Напролом

Вспомнилось Игорю, как Алиса сказала, что выглядит он на свои годы.

– Хорошая девочка. Может, это она, та самая. А? – спросил он у себя.

Улыбнувшись, подумал, что он ещё ничего и форму не потерял. Значит, выдержала печень. Вот спасибо ей – похлопал он себя по месту, где предположительно у него была печень. Хорошо, что Аветян ему помог с пьянством справиться.

– Ну? – сказал он, глядя себе в глаза. – Оказывается, есть ещё порох в пороховницах. Могу и с девушками. Любовнику-то было лет сорок девять, может пятьдесят. А я? Упёрся в свою депрессуху, у других вона как. Так, мужик, собрался, подтянулся – и вперёд.

В точности Игорь не знал, что будет делать, но перво-наперво решил и правда помочь воссоединиться семье Алисы.

«Что же они так легко поддались выкрутасам восемнадцатилетнего подростка, – удивлялся он. – За девять лет не смогли помириться».

Даже интересно ему стало познакомиться с её родителями. Надо было им за ней мчаться, искать. Возвращать. Но тут же понял, что легко говорить со стороны. А его родители? И не пытались его с войны вернуть. А друг его? Он ведь тоже сразу после совершеннолетия уехал в неизвестном для всех направлении. Тем более надо познакомиться. А к Григорию когда? Так, может, с ней и поехать? Нет, нет, нет… Сначала надо самому. В общем, решится всё по ходу пьесы. Предки её, видимо, примерно такие же, как его родители. Прикидывал Самобытов, что им, видимо, около шестидесяти. Нестарые ещё. Такие мысли нахлынули. Игорь шёл по проходу, смотрел на бордовый лакированный чехол и на лазоревую голову Алисы. И явно он осознал, что направляется в свою новую Жизнь.

Подлетев к северной столице, самолёт стал кружить над городом. Игорь сразу заметил, но решил не говорить об этом Алисе, продолжая разговор.

– Скажи, этот чехол… Впервые такой вижу, его что, на заказ делали?

– Надеюсь, ты не будешь продолжать свои приколы про кота? И потом, у тебя что, так много знакомых виолончелисток?

– Два раза нет.

– Ты зачем-то заговариваешь мне зубы… Про виолончель я говорила, что она дорогая, у Алекса был знакомый мастер, который сделал её специально для меня. Живёт мастер в Италии, уехал из России туда, как только границы открыли. Он-то и произвёл на свет мою Лючию. А футляр мне сделали на заказ в Москве. Честно говоря, я Алекса сразу заприметила, как только увидела его в комиссии, ещё когда он был для меня Александром Николаевичем. Тогда и подумать не смела, что мы станем любовниками. Он так играл на фортепьяно… Когда мы с ним выступали, это было что-то вроде виртуального секса.

– До сих пор его любишь? Так рассказываешь о нём, о вас.

– Это тот самый вопрос, на который я не отвечу. Помнишь? – сказала она, как отрезала.

– Сильно.

Игорю стало неловко, и одновременно его это задело, но, не подав вида, он спросил:

– А почему виолончель?

– Считаю её королевой музыкальных инструментов. Я лет с четырёх мечтала стать виолончелисткой. Садилась на стул, как на коня, и линейкой играла на спинке, при этом пела, изображая звуки струнных инструментов. Все в доме затыкали уши, но никто мне не мешал хотеть играть на виолончели. Они мне во всём потакали.

– Вот ты им за это и устроила дочернюю ненависть с осложнениями.

– Сам спрашиваешь и не дослушиваешь. Родители отдали в музыкальную школу на виолончель при музыкальном училище. Потом в то училище и поступила. Когда уехала от них, год не училась, – кажется, это я тебе уже говорила. Позже перевелась в московское, окончила. А затем со второй попытки поступила в Гнесинку. Год в школе работала, и в кафе пела, и на гитаре в группе играла. Вернусь в Москву – выйду на работу, они меня ждут не дождутся. Я люблю преподавать. У меня такие талантливые дети учатся!

Алиса говорила, не глядя в окно, а Игорь слушал и видел, как самолёт заходил на третий круг, то есть почему-то не шёл на посадку. Вспомнился второй фильм с Брюсом Уиллисом про крепкий орешек. Он понимал, что будет до смешного обидно, если и правда что-то с самолётом произойдёт. Сам тут ей, значит, про безопасную авиацию…

И в тот момент, как он об этом подумал, раздался голос из динамиков:

– Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир корабля. Просим не волноваться. По техническим причинам мы вынуждены оставаться в воздухе ещё какое-то время. Наш самолёт в очереди на посадку.

Алиса спросила, сжав руку Игоря:

– Вот в чём дело… Игорь, ведь всё будет хорошо? Ты обещал. Скажи! Всё же будет хорошо? Мне страшно.

Он накрыл её руку своей и стал поглаживать. Впервые за свою жизнь без войны он почувствовал себя нужным и ответственным.

– Не волнуйся, дорогая. Разумеется, хорошо. Сделаем ещё пару кругов и пойдём на посадку.

– Давно ты заметил, что мы кружим над городом?

– Сразу, как только увидел в окне что одно крыло поднялось… Уж я налетался на самолётах и на вертолётах. Тебе и не снилось. Чего только с нами не было на войне. А это мирная авиация, гражданская. Не бойся, девочка, будем жить долго. Всё нормально.

– Почему ты так уверен?

– Потому что иначе не может быть. Вот ты лучше расскажи, почему у тебя птицы слетают с левой руки, а на правую залетают?

– Так я же левша.

– А на виолончели тогда как?

– Как все, правой. Родилась левшой, а в результате игры на виолончели теперь одинаково владею обеими.

– То есть стреляешь с обеих рук?

– Можно и так сказать, только стрелять я не умею.

– Научу, если пожелаешь.

Они так и сидели – он держал её руку, а она не убирала.

Через некоторое время прозвучало:

– Наш самолёт прибывает в Санкт-Петербург. За бортом температура…

Алиса прижалась к Игорю. Вскоре они приземлились и ещё какое-то время сидели в самолёте.

В аэропорту встретились с Алисиной сестрой. Та немного удивилась, увидев их вместе, но ничего не сказала. Узнав, что познакомились они в самолёте, старалась вести себя спокойно и непринуждённо. Она была значительно ниже ростом, чем сестра, и про себя Игорь её прозвал толстушкой. Он заметил, что у неё глаза карие и тёмные волосы.

– Я жду, жду, волнуюсь. Вылетели вовремя, а посадку не производили. Знаю, как ты боишься летать.

– Больше не боюсь. Всё прошло. Это ж самый безопасный транспорт. Разве ты не знала?

Софья заинтересованно посмотрела на Игоря.

Именно в тот момент он и попрощался с сёстрами, ссылаясь на неотложные дела.

Созвонившись с другом, он предупредил, что задержится на пару-тройку дней.

На следующий день авиапопутчики встретились около Исаакиевского собора. Игорь подъехал на взятом в аренду автомобиле. Алиса села в машину. Теперь она не походила на фею-вамп. В этот раз на ней была белая куртка и джинсы, на ногах – кроссовки. Чёрная обтягивающая шапочка полностью скрывала её волосы немыслимого цвета. Но благодаря этой шапке и ярко-синим глазам сходство с чёрной кошкой из сна Игоря стало ещё более сильным. Они отправились в район города, где жили её родители.

Встреча с семьёй Алисы в целом прошла неплохо, если не считать обилия слёз, что его ничуть не удивило: всё-таки воссоединение родственников после стольких-то лет. Оказалось, что дети и родители давно так все вместе не собирались, тем более не обсуждали длившуюся годами натянутость отношений. Игорь Самобытов, как и обещал, выступил переговорщиком, в связи с чем оказался доверенным лицом. Ему столько всего рассказали, что человек без опыта захотел бы бросить эту затею и сбежать, не добившись нужного результата, потому что несколько раз всё просто висело на волоске. Однако бывший спецназовец справился с поставленной самому себе задачей, что ещё больше помогло поднять самооценку. Они долго сидели за столом, и всё было так вкусно, что он даже слегка захмелел от домашней еды. Вспомнились ему тогда не мама и не папа, а сапожные посиделки у Голдиков. Родители Игоря не умели вкусно готовить, возможно им просто было не до того. Зато жена Аркадия Самуиловича всегда кормила их собственноручно приготовленными лакомствами, хотя, быть может, Игорю, тогдашнему мальчишке, её еда такой всего лишь навсего казалась, из-за того, что в доме Голдиков он чувствовал себя уютно и спокойно, а дома – тревожно и почему-то одиноко. В семье же Алисы было не просто вкусно, а очень вкусно и изысканно.

Родители её были людьми обеспеченными. Мать из детского врача переквалифицировалась в гомеопата и работала в частной клинике, а отец занимал должность главного архитектора в крупной строительной компании. Они очень хотели помочь обеим дочерям. Переживали из-за мужа старшей дочери, хорошего семьянина, доброго человека, который вот так, по неопытности вождения, попал в то страшное ДТП, в результате которого погибли двое взрослых и ребёнок. Пока лечился после аварии, он и вся семья надеялись, что удастся избежать длительного заключения. И адвокат очень старался поспособствовать, чтобы максимально сократили срок. Но, учитывая ужасные последствия произошедшего, решение суда было неумолимым, и получил он большой срок. Отбывать наказание мужу сестры оставалось ещё несколько лет, и она его терпеливо ждала, чем сразу очень понравилась гостю. Много впечатлений навалилось на Игоря Самобытова, но ему было хорошо, тепло и очень «посемейному» с этими людьми, которые, несмотря на все свои перипетии, не разучились смеяться и шутить, быть внимательными к людям и совершенно не жаловались на жизнь.