Пока смерть не…

Он взял лист и начал читать, где-то в середине текста, он нахмурился и с удивлением поднял глаза на Карла. Карл молчал, Андерсон продолжил читать, дочитал, перевернул лист, но вторая сторона была пустой. Тогда он вновь пробежал текст глазами, отложил листок и задумался.

– Присядь, Карл.

Карл сел в кресло напротив директора. Андерсон заговорил не сразу, наконец он глубоко вздохнул и посмотрел Карлу в глаза.

– Я даже не знаю что сказать. Карл, то что ты просишь – это что-то… – он задумался, подбирая слово, – что-то экстраординарное. Даже эксцентричное. Я уже не говорю, что все это сомнительно с точки зрения законности.

– По поводу закона, мистер Андерсон, я поговорил с юристом, в некоторых странах ЕС это можно сделать. А наша корпорация транснациональная.

– Может быть, но юридическая сторона здесь глубоко второстепенная. Главное здесь этический вопрос. Ты понимаешь меня? Молодой, здоровый мужчина совершает цифровой переход… Так не делается. Ты можешь подать заявку, как все другие. Что в случае моей смерти или тяжелого заболевания я хочу совершить цифровой переход и поручаю корпорации Регенширм провести все необходимые приготовления и процедуру перехода. Для тебя, как замечательного ученого и сотрудника, который принял участие в таком грандиозном и успешном проекте, возможно это будет вообще бесплатно или по символической цене. Как ты знаешь, Перельмана номинировали на Нобелевскую, и по всем прогнозам он ее получит. А всем остальным ученым, в том числе вашему покорному слуге, будет персональная премия от корпорации и всевозможные льготы в течении жизни.

– Спасибо, но я не могу так долго ждать. Я вполне здоров и может проживу еще семьдесят лет. А я хочу быть с моей женой. И на том свете, – Карл усмехнулся и показал пальцем наверх, – и на этом. Но дело не только в моих личных чувствах, я хочу как ученый повторить этот эксперимент на себе. Тогда многие вопросы прояснятся.

– Это слабые аргументы для такого серьезного шага. Зачем торопить смерть, мы же наоборот стараемся ее отсрочить в наших лабораториях? Семьдесят лет – это не так уж много, а обратно уже не повернуть. Но пусть не семьдесят лет, но год-два надо подумать прежде чем делать такой шаг. Я же не говорю, чтобы отказаться вообще, думаю, большинство из наших положительно относятся к цифровому бессмертию и захотят совершить переход в свое время. Я сам склоняюсь к этому. Но прямо сейчас, в течение года, как ты написал…

– Я не тороплю смерть, я всего лишь приветствую новую жизнь. А обдумать… Что тут еще думать, мистер Андерсон? Либо мы принимаем идею цифрового бессмертия, либо это все пустая болтовня, очередной эрзац загробной жизни, на которую все надеются, но никто по-настоящему не верит. Если даже мы, те кто воплотил эту мечту в жизнь, сомневаемся, боимся, то как мы можем рассчитывать, что человечество примет эту идею? Нет, не примет, она пройдет мимо и станет очередной маргинальной теорией бессмертия, вроде заморозки больных богачей в конце прошлого века. И наука затормозится на десятки или даже сотни лет, как уже не раз было в истории. Мы, ученые, должны следовать передовым идеям не только в наших кабинетах, но и на практике. И если нужно – рисковать собой. Как те ученые прошлых веков, кто на себе испытывал новые лекарства, как Пьер и Мари Кюри, которые работали с радиоактивными металлами без защиты.

– Карл, время романтичных фанатиков-одиночек прошло еще в начале двадцатого века. Сейчас солидная доказательная наука правит бал, а фанатизм только вредит. И наша работа очень перспективна, проблема жизни и смерти всегда будет волновать людей. Если ты не заметил, то акции нашей корпорации просто взлетели вверх. Это произошло как раз в то время, когда мы опубликовали первые отчеты о нашем эксперименте, еще весьма туманные. И интерес к нашей работе только возрастает. Так что твои опасения совершенно безосновательны. Кроме того я не вижу в твоей просьбе научной объективности и даже научной любознательности, а лишь личные эмоциональные причины. Так что, извини, моего согласия ты точно не получишь, так же как и боссов корпорации. А уж их я знаю.

Карл молчал с упрямым выражением на лице. Андерсон также помолчал с полминуты, а потом обратился к Карлу уже более мягким, отеческим тоном:

– Ну послушай, зачем так спешить, прошло всего полгода. Ты и Перельман считаете, что эксперимент удался, но Юровский и Фонштейнер не так уверены. Говорят, что наличие сознания у Элизабет не является достоверным фактом, что критерии успешного переноса личности имеют ряд слабостей и требуют корректировки. Нам нужно больше данных, а те что есть, не все до конца обработаны. Ты знаешь, в конце года будет большой научный симпозиум в Санкт-Петербурге, там будет весь свет науки: трансгуманисты, физики, биологи, кибернетики. Наш эксперимент будет там главным событием, вся наша научная группа поедет, я надеюсь, что и Элизабет не откажется. Давай подождем. Дождемся реакции научного сообщества, интеллектуальных лидеров и прочих влиятельных людей. А к этому времени наши данные будут более полными, предварительные выводы пройдут проверку…

Карл поднялся.

– Я вас понял, мистер Андерсон. Извините за беспокойство. Я пойду, с вашего позволения.

И он вышел из кабинета, сопровождаемый укоризненным взглядом директора.

Карл вышел из дома на крыльцо и присел на шезлонг. Элизабет не было дома, последнее время она начал больше гулять, общаться с другими людьми. Это ей рекомендовали специалисты из корпорации, да она и сама чувствовала в этом потребность. С детьми вроде бы отношения наладились, Элизабет быстро училась. Прочитала кучу книг по детской психологии и педагогике, ходила и на практические занятия к психологу. Ветеринарией она не перестала интересоваться, но параллельно начала изучать программирование, зоопсихологию и медицину. Энергии у нее было за троих, Карл даже начал гордиться ей. В остальном тоже было все хорошо, вроде как.

Карл сидел и смотрел на вечернее небо с багровыми бликами заката. «Будущее приближается, оно уже пришло в мой дом. Осталось дело за мной – приму я его или буду, как мой отец, убегать и отворачиваться. Странно, я всю жизнь думал про себя, что я смелый и полностью преданный научному прогрессу. Но вот предоставляется возможность, прогресс зовет меня за собой, а я ослаб. Даже моя дорогая Лизи не испугалась. Что за малодушие, куда делся исследовательский дух и задор ученого? Неужели я постарел?

Нет, нельзя ждать дальше, когда стану старым и немощным, и цифровое бессмертие будет лишь соломинкой для утопающего, последней надеждой уцепиться за жизнь. Нет, надо сейчас, в рассвете сил делать этот шаг. К тому же мы стали слишком разные. Она любит меня, а я ничего не могу поделать с собой, биологические инстинкты противятся – женщина андроид с кибернетическим телом? Отказать в чувствах! Блокировать гормоны! Она чужая! И что делать с этим, – она перешла и уже на той стороне. А я все еще на этой. И только я могу перейти к ней, а она не может вернуться назад. Ничего, моя дорогая, ничего. Подожди немного, не торопись презирать своего нерешительного муженька. Мы справимся со всем. Если уж мы смогли победить смерть, то упрямство директора и прочих тем более победим. Я поговорю с Перельманом, он не откажет… начнем подготовку к переходу. Ну а через год я еще раз подниму этот вопрос… Если же снова откажут, ничего… У меня есть средства, я ведь ученый, знаю как заставить человеческое тело умирать. И у них не будет выхода. Ничего, дорогая. Скоро мы будем вместе, как раньше… И навсегда… Больше я не позволю никому забрать тебя.