Пубертат прыщавый. О подростках и для подростков

С ней всегда так: она радуется каждому пустяку. Мама говорит, что это лучший дар небес – уметь принимать все в этой жизни с ощущением счастья и безграничной радости.

Мы проходим в гостиную, и подруга осматривается. Она впервые пришла сюда.

– А где твои гости? Где тетя Таня? Ты одна, что ли? – сыплет вопросами Ташка, следуя за мной.

Я в ответ лишь пожимаю плечами.

– Вау! Как у вас круто! Сколько места! А где твоя комната?

Я веду подругу к себе. Она окидывает взглядом мое жилище и с улыбкой восклицает:

– Эх, если бы у меня были такие хоромы! Надоело ютиться с Сережкой в одной каморке.

– Зато тебе не приходится скучать в одиночестве, – пытаюсь я переключиться на Ташкину волну и выдавить хоть что-то позитивное. – Особенно с твоим юморным братцем.

– Да уж, скучать не приходится! – тут же соглашается подруга. – Прикинь, вчера мы тайком от родителей ужастики на компе смотрели. Ночью! Когда все уже спали! А потом пугали друг друга. Было весело!

Ташкин брат Серега старше ее на три года. Он такой же заводной, как и сестра, с ним не бывает скучно. Когда мы были маленькими, он часто нас развлекал, устраивая смешные кукольные спектакли. Натягивал в дверном проеме плед, который служил ему ширмой, брал мягкие игрушки своей сестры, придумывал им всем веселые прозвища и разыгрывал перед нами забавные истории. Розовому зайцу, например, он дал имя Трусохвост, ежику – Иглоперец, а поросенку – Хрюкожир. Были еще два персонажа, подразумевавшие нас с Ташкой, и они носили наши имена. Рыжая пушистая лиса была названа Лиской-анархисткой, а старая, местами потертая черепашка – Ташкой-замарашкой. Причем, имена эти точно отражали нашу сущность. Я и в самом деле всегда была натурой вольнолюбивой, не признавала никакого давления со стороны сверстников и взрослых. Настоящая анархистка. А Ташка вечно умудрялась чем-нибудь испачкаться, особенно во время еды. Ее футболки и платья постоянно были украшены разноцветными пятнами. Но это ее только забавляло, она не обижалась на брата за свое прозвище. Герои в Серегиных мини-спектаклях то ссорились, смешно обзывая друг друга, то мирились и клялись жить дружно. Или отправлялись в путешествия и встречались там с другими персонажами, или летели на Луну, где с ними происходили самые невероятные вещи: лисий хвост вдруг начинал жить своей отдельной жизнью и враждовать с хозяйкой, поросенок становился чемпионом мира по прыжкам в высоту, а черепашка – примой-балериной. Причем, все это Серега придумывал на ходу, иногда используя сюжеты известных сказок. Фантазии его были неиссякаемы, и мы смеялись до колик в животах, а когда спектакль заканчивался, умоляли продолжать. В общем, Ташке очень повезло с Сережкой. Если бы у меня был такой брат, разве полезла бы я сегодня на крышу?

– Как у тебя тут классно! – восхищается подруга. – Мне все нравится: и стены, и мебель, и этот коврик на полу.

Я осматриваю свою комнату вместе с ней и понимаю, что тут и в самом деле довольно уютно. В другой ситуации я, наверное, даже любила бы свой уголок. Но не сейчас. Ташка смотрит на мое помрачневшее лицо.

– Что за дела, Лиска? Почему ты вдруг стала такая хмурая? Я что-то не то сказала?

– Все нормально. Просто у меня дурное настроение.

– Как может быть дурное настроение в свой день рожденья?! Это же праздник!

– А где ты видишь праздник? Где накрытый стол? Где веселые гости? Даже родителей нет! У папы сынок разболелся, а маму Валерий Сергеевич за город увез! – вываливаю я на нее свою беду. – Да и кому он нужен, этот праздник?! Сядут вечером за стол трое взрослых, выпьют за здоровье именинницы. Потом понавтыкают в торт тринадцать дурацких свечек – задувай, детка, сегодня твой день! Ах, какая ты уже взрослая стала! И когда только успела вырасти?! Да вот, выросла как-то, пока вы тут со своей личной жизнью разбирались.

Ташка, притихнув, смотрит на меня. Вот только сочувствия мне сейчас не хватало! Не люблю вызывать у людей жалость. Но это же Ташка. Ее реакция, как всегда, непредсказуема. Неожиданно расплывшись в широкой улыбке, подруга восклицает:

– Так это же круто! Тебе просто повезло! Можешь весь день заниматься, чем хочешь. Не надо сидеть за накрытым столом, натянув нелепый праздничный наряд, и выслушивать длинные речи, не надо благодарно кланяться гостям, изображая примерную девочку. Можно самой организовать праздник для себя! По своему сценарию! Хочешь, мы сейчас же отправимся куда-нибудь? Вот скажи, где твое самое любимое место? У тебя есть такое?

– Есть, но едва ли оно тебе понравится.

– Если нравится тебе, то понравится и мне! – с готовностью заявляет подруга. – Идем туда немедленно!

Отлично! Я покажу ей свое любимое место. Вот только цветы в вазу поставлю и вперед!

Выйдя из квартиры, мы направляемся вверх по лестнице, к чердаку. Ташка затаила дыхание в предвкушении невероятного приключения, но вопросов не задает. Глаза ее, как всегда, сияют. Подругу ничуть не пугают ни птичий базар на чердаке, ни зловоние, ни необходимость протискиваться в небольшое чердачное окошко. Наоборот, все это вызывает у нее полный восторг. Даже чуток порванная об торчащий в окне гвоздь куртка ее ничуть не огорчает. Ташка лишь машет рукой и стряхивает столетнюю пыль с рукава.

– Вау! Какая красота! Мы вознеслись над крышами! – ликует она, подойдя вслед за мной к ограждению и глядя вниз.

Она вдруг раскидывает руки и декламирует:

– Мы вознеслись под облака и машем миру свысока!

Ташка обожает рифмовать свои эмоции, и у нее даже получаются неплохие стишки, хоть порой и пафосные.

Я широко улыбаюсь. Как же мне ее недоставало!

– А представляешь, как было бы круто, если бы это был не старинный дом в три этажа, а, например, наша девятиэтажка! – мечтательно произносит Ташка.

Я пожимаю плечами. Не думаю, что плоская крыша высотки так же притягивала бы меня. Что интересного может быть там? А здесь целый мир, состоящий из скатов, откосов, полукруглых оконцев и широких труб с облупившейся штукатуркой.

– А как страшно было бы лететь отсюда на землю! – говорит вдруг Ташка, и я невольно вздрагиваю, а она продолжает:

– Помнишь Степку Петрова из нашего класса? Он в начале года не пришел в школу. Все потеряли парня. А оказалось, что его перевели на домашнее обучение. Прикинь, он в лагере сиганул с крыши двухэтажного корпуса. Говорят, несчастная любовь. Какая-то девчонка сначала замутила с ним, а потом на его друга переметнулась, вот он и спрыгнул, доказать ей что-то решил. А чего доказал-то? Несколько переломов, разрыв селезенки и сотрясение мозга.

– А девчонка? – у меня почему-то комок подступает к горлу.

– А что девчонка? Не знаю. Но это уже неважно. Тут важно другое: глупое решение, принятое сгоряча, полностью перечеркнуло всю его жизнь.

Я молча смотрю вниз, где сегодня должно было лежать мое бездыханное тело. Белый покров местами уже простеган нитями следов. Параллельные линии от автомобильных колес очертили двор по периметру. Несколько мальчишек на детской площадке с веселыми криками перебрасываются снежками. Еще совсем недавно я представляла себе совершенно другую картину на белом полотне октябрьского двора. И если бы не Ташка…

Глава 3. На крыше

Мы усаживаемся на мое любимое местечко и молча смотрим вдаль, поверх соседних домов. Куда ни глянь – повсюду крыши, устремленные в небо усиками антенн и блинами телевизионных тарелок. А над ними нависает серая осенняя муть. И лишь вдалеке, в районе новостроек, где небо сливается с вершинами домов, меж туч неожиданно появляется неширокая светлая полоска. Словно своевременное напоминание, что мир может быть не таким уж и мрачным.

Громко вскрикивает мой телефон. Опять Тод.

«Я по-прежнему жду тебя за чертой!»

Не буду отвечать. Не до него сейчас.

– Принимаешь поздравления? – улыбается Ташка, глаза ее все так же сияют.

– Если бы!

Рассказать ей? Или не стоит?

– У тебя появился парень? – не унимается подруга, глядя на меня с хитроватым прищуром.

– Не то чтобы парень… – мямлю я в ответ. – Нет, он, конечно, парень, но не в том смысле, что это мой парень. В смысле, не в том смысле, который ты подразумеваешь. Я просто имела в виду, что не девчонка. Парень, конечно… В смысле, мужского пола… Но не мой парень… И даже не друг… Просто приятель по переписке.

Выплюнув комок невнятных объяснений, я невольно улыбаюсь тому сумбуру, который у меня получился. Ташка мгновенно заливается веселым смехом. И я начинаю хохотать вместе с ней. На душе вдруг становится легко. Словно все мои обиды съехали по скату крыши огромным пластом слежавшегося весеннего снега, перевалили за ограждение и тяжело плюхнулись на землю, рассыпавшись от удара на мелкие кусочки и снежную пыль.

– Виртуальный роман? – оживляется Ташка.

– Какой роман!? Я же говорю, что не в том смысле. Просто иногда переписываемся.

– Общие интересы? Родство душ? Обсуждение любимых книг и фильмов? – скороговоркой сыплет дотошная подруга.

– Вопросы жизни и смерти! – уточняю я и сама удивляюсь той легкости, с которой произношу эти слова, так долго от всех оберегаемые.

– Серьезные вопросы! – Ташка продолжает привычно улыбаться.