Река времен. Портной

– Да погоди ты, чумная! Не за сына же я приехал сватать-то! Я пока еще в рассудке.

– А за кого же?

– Помнишь батюшку, что мово Данилку венчал?

– Помню. Видный такой батюшка, степенный. Понравился мне очень…

– Вот батюшка Феофил, с того самого дня, со свадьбы, значит, мне проходу не дает. Все про Нюсю выведывает. Приглянулась она ему больно. А надысь уж и напрямую заговорил. Хочу, говорит, к твоей племяннице посвататься…

– Матушка, Пресвятая Богородица! – перекрестилась Анна.

А Петр словно окаменел от неожиданности, открыв рот. Над столом повисло гробовое молчание.

– Ну, что молчите-то? – не выдержал Николай.

Анна с Петром испуганно переглянулись.

– Тут и не знаешь, что сказать-то. То ли радоваться, то ли горевать. Отродясь еще в нашем роду церковнослужителей не было. – Растерянно пробормотал Петр. – Не ровня мы им. Мы ведь все больше шашками махать приучены.

– Да и в нашем не было, – согласился с ним Николай. – Сам огорошен.

– А мама-то что говорит? Она знает ли про то? – пришла, наконец, в себя Анна.

– Как не знать? Я спервоначалу с ней все обговорил. Говорит, а что, пусть выходит. Уж этот точно не обидит, и как сыр в масле будет кататься.

– Так он, вроде как не молоденькой для Нюси? На вид-то ему за тридцать уж будет.

– Ну да, постарше ее будет, – согласился Николай. – Так это ерунда. Тридцать это не пятьдесят.

– А как же с гимназией? – поинтересовался Петр.

– Да уж кака тут гимназия, коли матушкой станет? Бросит, и всех делов. И так, поди, набралась ума-разума. Писать-считать научилась, ну и хватит ей для жизни.

– А что же батюшка сам-то не приехал свататься? Вроде не принято так-то. Сватовство и без жениха? – засомневался Петр.

– Так тут какое дело? У них, у попов-то, чтобы жениться, надобно сначала разрешение от архиерея получить. А чтобы его получить, архиерей должен поговорить с невестой и ее родителями. Вот уж когда архиерей даст благословение на энтот брак, тогда уже и свататься можно. А то ведь может случиться, что батюшка Феофил засватает, а архиерей-то и не разрешит. Опозорят, получается, девку. Так что, ехать вам надо на беседу с архиереем. Батюшка Феофил уж сговорился, что примет вас.

– Вона как! – удивился Петр. – А ты мать, что скажешь?

– Ой, Петь, не знаю, что и думать. А может, рано ей еще? Ведь вон только 17 годочков исполнилось.

– Тебя-то саму во сколь отдали? – напомнил Николай.

– Ну да, столько же и было. – Вздохнула Анна. – Да уж больно не хочется расставаться со своей кровиночкой. И что я без нее делать-то буду? – заплакала вдруг Анна.– Все равно как руку себе отрезать.

– Ты чего это, мать болото развела? – растерялся Петр. – Словно на всю жизнь растаесси?

– Жалко донечку, уж така послушна да покладиста, что ни скажешь, все бегом, все бегом, – уже причитала Анна. – А уж как приветлива! Слова грубого от нее не услышишь…

– Чего ты завелась? – возмутился Николай. – Еще яичко в курочке, а она уж прощается. Ездить к ней будешь. Вот делов-то! Да у тебя еще одна помощница есть. Радоваться надо, что партия такая выгодная выпала, а ты вой подняла.

– Надо наперво ее спросить, а то, может, еще заартачится. – Предположил Петр.

– А чего артачиться? – заволновался Николай. – И то сказать, как у Христа за пазухой будет жить – барыней. А там, глядишь, и Настену куда пристроит.

– Ох, не знаешь, как и спросить-то ее, – вытирая слезы, задумалась Анна, разглядывая мужа. – Постричь бы тебя надо завтрева. Да принарядись получше. Мундир свой одень, и кресты Георгиевские не забудь прицепить. Пусть архиерей знает, что не абы кого в жены берут.

Спать девчонок положили на сеновале, а в их комнатку – дорогого гостя. От новости, что привез дядя Никола, сестрам не спалось.

– Нюсь, а Нюсь, что делать-то теперь будешь? – теребила старшую сестру Настя.

Нюся долго прикидывалась спящей, потом, поняв, что Настя от нее не отстанет, вздохнула, потянувшись:

– А что делать? Замуж пойду за батюшку Феофила. А что? Он, вроде, симпатичный. Я, правда, не очень к нему приглядывалась. Знать бы тогда…

– А как же твой Матвей? – опешила Настя.

– А что Матвей? Он же не сватается.

– Я бы на твоем месте сбежала с Матвеем, – мечтательно прошептала Настя.

– Глупая ты еще Настя, – засмеялась Нюся. – Начиталась французских романов. В голове дурь одна. И куда бы мы с ним побежали? Да и не зовет он меня никуда. Гулять гуляет, а на будущее ничего не загадывает.

– А ты сама ему скажи, что сватают тебя, и если он тебя любит…

– Да не буду я никому ничего говорить, – зло оборвала ее Нюся. – И ты не вздумай болтать по хутору. Я, может, и рада, что батюшка меня сватает. Хоть коровам хвосты не буду крутить на хуторе. В городе буду жить, и не простой казачкой… Маме смогу помочь. Может, вылечим ее. Ну, все, хватит болтать, – отвернулась Нюся от сестры.

Настя скоро заснула, а Нюся еще долго не сомкнула глаз…

Благословение на брак архиерей дал, и в тот же день отпраздновали рукобитие. Жених в честь такого события одарил Нюсю невиданным подарком: полным рубиновым гарнитуром, оправленным в золото: серьги, кольцо и ожерелье. Не откладывая в долгий ящик, назначили и день свадьбы. Чтобы не торопясь уладить все предсвадебные хлопоты, договорились венчаться на Покрова Пресвятой Богородицы.

II

У Анны прибавилось забот. Первым делом надо было пересмотреть приданное, приготовленное заранее, кое-чего докупить. Как-никак в город выдают, да не абы за кого, а за батюшку да еще в немалом чине – иерей, да еще и настоятель церкви. Ко времени и братов подарок пришелся. А самое главное – надо сшить подвенечное платье. Тут не ударить бы лицом в грязь. Юбки да кофты Анна, как и все хуторские, себе и девчонкам шила у местной портнихи Дарьи Игнатьевны. И Анна первым делом отправилась к ней за советом.

– Нет, что ты, милая, я за такое сурьезное дело не возьмусь. Боюсь, не управлюсь.

– Что же мне делать? – расстроилась Анна.

– Вот что: дам я тебе адрес свово учителя. Правда, наверное, он уж старый стал, может и не берет заказы. Но все одно направит тебя к какому другому портному. Они там в станице все друг дружку знают.

И очень скоро Анна с девчонками отправились в станицу Кавказскую. И хоть идти было не так далеко – всего-то верст восемь, но Петр решил, что они без того намаются за целый день, и рано утром отвез их на телеге в станицу, обещав ввечеру забрать обратно. Ванятку оставили на соседскую девчонку Дуняшку, посулив ей баночку монпасье.

Лавки все еще были закрыты, и потому решили сначала зайти церковь. А то когда еще попадешь – каждый день в станицу не находишься, а на хуторе церкви не было. Потому ездили туда только за надобностью, да по великим престольным праздникам. Церковь стояла, как и положено, на главной площади. Попали как раз на заутреню. Анна подала нищим, сидевшим у входа. В церкви подала бумажки на обедню За упокой души и За здравие. Писались они еще дома, загодя. Целый вечер они вдвоем с Петром вспоминали всех дальних и ближних родственников с обеих сторон, стараясь никого не пропустить. Потом поставила свечи, помолилась у икон. Девчонки старательно повторяли за Анной, что она делала. Пока стояли к батюшке под благословение, Анна отвела Нюсю в сторонку. Настя пошла было за ними, но Анна шепнула ей:

– Стой здесь. Мы сейчас.

То ли под кровом Божьей благодати, то ли время другого никак не выпадало, Анна, волнуясь, спросила: