Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

* * *

Ученый. Его зовут Валентин Иванов. Профессия – штурман. Врачи сказали: «Глаза пошаливают». Штурмана списали на берег. Но сердце у штурмана просилось из дому. И однажды он снова почувствовал палубу под ногами. Корабль плыл в Антарктиду. Штурман согласился на любую работу. Ему поручили следить, как смещается магнитный полюс Земли, поручили следить за полярным сиянием. Он не спал много длинных полярных ночей, чтобы узнать тайну полярных огней, таинственных и холодных.

* * *

Повар Вася Кутузов. В этот вечер халат его сиял белизной. Он любовался столом, как художник любуется удавшимся полотном. Он был щедр, весел и не обижался на шутку. Из снежных погребов он достал бутылки с ярлыками «Советское шампанское». Снимок сделан в полночь 31 декабря за минуту до Нового года.

* * *

Катастрофа. Люди в этом краю знают меру опасности. Тут многое связано с риском. Видно, и в этот раз надо было обязательно рисковать. 28 декабря, за два дня до нашего прилета в Мак-Мердо, американский вертолет врезался в лед. Он шел в слепящей мгле, когда не знаешь, где небо и где земля. Пилоты остались живы. Когда делался снимок, ветер шелестел полетными картами, у разбитой машины валялся пилотский шлем и пластмассовый желтый утенок – маленький талисман, хранивший летчиков от беды…

* * *

Давно мы дома не были… – это слова из песни, живущей с войны. Эту песню очень часто я слышал за стенкой комнаты. Вечером, после работы, вздыхала гармошка. Заглянешь – горит лампа, на столе – фотография: женщина, мальчишка и девочка. Спросишь: «Что, Коля, нет телеграммы из дому?» Кивнет – и опять эта песня вполголоса: «Давно мы дома не были»…

Пингвины. Не подумайте, что это фотографу пришла в голову блажь выстроить их в колонну.

Земля слушает.

    Фото автора. 19 января 1964 г.

У южных широт

Человек остается верен страстям и привычкам. Ловил рыбу в Неве. Отправился в Антарктиду – взял с собой удочку и даже банку с червями. Червяки не выдержали дальней дороги. Но оказалось, рыба в Антарктике вполне довольна кусочками мяса. Отыскал рыбак трещину и запустил лесу в океанскую воду. Рыбешка идет некрупная, чуть больше ладони. Видом – настоящий бычок. Но иногда на крюк попадает добыча, которая рыбакам на Неве даже и не приснится. Кальмар! Небольшой, правда. Но все как положено: голова, клюв, щупальца… И товарищи по рыбалке в Антарктиде совсем необычные. Пингвины». Ныряют, того и гляди лесу запутают – тоже за рыбой охотятся. Наедятся, вылетают из воды, как торпеды. Отряхнутся и смотрят: что за существо такое появилось в Антарктике – шкуру на солнце сбрасывать может, способен полдня у трещины простоять…

Рыбак – он везде рыбак, даже в Антарктике.

Бегущие по волнам… На них можно глядеть целый день. Их человек сто. У каждого доска из пластической массы. Концы у досок округлые, на одной стороне – похожий на плавник небольшой киль. Сто человек с белыми, красными и голубыми досками уплывают от берега – чуть-чуть головы видно. Люди лежат на досках и ждут большой волны. Волна надвигается, как гора. Сто человек поднимаются на колени, потом во весь рост, и вот уже дух захватывает: к берегу на спине у волны несутся – лыжники? Нет, это ни на что не похожее зрелище. На спине у волны – молодые, стройные загорелые люди. Один кувыркнулся – мелькнула доска, руки. Остальные мчатся. Руками балансируют, как циркачи. Солнце. Туманные брызги воды. Волна с грохотом бьется на песчаный отлогий берег. Бегущие на волне кувыркнулись, вынырнули. Подхватили доски – и опять в море.

Все это я видел две недели назад в Австралии, около города Сиднея. Катание на волне – древнее увлечение жителей Гавайских островов. Сейчас этим спортом увлекаются на многих побережьях земли.

    Фото автора. 25 января 1964 г.

На ледяном куполе

На земле не много осталось мест, куда еще не ступала нога человека. Даже Антарктида на картах испещрена сейчас тропами путешествий: на тракторах, на собаках, на самолетах. Но есть на антарктической карте районы, где нет ни черточки, ни пунктира. Центр Земли Королевы Мод. Тут никто не был. Ни самолет, ни собачья упряжка. Человек не знает, какой вид у земли в этом месте. Горы? Впадины? В этот район советские путешественники предприняли экспедицию. Это самая трудная из всех экспедиций этого года. Шестнадцать человек находятся сейчас в самом недоступном крае земли. Этот снимок сделан под Новый год, за несколько дней перед стартом поезда на антарктической станции «Восток». Уже почти месяц эти люди находятся в трудной дороге. Вчера редакция по радио получила от них первую весточку.

    В. Песков. (Наш спец. корр.).

Обветренные, чумазые, загорелые. Первое слово: «Письма!»

«Высота 3985 метров над уровнем моря» – такую запись в журнале сделал гравиметрист-геодезист Юрий Бугаев. Мы находимся на самой высокой точке ледника Антарктиды. Уже три недели в глубь снежного континента движется санно-гусеничный поезд. Две «Харьковчанки» и один средний тягач тянут за собой тяжело груженные сани с горючим. На крышах «Харьковчанки» и тягача стоят брезентовые шестигранники. Это – современные средства геодезической нивелировки: радиодальномеры, позволяющие измерять большие расстояния с точностью до сантиметров, теодолиты, измеряющие наклон поверхности с точностью до угловых секунд. Проходим высоту 4000 метров над уровнем моря. Даже бывалые антарктические исследователи, зимовавшие год на станции «Восток» – магнитолог Виталий Казарин, врач Николай Савельев и механик-водитель Николай Боровский, даже они, для которых высота 3500 метров стала привычной, замечают усилия и вялость, с которой приходится выполнять любую физическую работу. Очень разрежен воздух. Не только люди, но и двигатели машин работают с трудом. Маленький мотоциклетный движок буровой установки «задыхается» то и дело. От инженера Николая Казарина требуются большое искусство и двадцатилетний опыт, чтобы в рыхлых сыпучих снегах, напоминающих пески Каракумов, пробурить скважину. В скважину сейсморазведчик Олег Сорохтин опускает заряд взрывчатки – с помощью звука измеряется толщина ледника. Поздно вечером, когда все уснут в «Харьковчанке», мы с Олегом будем просматривать в который раз ленты записей и спорить над каждым изгибом кривых. Толщина ледника здесь огромная. Сейчас под нами отроги подледных гор Гамбурцева, открытых пять лет назад Олегом Сорохтиным.

Санный поезд. Мы улетели. Они остались.

От теплого прощания не так холодно даже здесь.

Шаг за шагом движется поезд. Иногда тягачи проваливаются в сыпучий снег, и тогда за ними остается глубокая колея. Мы просто молимся на водителей. Порой, оглянувшись назад, удивляешься, как можно было пройти. Начальник транспортного отряда Лебедев Анатолий, уже дважды зимовавший в Антарктиде, ведет первую «Харьковчанку». За рычагами его меняет напарник Коля Боровский. Идти надо осторожно. В этих районах до нас никогда не было ни самолета, ни тягача. Нам, ученым, важно не пропустить ничего: ни изменения формы застругов, ни возможных горных вершин, ни малейших колебаний температуры. По следу первой машины идут «Харьковчанка» с номером 23 (ее ведут Иван Ушаков и Александр Темляков), тягач Петра Шуленина и Анатолия Кунделева. В тягаче оборудован камбуз. Тут среди кастрюль, сковородок и кружек орудует наш врач Николай Савельев. Готовить на высоте очень трудно: вода кипит, а пища не варится. К тому же машины, как на волнах, ныряют по застругам – кастрюлю не просто держать на месте.

В ночные интервалы времени поезд становится. Виталий Ноздрюхин и Герман Сакунов проводят гляциологические и погодные наблюдения. Собранные сведения дважды в день передаются нашим радистом Сергеем Ковтанюком в Мирный. Все 16 участников похода заняты до предела.

23 января из Мирного поднялся самолет Ил-12. Его вели летчики Миньков, Капранов и штурман Берцинский. Предстояла трудная задача пролететь 1800 километров в глубь Антарктиды и найти затерянные в ледяной пустыне тягачи нашего поезда и сбросить на парашютах груз. Это был третий полет к поезду. На этот раз он осложнялся погодой: низкая облачность, обледенение, ветер и, главное, полное отсутствие ориентиров. Даже солнце, верный помощник штурмана, спряталось в облака. Летчики блестяще справились с задачей. Точно в назначенное время из облаков за нами вынырнул самолет и, сделав круг, сбросил два парашюта. Мы подъехали к тяжелым контейнерам. Там были свежие фрукты, овощи и даже арбуз. Это была последняя посылка далекого Мирного. Теперь до нас и долететь трудно. Идем сейчас к полюсу недоступности. Оттуда повернем на станцию «Молодежная».

    Андрей Капица, начальник поезда, кандидат географических наук. Антарктида. 1 февраля 1964 г.

Зачарованные острова

Так будет называться фильм о природе земли. Его делают люди, которые живут в Москве, но которых я встретил на самом краю земли – в Новой Зеландии.

Я снимал диких уток на городской речке. Слышу за спиной разговор по-русски. Обернулся. Батюшки! И куда только не занесет профессия киношников и журналистов. Свои, русские! Сидят на поляне, отдыхают, кормят почти из рук белых чаек. Рядом стоит машина с аппаратурой. Разговорились…

Режиссер Александр Михайлович Згуриди, операторы – Нина Юрушкина, Володя Пустовалов и переводчик Игорь Волков, оказывается, проехали по земле уже тысячи километров в поисках кадров для своего фильма. Они снимали сайгаков на острове Барса Кельмес в Аральском море. Снимали редких зверей – каланов на Дальнем Востоке. В Австралии они будут охотиться с кинокамерой на сумчатых зверей: кенгуру, медведя-коала. Попытаются снять ехидну и утконоса. В Индонезии на острове Комодо встречаются гигантские трехметровые ящеры-вараны. И на этот остров заглянет пытливая кинокамера.

В Новой Зеландии живут редчайшие на земле животные: первоящер туатара и удивительная бескрылая птица киви.

Во время нашего разговора подъехал новозеландский проводник-охотник и стал торопить экспедицию. Предстояла трудная охота. Машина тронулась. Александр Михайлович помахал легкой бумажной кепкой.

Страус. Та самая птица, которая прячет под крыло голову, когда видит опасность.

Этот неугомонный человек много ходил по земным дебрям. Мы помним его прекрасные фильмы: «Лесная быль», «Тропою джунглей» и поэтическую ленту о птицах – «Дорогой предков». Теперь режиссер задался благородной целью показать людям природу земли, и животных, которых осталось так мало, что, если их не сберечь, они исчезнут на глазах нынешних поколений. Очень благородная цель. Сейчас режиссер и его друзья по-прежнему далеко от дома. Пожелаем им успехов и будем ждать хорошего фильма.

Эти фотографии прямого отношения к фильму не имеют. Я сделал их в парке Индии, Индонезии и Австралии, где пройдут пути киноэкспедиции. Но, возможно, эти «персонажи» станут и героями будущего фильма.

Вараны с острова Комодо.

    Фото автора. 29 февраля 1964 г.

Белые сны

Так будет называться книга-репортаж Василия Пескова о путешествии в Антарктиду, над которой он сейчас работает. Это рассказ о полете по четырем странам света, об Антарктиде, встречах с людьми на ледовой земле.

Сидней-город

Если хотите сделать подарок сиднейцу, скажите ему: «Сидней – очень красивый город».

Он и в самом деле очень красив, этот стройный, как все молодые города, как наш Ленинград, город Сидней. Мы в Москве гордимся Кремлем, в Воронеже – памятником Петру Первому, в Киеве – Крещатиком и Софийским собором. Сиднеец гордится мостом. С этим мостом мы познакомились еще в самолете, когда листали путеводители. Мост снизу. Мост сбоку. Мост с вертолета. Мост на вечерней заре. В тумане. Ночью. Ничего не скажешь – красив и громаден. Пароход под мостом кажется заводною игрушкой. Подъезжаешь к мосту – ищи в кармане монету. Красота сиднейцам стоит фантастической суммы. Мост строила английская компания. По сложному расчету, сиднеец платит за эту постройку уже много лет и будет платить, пока мост будет стоять. Мостов в Сиднее много – весь город изрезан морскими бухтами и заливами. И это составляет его главную красоту.

Вечером город сияет сумасшедшими огнями реклам. Бегущая радуга отражается в воде, в небе, в стеклянных витринах и в натертых до блеска медных досках солидных контор. Австралия стрижет деньги с овец и посевов пшеницы. Владельцы больших земель свои конторы держат на асфальте, на перекрестках дорог, у причалов и воздушных портов. Сидней как раз такой шумный человеческий перекресток.

Город строится. Если в сторону податься нельзя – строится ввысь. Хорошо умеют строить сиднейские архитекторы и рабочие. Здания из бетона и плиток удивительно легки и красивы. Удручает только метро. После московского оно кажется тесным и неопрятным.

Город полон людей и машин. Машин больше. Конфликты между автомобилем и пешеходом разрешают полицейские в черном и «зебры» – желтые полосы переходов. Счастливо избежав столкновения с техникой, ошалев от берущих тебя за грудки рекламных щитов, ты ищешь, где бы присесть. Ага, вот спасительный островок. Огромный парк в центре города. На остриженной «под ежик» лужайке люди сидят, лежат, читают газеты, разглядывают покупки. Конечно, это нарушители городских правил. Ищешь глазами грозную заповедь: «Траву не мять, цветы не рвать». Не обнаружив таблички, ложишься на траву. Глядишь, как плывут облака, и чувствуешь себя зерном, зажатым меж каменных жерновов.

Ты захотел поесть. Доверившись рекламе, открываешь тяжелую дверь ресторана. Чопорно, дорого и безвкусно. Ты хочешь попробовать «чего-нибудь австралийского». Официант вежливо улыбается:

– Австралийское?.. Ничего такого нет…

Это не только в ресторане. В Австралии не ищите национальной музыки, театра, трудно уловить черты самой нации. История Австралии не очень длинна. Она начинается с капитана Кука. Двести лет назад белые моряки, сойдя на незнакомую землю, спросили темнокожих людей, показывая на длинноногого убегавшего зверя: