Неисправимый бабник. Книга 1

– А вы член?..

– Я с членом, но я не член.

– Вам надо вступить в партию по месту работы, стать ее членом, а опосля мы им дадим такой совет, и вас автоматически повысят в должности. А как же, молодой человек. Мы своих не обижаем. Вы где работаете, кстати?

– В полиции, – храбро ответил Витя.

– Знаете, я вас потом порекомендую в КГБ… после успешного окончания нашего университета. А КГБ это – во! Там служат лучшие люди страны, это лучшие умы. Глаза и уши государства и особенно КПСС. У их, у етого КГБ, все покрыто тайной, даже собственные имена ненастоящие. А если есть жена, то она тоже под другим, ненастоящим именем.

– О боже! Это Комитет госбезопасности? – с какой-то таинственностью спросил Витя.

– Конечно, конечно. Только Бога вспоминать нельзя. Все функции Бога перешли к Ленину, вернее, Ленин отнял все функции управления страной и мозгами у Бога. В нашем юнирситете мы будем все это изучать.

– Ого! Боюсь, что я недостоин…

– Это, конечно, элита, это ить ленинская гвардия. Без этой гвардии мировая революция просто невозможна. Но мы будем присматриваться к вам. Как только получите партийный диплом, мы тут же данные о вас передадим в КГБ для изучения. Процедура непростая, но зато жизнь обеспечена. А пока в коридоре перепишите расписание занятий: у нас по две пары два раза в неделю – вторник и пятница. Поздравляю вас с поступлением в университет!

«Ну, теперь я изучу историю партии досконально», – сказал себе Витя и, гордый тем, что его приняли, вышел на улицу. Он тут же сел на трамвай, проехал несколько остановок и сошел на улице Короленко. Здесь на здании городской публичной библиотеки новое объявление о приеме в кружок художественного слова.

«Пойду запишусь, – решил Витя, – это не помешает». Здесь тоже занятия в вечернее время дважды в неделю.

В небольшом помещении сидели молодые девушки-студентки театрального училища, одна другой лучше, и каждая по очереди читала стихи. Руководитель кружка, очевидно, преподаватель того же театрального училища, мужчина солидного возраста, худощавый, невысокий, с очень смуглой кожей, похожий на цыгана, внимательно слушал чтение и тактично делал замечания. В основном звучали стихи о любви.

4

Витя скромно уселся на свободный стул поодаль от сидящих девушек, которые осторожно, но весьма критично на него поглядывали, отчего он стал заливаться краской. Главным образом потому, что был излишне скромно одет. Ему показалось, что сидевшая справа девушка незаметно начала отодвигаться от него, и он подумал, что от него несет потом. Красивый носик с горбинкой стал шевелиться, она пухлой ручкой помассировала переносицу, но все же быстро достала платок из дамской сумочки, накрыла носик и глухо чихнула.

– Вы где учитесь, молодой человек? – спросил руководитель кружка во время перерыва.

– В университете…

– Хорошо, хорошо. Наверное, вы филолог?

– Да нет, я учусь в Университете марксизма-ленинизма.

– Да? Ну, это очень солидно. Значит, вы университет уже окончили. Что ж, давайте начнем работать. Будете читать стихи или прозу?

– Стихи. У меня стихотворение Лермонтова «Умирающий гладиатор». Его я и буду читать.

– Через пять минут закончится перерыв, и тогда, после перерыва, начнем. А пока посидите послушайте.

Девушки читали хорошо, с душой, а Вите особенно понравилась та, что отодвигалась от него, как ему показалось. Она читала стихотворение Пушкина «К морю».

В перерыве девушки сами стали представляться:

– Меня зовут Женей.

– Меня зовут Валей.

– Меня Людмилой, что значит «милая людям», – сказала самая симпатичная и кокетливая девушка, что читала Пушкина.

– Виктор. От слова «виктория» – «победа».

– Знаем, знаем, – сказали они хором.

– Что ж, надо, чтоб ты победил на конкурсе в эту субботу, – сказала Люда.

– Ну-ка, скажи слово «писулька», – потребовала Женя.

– Писюлька, – произнес Витя.

– Писулька, хи-хи. Это совсем не то.

– Да какая писюлька, это же пиписка? Женский половой орган. Девочки, кто готов отдать свою писюльку на обработку?

– Отдадим, но не так сразу. Зашел и получил. Ишь какой… красавчик.

– Хи-хи! Тебе, милок, каждый день надо заниматься, если думаешь читать стихи со сцены. Люда, возьми над ним шефство и отдай ему свою писюльку.

– Боюсь, что я не гожусь в подшефные, – сказал Витя.

– Нужен он мне больно, – сказала Люда. – Он гол как сокол, он даже мороженое купить не в состоянии.

– Это вы правильно говорите, – сказал Витя.

– Ходите к нам в кружок, мы тоже неправильно произносим некоторые русские слова. Русский язык – очень трудный, – проговорила Валя.

* * *

Витя понял, что малость надул девушек, а что касается их письки, пусть носят ее с собой, берегут ее до сорока лет с последующий консервацией.

На улицу Веселую он приехал в двадцать три часа. Маленькая девочка Люда все еще не спала.

– Ты почему не спишь? – спросил он дочку хозяйки.

– Тебя ждала. Посему так поздно приходишь?

– Ложись спать.

– И ты со мной лозись.

– Когда ты вырастешь и у тебя вырастут волосы до попки, тогда я с тобой лягу и буду тебя щекотать.

5

Пролетарское общежитие для работников рядового и сержантского состава находилось в десяти шагах от управления полиции города, оно размещалось на первом этаже площадью в восемьдесят пять квадратных метров. Его занимали молодые люди, малограмотные парни, которых нигде никуда не брали, если только грузчиками цемента, но туда они сами не шли по своей немощи. Для того чтобы перегружать мешки весь день, надо было обладать физической силой на сто процентов больше, чем они обладали. Не от хорошей жизни полицейское начальство брало к себе это быдло на работу. Общежитие так походило на армейскую казарму, что Витя вздрогнул, когда открыл дверь, с той разницей, что в армейском общежитии был порядок, а в полицейском – бардак. Соленый мат, ругань царили здесь круглые сутки. Кровати никто не заправлял, в тумбочках зубная щетка находилась рядом с сапожной и кусочком заплесневелого хлеба.

– Сука, бля… ушла! Курва, я те покажу, иде раки зимуют. Пристрелю, как собаку! И твоего хахаля тоже туда же! Вы не имеете права обижать работника полиции с сержантскими погонами на плечах. Я образованный человек, у мене семь классов, это вам не хухры-махры. Как только пиштолет получу – пристрелю, сука буду-у-у! – ругался сержант, лежа на кровати в сапогах и засаленных брюках.