колокола в убогонькой правосл[авной] церкви. Люди идут кто сюда, кто в костел за версту далее Загруды[28 - Куда я сейчас переселился из Жданне, спасаясь от мириада мух и страшной пыли (Примеч. автора).]. Общий стон от притеснения и жестокости пана Яна Смерчинского[29 - Сморчевский Ян Юстиниан (1858–1938) – граф (1892), владелец Жданне и Вежховины.], замок к[ото] рого занял теперь штаб нашего корпуса (политично ли и практично ли?). Этого пана вся округа ищет убить, но он скрывается и прячется. Священник уверяет, что он шпион.

Вчера, оказывается, стреляли наши солдаты с офицерством в свой же аэроплан!! Эдакая импульсивность и нервность мало обещает утешительного.

Наши штабные главари обставили себя возможно с комфортом и раскатываются в свое удовольствие на автомобилях, тратя большие казенные суммы на их содержание (бензин и пр.) «Балдяй» и все штабные воротилы – сдали несколько передо мной после моего призыва к единству действия и к живому совместному обсуждению вопросов; без затруднений мог выпросить себе для поездки автомобиль, карту для старш[его] врача гигиенич[еского] отряда, а сам моншер[30 - Имеется в виду Д. П. Зуев (см. ниже).] трижды удостоил (!) меня даже внимания, спрашивал как я поживаю и устроился. Посмотрим, что будет дальше. Хотя «Балдяй» и продолжает вести себя недозволительным образом в отношении своих подчиненных (чуть не оторвал сегодня, дернувши, рукав у Лебединского), а вчера играл глупейшую роль жарящегося карася на сковороде в общем нашем совещании с начальниками дивизий, то и дело всякие упущения и безобразия относились на счет плохой организации штаба. Тем не менее, пообожду пока проводить свое намерение с подачей секретного рапорта о вменяемости сего героя, еще поприсмотрюсь и понаблюдаю.

Выписка из приказа по этапам 5-й армии № 2: головной этап в Войславице[31 - Войславице – деревня в Холмской губернии, ныне в Хелмском повяте Люблинского воеводства (Польша).]; завтра он переименовывается уже в промежуточный этап № 1, а головным этапом (III разряда) становятся Чесники. Военная дорога: Войславице – Грабовец[32 - Чесники, Грабовец – деревни в Холмской губернии, ныне в Замойском повяте Люблинского воеводства (Польша).] – Жуков[33 - Жуков – деревня в Холмской губернии, ныне Жукув в Замойском повяте Люблинского воеводства (Польша).] – Чесники.

В последнем приказе объявлено «энергичное» наступление наше. Что-то малозаметно это! После обеда сообщено официал[ьной] телеграмм[ой] о крупной победе Ренненкампфа[34 - Фон Ренненкампф Павел Карлович (1854–1918) – генерал от кавалерии (1910). С июля по ноябрь 1914 г. был командующим 1-й армией, руководил ей во время похода в Восточную Пруссию. После боев под Лодзью в ноябре 1914 г. был отстранен по настоянию главнокомандующего Северо-Западного фронта генерала Н. В. Рузского.], разбившего будто бы три германских корпуса. Завтра-послезавтра у нас д[олжен] быть бой; штабные с уверенностью рассчитывают пленить австрийского генерала Шемау[35 - Шемуа Блазиус (1856–1920) – австро-венгерский генерал-майор (1905). С апреля по сентябрь 1914 г. командовал 2-м корпусом 4-й армии генерала М. фон Ауффенберга. С марта 1915 г. в отставке.], командира 2-го корпуса; ему будто бы теперь некуда деться. Дай Бог! А я все фома неверный, и в успехе-то Ренненкампфа я как-то сомневаюсь – не слишком ли преувеличено?

Завтра рано утром выступает штаб корпуса в Скербешов[36 - Скербешов – деревня в Холмской губернии, ныне в Скербешув в Замойском повяте Люблинского воеводства (Польша).], за 21 версту к югу. Еще сообщают утешит[ельную] весть (а я все сомневаюсь тож), будто сегодня артилл[ерийским] огнем подстрелили австрийский аэроплан, к[ото] рый принужден был спуститься на нашу землю, летчики – убиты; еще – будто бы (этому я, пожалуй, верю) австрийский разъезд в 16 человек напоролся на нашу заставу, часть была перебита, часть взята в плен; сообщают так уверенно друг другу, будто австрийск[им] солдат[ам] есть нечего, и они охотно попадаются к нам в плен! Это для меня – басни.

Штабные столпы ко мне, вижу и чувствую, смягчили свою обструкцион[ную] политику. Моя совесть чиста, это все я готов был принесть в жертву интересов общего дела, к[ото] рое нам теперь суждено осуществить – в личных несправедливостях и обидах решил посчитаться после кампании! Им «некогда» говорить с корпусн[ым] врачом о служебн[ом] деле – а, между тем, раскатываются как саврасы на автомобилях, сегодня даже в компании с паненками, хватает у них времени для жратвы у самого пана, где целых 3–4 часа сидят за обедом!..

11 августа. Накануне пораньше лег спать ввиду раннего сегодня выступления; но ночью был разбужен приблудившим к нам врачом 70-й дивиз[ии], к[ото] рый несколько дней скитается, терпя всякие лишения, ища свою часть. Распорядился о его ужине и временн[ом] прикомандиров[ании].

Дорога на Сенницы[37 - Сенницы (Сенница Ружана, Сенница Крулевска Дужа, Сенница Крулевска Мала) – деревни в Холмской губернии, ныне в Красныставском повяте Люблинского воеводства (Польша).] – Вулька Краснична[38 - Вулька Красничанская – деревня в Холмской губернии, ныне в Красныставском повяте Люблинского воеводства (Польша).] – в Скербешов со второй приблизительно своей половины весьма всхолмленная – гористая и лесистая (много хвойного), на пути попадаются высокие кресты, первое время (по выступлении из Холма) принимавшиеся за могилы, но это вроде наших часовенок. Масса домашних гусей.[39 - По пути встречаются надписи то «Люблинск[ой]», то «Холмск[ой]» губ. – дробление. (Примеч. автора)].

Около 12 дня приехал в Скербешов и остановился в замке какого-то ясновельможного пана, находящегося за границей; управляющий предл[ожил] мне у себя помещение, я с охотой согласился, предоставив замок всей штабной камарилье, с к[ото] рой у нас, врачей, при всем желании не получается химического сродства, а лишь – эмульсия.

Безумцы, они не отдают себе отчета, что рубят сучок, на к[ото] ром сидят; никакого внимания – в распределител[ьный] список по автомобилям корпусн[ой] врач не вошел, когда вошли даже судейцы до последнего прапорщ[ика]: корпусной врач сброшен со счетов, как будто нет его должности! Я все терплю, считая в такой великий момент мелкодушным вести какие-либо личные счеты, терпеливо слагая всякие чинимые мне пакости в своем сердце… На войне, что в опьянении – человек сказывается тем, чем он на самом деле есть: хам в душе – хамом, благородный – благородным.

Замостье[40 - Замостье – уездный город Холмской губернии, ныне Замосць, город на правах повята в Люблинском воеводстве (Польша).] перешло в руки неприятеля. Говорят, вчера была слышна сильная вблизи перестрелка, не только пушечная, но и ружейная; недалеко – наши ложементы; не садятся ли в калошу наши воеводы, что торопятся двигаться т[а] к близко к позициям, не ведая бо, что творят? До сего времени с начала кампании не слышал еще ни одного боевого выстрела. Странно! А вот приехали вскоре после меня и наши автомобильные саврасы.

Случаи пьянства солдат с уничтожением монопольки… Плачь женщин, ожидающих неприятеля[41 - Управляющий в имении Скербешов: река, радушие, потоп… (Примеч. автора)].

Неприятель уклоняется от решительного боя и отступает, очистивши Замостье, перешедшее опять к нам. Пущен слух, что там евреи будто бы встречали австрийцев хлеб[ом]-солью; наши вечно в негодовании – измышляют теперь меры наказания раввину: кто настаивает безо всякого следствия и проверки слухов его – ни более, не менее – повесить, большинство же (в их числе – Лопатин[42 - Лопатин Алексей Иванович (1862–?) – генерал-майор (1906). С февраля 1909 г. занимал должность военного судьи Московского военно-окружного суда.]) предлагает учинить ему сечение с помощью нагаек; все гогочут, смакуя прелесть сей процедуры над «пархатыми жидами»!.. Ужас берет слушать все эти дикости. Жестокость нравов нашего штабного офицера достигла своего апогея. О, как я страдаю!..

Сегодня Зуев принялся опять за анекдоты, между прочим, рассказывал, захлебываясь от удовольствия, как где-то губернатор порол жидов так, что от задниц их шла «опара». Боже мой, как все это грустно, возмутительно и отвратительно. «Балдяй» же ходит с высунутым языком, рожа его приняла совсем идиотское выражение. Когда я завел речь о сообщении из штаба армии, заимообразно израсходовавшего врача[43 - Лоуфер (Примеч. автора)] Крымского полка[44 - 73-й пехотный Крымский Его Императорского Высочества великого князя Александра Михайловича полк.], не могущего найти свою часть – все окрысились на меня, садически выражая настоят[ельно], ч[то] б[ы] он сейчас же ехал от штаба…, если он только «не жид». Никакой, я вижу, ни материальной, ни моральной поддержки… Инцидент с врачом Лоуфером.

…Доставлены три пленных австрийца – чехи-славяне: премилые физиономии, одеты не в защитный цвет[45 - Кавалеристы, лошади их завязли в болоте, а сами они застигнуты спавшими. (Примеч. автора)]. Кстати, о нем: при защитной тенденции резонно ли нам вывешивать флаги с обозначением №№ корпуса, дивизии и т. д.?! А тем более обозначать названия мелких частей на занимаемых нами помещениях?!

Вылетел наш аэроплан, когда уже темнело. Зуев телефонировал команд[ующем] у армией, что имеет быть разведка в стороне неприятеля с аэроплана. Не знаю и удивляюсь, что можно увидеть при таком летании. Бутафория! Большая бестолочь – много суеты, мало продукции; я думаю, и на войне можно установить известн[ый] порядок и для сна, и для дела. Русская безалаберность, отсутствие выдержки и методичности в работе: пользование машиной без обращения внимания на ее сохранность. Замотали и задергали писарей, и вообще нижн[их] чинов – «приказали пораньше вставать» – приказ же еще не вышел и ночью; неизвестно куда идти. Из Скербешова бежали поп и дьякон; население выезжает…

Как повредят телефон[ную] проволоку – винят жидов. Стали брать из них в заложники знатных и многие настаивают на примерном вешании.

Утром в 8 часов 12 августа – на СВ – в Избицу[46 - Избица – деревня в Красноставском уезде Люблинской губернии, ныне в Красныставском повяте Люблинского воеводства (Польша).]; дорога с швейцарскими видами. Вчера была паника среди артиллер[ийских] обозов. Обозные без ружей: безобразие!

Сегодня ушел Лебединский на позиции, проклиная зловонную нашу клоаку. Вчера и сегодня – неудачный бой Гренадерского корпуса, к[ото] рый отступил; говорят, отступила и 4-я армия (?). Наш корпус по ошибочному приказу зашел в тыл не неприятелю, а Гренадерскому корпусу. «Балдяй» успокаивает Зуева, что в этом «особенной» беды нет.

В Избице расположились во дворце великого пана; место очаровательное, замок в стиле средневековом…

К вечеру пришли отбившиеся от своей части после поражения австрийцами 20 нижн[их] чин[ов] Московского гренадерского полка[47 - 8-й гренадерский Московский полк.], один без ружья. Жалкий вид и жестокое с ними обращение коменданта, ответившего мне на мое напомина[ние], что они два дня не ели – «подержим их на одной водице и всыпем им горячих»…

Из штаба 4-й армии приезжал офицер для переговор[ов] с корпусн[ым] нашим командиром по специальным делам совместного оперирования. Критикуют неправильно составленный план перевозки при мобилизации и неудачно придуманное сосредоточение 19-го, 17-го и 5-го корпусов, не имеющих перед собой противника, а между тем необходима поддержка теперь Гренадерскому корпусу, и начинают применять куропаткинскую манеру растаскивания частей и швыряние их с одной на противопол[ожную] стор[ону] и обратно (с фланга на фланг). Надо бы их сразу по целым хоть корпусам сажать на желез[ную] дорогу!.. В неудачном для Гренадерского корпуса сражении им оставлено у неприятеля несколько орудий и пулеметов. Плеве[48 - Плеве Павел Адамович (1850–1916) – генерал от кавалерии (1907). С марта 1909 г. командовал войсками Московского военного округа. При мобилизации в июле 1914 г. был назначен командующим 5-й армии, во главе которой оставался до января 1915 г. В ноябре 1914 г. руководил всеми русскими войсками в ходе Лодзинской операции. В январе 1915 г. был назначен командующим 12-й армией, в мае 1915 г. переименованной в 5-ю армию. 6 декабря 1915 г. сменил генерала Н. В. Рузского на посту главнокомандующего армиями Северного фронта, но по состоянию здоровья 10 февраля 1916 г. был освобожден от командования, а 5 февраля 1916 г. был назначен членом Государственного совета. Умер в Москве.] требует немедленного же введения в бой 70-й дивизии, к[ото] рая, совершивши безо всяких дневок 150 верст форсиров[анным] маршем, – обессилена и страшно приутомлена, и пускать ее в бой – это значит готовить ей верное поражение. Напишу отдельную монографию о неумении наших воевод экономизировать силы и градуировать работу живых масс, что, по-моему, возможно и на войне: отдых и еда должны лежать в основе всех стратегических расчетов; надо игроку быть знакомым с механикой своего инструмента…