Вундер-киндер

Полдня я сдерживался. Потом всё-таки вылез из кровати и пошел к дивану. Мама, Кондрашова и Юрик ели на кухне. Когда Юрик ест, он обычно не отвлекается. Я надеялся хотя бы пять минут спокойно полистать журнал. Я вытянут журнал из-под кровати. На обложке были голые люди. Тут Юрик запрыгнул в комнату и заорал:

– Попался!.. Мам, Таракан ходит! Мам, сюда!

Прибежали мама и Кондрашова. Я сел на пол и не знал, что делать. Я боялся, что мама испугается. Вылезать из кровати и ходить – в шесть месяцев было рановато. Но мама только секунду смотрела на меня испуганно.

– Сашуля, ты не ушибся?

Она подумала, что я выпал из кровати.

– Нет! – ответил Юрик. – Он умеет ходить! Я же говорил…

– Обалдеть! – сказала Кондрашова. – Правда, что ли умеет?

– Ну, а чего вы хотите?.. Он же вундер киндер! – сказала мама и осмотрела меня, нет ли шишек и синяков.

Юрик тем временем ухватил журнал и попытался утащить из комнаты.

– А ну, дай сюда! – скомандовала мама. – А ну, сам вышел!.. Бегом!

Юрик обиженно засопел и вышел. Наверняка, торчал у двери.

Мама сунула журнал Кондрашовой и отнесла меня в кровать. Потом они с Кондрашовой стали разглядывать журнал.

– Ну, ничего себе!.. Фу-у-у, гадость!.. Это ж надо так раскорячиться…

– Бабы у них страшные, да?

– Ага. А мужики, вроде, ничего…

– Да, ладно!.. Гладкие, как пингвины, аж, противно… Ну, Валера, ну развратник!..

– А если б Дашка нашла?.. Даже страшно подумать…

Дашка

Дашка никогда не сюсюкала и почти не играла со мной. Я ей не нравился. Было обидно. Я пытался привлечь её внимание. Улыбался, тянул руки, даже пытался обнять. Дашка отворачивалась или отмахивалась.

– Отстань, урод!

Я смотрел на себя в зеркало и не понимал, что со мной не так. Обычный ребенок. Нос, рот, уши – всё на месте. Глаз немного косит и плохо видит, ну и что? Я часто его закрывал и смотрел другим глазом. Некоторым казалось, что я подмигиваю.

Мама удивлялась.

– Даш, ты чего такая бука? Он же твой родной брат. Обняла бы, поцеловала…

Дашка только морщилась, фыркала и уходила. Особенно ей не нравилось, когда кто-то говорил, что мы с ней похожи.

Однажды мама попросила Дашку пять минут побыть со мной на детской площадке, а сама зашла в магазин.

Я уже засыпал, когда в коляску стали заглядывать мальчишки. Один – незнакомый, а второй – племянник акушерки тети Нади. Они показывали на меня пальцами и ржали. Дашка пыталась их отогнать по-хорошему, но они не отставали. Зря.

В общем, когда я услышал крики и выглянул из коляски, один мальчишка согнулся пополам и держался за живот. А племянника акушерки тёти Нади Дашка тыкала носом в песочницу, прямо в куличики малышей. Малыши орали, их мамаши тоже.

Прибежала мама, оттащила «бешенную» Дашку и торжественно обещала наказать.

– А чего они брата моего обзывают! – оправдывалась Дашка.

– Как обзывают-то? – спросила мама дома.

– Чудилом косоглазым…

– Понятно, – сказала мама и не стала наказывать Дашку.

Вечером Дашка неожиданно поговорила со мной о жизни.

– Тебе тоже не светит, Таракан. Всё в жизни только красивеньким, понял?.. Они вообще не парятся. Ещё узнаешь, как это несправедливо…

Я хотел спросить почему, но вместо этого сказал «да»

Дашка посмотрела на меня с удивлением и вздохнула.

– Значит, уже понимаешь… – Дашка показала мне сжатый кулак. – Если что, Таракан, ты под моей защитой. Я могу тебе врезать, но больше никто…

Это всё-таки было лучше честного предупреждения Юрика: «Я, конечно, буду тебя защищать, Таракашка. Но если тебя обидит кто-то старше и сильнее меня, я сразу убегу…»

Я, наконец, понял, Дашка не была красавицей. Она тоже это понимала и злилась. А ещё она завидовала Полине, которая нравилась мальчикам. Дашка ругалась и дралась. Это был её способ привлечь внимание.

До десяти лет Дашка носила привлекающие внимание банты и хитро заплетенные косички. Мама украшала её как ёлку: кружева, рюши, вышивка, брошки. Кружева отрывались, брошки ломались, ленты от бантов цеплялись за деревья и там оставались. Мама говорила, что у Дашки «шило в одном месте» Я долго размышлял, в каком, пока Юрик не проговорился.

Однажды Дашке пришлось измениться. Опять из-за Юрика. Ему нравились фильмы и комиксы про Астерикса и Обеликса. Естественно, он был фанатом толстяка Обеликса. На Новый Год Юрик выпросил полосатые штаны и сам сделал шлем из кастрюли. Ему не хватало косичек. Он с завистью смотрел на Дашкины косы.

Дашка не любила причесываться и каждое утро ныла, как ей надоела эта «волосня» Мама говорила, что «красота требует жертв». Дашка терпела, хотя для неё это не характерно.

Юрик начал атаку издалека: «Тебе вообще косы не идут», «Сейчас никто так не ходит», «Ты что, маленькая?»… Дашка злилась, пинала Юрика, но избавиться от кос не спешила.

Тогда Юрик взял и отрезал Дашкины косы, когда она спала. Все были в шоке.

– Ей так лучше! – оправдывался Юрик.

– Когда ты ночью будешь спать, я тебе нос отрежу, – спокойно пообещала Дашка.

Юрик испугался. Мама тоже. И быстро повела Дашку в парикмахерскую делать модную короткую стрижку.

Весь вечер Дашка смотрела в зеркало. И было непонятно, нравиться ей стрижка или нет. Потом она сказала: «Хотя бы причесываться теперь не надо…», и Юрик понял, что нос ему не отрежут.

Ещё было ясно, что платья с кружевами и юбочки с рюшами теперь Дашке не подходят. Она стала носить джинсы, шорты, спортивные брюки, даже в школе.

Чемпионка