Марийон, вдова торговца рыбой

Марийон, вдова торговца рыбой
Вера Платонова

События разворачиваются в вымышленном Западном королевстве. Жители приморского города Дивска сталкиваются с пугающими событиями. В центре сюжета – молодая женщина по имени Марийон, которой в наследство от покойного мужа достался рыбный прилавок на местном рынке. Однажды женщина обнаруживает внутри рыбы неожиданную находку и это запускает цепь магических и опасных приключений. В книге найдется место не только магии, но и любви.

Вера Платонова

Марийон, вдова торговца рыбой

Глава 1. Одним хорошим днем в Дивске.

– Один, два, три, четыре, пять.. – Марийон отсчитала копейки, и положила на прилавок. – Больше не дам. Красная цена всей твоей селедке – рупь пятнадцать. Я уже дала на десять копеек больше.

Мужичок в красной куртке давно сдался, но для виду продолжал торговаться. Шмыгая покрасневшим от холода носом, он быстро возражал:

– Ты моего лосося селедкой-то не обижай. Сама с ночи в лодку сядь, да снасти подготовь, да просиди на ветру и мокроте-то.. я-то посмотрю на тебя, селёдку. Как будешь отдавать за бесценок, за копейки свои сраные? Сама селёдка ты. Покойничек Теодор меня в чести держал, всегда самую лучшую цену платил, самую высокую. Вот ты, значит, как его память чтишь. Друзей обижаешь закадычных евоных. Да чтоб ты подавилася своими копеечками десятью.

Марийон цыкнула языком, как принято было цыкать на своих партнеров по торгу на рынке Дивска. В памяти пронеслось, как покойный Теодор, приходя домой, приговаривал: – Смотри, Марийка, сдохну я. Жить тебе надо будет как-то. Пойдешь за мой прилавок. Первым тебе рыбу принесет долговязый Фрол. Он не наглый, цену не ломит, а рыба у него всегда крупная и свежая, у него бери форелей, окуней, красноперку, да все бери. Этот нормальный. Сильно не жмись. Ему без жены тяжело, детей малых четыре штуки по лавкам, и то девки.

Вторым обычно заходит Цугенок. С ним ухо востро. Далеко выходить он ленится, рыбу ловит как попало, никакой методы не стыдится. С ним разговор короткий. Повыбирай что получше, да по цене не балуй.

Затем может Гардо притти. Он большой спецьялист по гадам морским, угрям да устрицам. У него деликатесы все бери, цена соответственная. Да и ты задерешь ее местным дамочкам. Особо если видишь, как служанки из Богатого квартала идут с утра закупаться к обедам, сразу соображай. – тут он постучал длинным пальцем по лысому лбу. Марийон, в тот момент занятая чисткой медного котелка до блеска, слушала вполуха. И думала о том, до чего же нудный у нее старик, хоть и безобидный. Да еще о том, что на ярмарку нужно выбраться и, хотя б новые сережки, да кое-что из одежды прикупить.

Цугенок, тем временем, замолчал и смотрел на задумавшуюся Марийон, выжидая реакции.

Та махнула рукой, мол, ступай и радуйся, что хоть так.

Он развернулся, и пришмыгивая, заявил:

– Красивая ты, баба! Тока злющая и дурная. Не то б женился.

Марийон, театрально закатила глаза.

– А то мне без твоей женитьбы и не выжить. Сплю и вижу, как приедешь ты ко мне в золоченой карете с предложением руки и сердца! Король Леопольд Пятнадцатый, не иначе!

За мясным прилавком захохотала Миленка, уперев руки в аппетитные бока:

– Куда ты ей красноносый сдался, Марийка у нас красотка, да еще и не беднячка какая, дело имеет свое!

– От красотки слышу! –вернула Марийон подруге похвалу, и та сразу заулыбалась.

После Цугенка заходили мальчишки с озерными раками и окуньками, окуньков немного Марийон тоже принимала, на них были свои покупатели. Каждый день заходила Старая Роза с Маркизом в плетеной корзине. Маркизом звался упитанный котяра черно-белой джентльменской расцветки, это был главный компаньон Розы во всех делах. А дома их ждали то ли двадцать, а по некоторым рассказам и целых сорок кошачьих морд, требовавших свое рыбное лакомство.

Иногда еще на причалы Дивска швартовались промысловые лодки, идущие с севера, приносящие рыбу северных рек и Холодного моря. И тогда товар Марийон пополнялся жирными сигами, чирами, северными омулями, тайменями. Для такого дела она заранее запасала в погребе лед, который приходилось покупать у местного холодильщика втридорога.

Но уже больше месяца северных тралов было не видать на горизонте, и Марийон прикидывала, не разумнее ли было засолить парочку оставшихся сигов, или пытаться продлить их свежесть подсыпанием льда.

Покупателей еще не было. Женщина принялась потрошить цугенковских лососей, чтоб продать их подороже ленивым служаночкам Богатого квартала или зажиточным дамам, которые хоть и не имеют прислуги, но и не настолько бедны, чтобы пачкать руки о рыбью требуху.

Сентябрьское солнышко поднялось повыше и ощутимо пригрело, при этом освежающий ветер с моря не менее ощутимо пробрал до костей. Марийон надела легкий платок на голову, чтоб не напекло, и тут же запахнула шаль покрепче, чтоб не простудиться.

В свои двадцать четыре года, один год она уже прожила вдовой, самостоятельно. И черт возьми, это был не самый ужасный год. Она была вполне хороша собой, имела свой уютный домик на пересечении Яблоневой улицы и Якорного переулка, зарабатывала на жизнь честным трудом, и ни перед кем не склоняла головы. Если не считать того, как однажды по рынку проезжал сам брат короля с большой свитой, и всем велено было наклонить головы. И то больше никогда никто из королевской семьи в Дивске не бывал.

Вокруг прилавка закрутились самые преданные Марийонкины поклонники – местные бездомные коты. Они нагло вставали на задние лапы и мяукали, не боясь своих природных врагов с мясной стороны: чуть поодаль разлеглись барбосы. Милена – добрая душа, ворчала, но подкидывала дивским псам то кусок выбракованной говяжьей печени, то свиную селезенку, а то перепадали им и хорошие кости.

– Ну куда, куда! Ишь какой борзота! – Марийон шуганула наглого рыжего – она называла его Забиякой, и в глубине души, отдавала ему предпочтение среди других мяукающих попрошаек. Судя по виду, жизнь у него была нелегкой: ухо надорвано, сломанный хвост неправильно сросся и образовывал чуть ли не прямой угол, один клык слегка торчал, видимо, челюсти тоже когда-то досталось. Но это нисколько не сбивало забиякиной наглости, стойкости и напора. Вот и сейчас в схватке с Беляшом за форелевый плавник, он вышел победителем. А Черный и вовсе не рискнул подойти близко, ждал чего еще перепадет.

Марийон посмотрела на свои покрасневшие руки и расстроенно подумала, что мазь, купленная в парфюмерной лавке, совсем не справляется с обветренной и трескающейся от ветра и воды кожей. Лучше б в ветеринарку зашла за жирной мазью для коров, все эффекта больше. За этими мыслями она ловко вспорола брюшко очередной рыбине, и бросила потроха в таз под прилавком. Внезапно эмалированный тазик звякнул, как будто в него упало что-то тяжелое.

Тут же в душе у Марийон мелькнула надежда: однажды Теодору попалась внутри рыбины золотая сережка с вставками из маленьких изумрудов. Он тогда был очень доволен и отнес ее ювелиру, а на вырученные деньги заказал новую калитку в палисадник (сам был не очень рукодельным), да там еще и осталось посидеть с товарищами по рынку в пивном заведеньице, да отложить немного. Она быстро нагнулась к тазу и пошурудила рукой в рыбьей требухе. Промыла в воде нечто твердое, поднесла к глазам и тут же разочаровалась. Глупая рыбеха проглотила, видать, круглый камешек. Руке, державшей камень, потеплело. Марийон пригляделась: с виду простая круглая галька становилась как будто чуть прозрачной к центру. Ей даже показалось, что внутри переливаются слабые искорки.

– Смотри что в рыбине нашла! – окрикнула она Миленку. Та с интересом посмотрела на камешек.

– Красивый?

– Вроде камень, да камень. – сказала та. – Здоровый, конечно, как эта бедолага только плавала с ним, во дуреха. Потом продолжила. – Пойдем сегодня на Цветочку? Там будут танцы, а неподалеку выставка породистых лошадей.

– Танцы-то я не против, тем более, что завтра у меня честно заработанный выходной. Но на кой нам эти лошади сдались? Или ты решила арабского скакуна на колбасу пустить?

– Эх ты, глупыха. Хорошо хоть у меня тяму хватит на двоих. Ты уж год, как вдовушка. А я уже три недели как одинокая женщина. Соображаешь? А где породистые лошади, там и породистые..кто?

– Все поняла, не продолжай! – засмеялась Марийон, убирая чудной камень за пазуху. И тут же выпрямилась, в ее сторону направились первые покупатели.

Когда спустя пару часов Марийон укладывала Старой Розе в корзину последних окуньков под строгим взглядом Маркиза, Миленка снова взялась за свое.

– Ты смотри, какой сегодня день выдался торговый. Ну грех не отметить, а? Поплясать, развеяться, посмеяться!

– Да погоди ты, сейчас.

Маркиз прикрыл окуней лапой, но не стал есть.

– Ты смотри, какой умный! Неужто не сожрет? – восхитилась наблюдавшая за этим делом Миленка.

– Какой там! – гордо сказала Роза. – Наш Маркиз все доставит товарищам, еще и проследит, чтоб всем поровну досталось.

– Ну что вы ходите-то каждый день с тяжелой корзиной этой. Давайте, я с мальчишками договорюсь, они вам будут на дом приносить окуней. Делов-то! – Марийон посмотрела на старушку с сочувствием.

– А куда ж нам с Маркизкой-то ходить еще! У нас одно развлечение – до рынка и обратно. Тем более, что Маркиз у меня тут вроде главного артиста циркового. Все его на рынке любят, угощают..

Марийон тем временем обратила внимание, что возле ее прилавка стоит хорошо одетый молодой человек, явно не из прислуги и не из местных работяг. Она попыталась проследить за его взглядом, но так и не поняла, куда тот направлен.

– Добрый день! – выжидающе поздоровалась она. – Помочь определиться?

Мужчина не двинул бровью. Марийон помахала перед его носом закрытой устрицей:

– Может быть, морские деликатесы к ужину желаете выбрать?

Вдруг бледное лицо посетителя вздрогнуло, и он как будто вышел из оцепенения. Растерянно оглядевшись, он сообразил, что от него требуется ответ, затем ткнул пальцем в первую попавшуюся рыбину. И, забрав покупку, медленно удалился в сторону причала. Впрочем, за год работы на рынке, Марийон видала людей и более странных.

– Оу, кого я вижу! – за спиной раздался знакомый голос. – Да это же самые красивые девушки нашего города! Продают жизненно важную продукцию, как пчелки работают на благо жителей этого славного местечка!