Мастер и Марта

Они неспешно скользили вдоль берега, поросшего плакучими ивами, ветви которых склонялись над водою; смотреть на них было очень приятно. Апрель заиграл на флейте. Прекрасная мелодия струилась и перетекала, словно вода. Совершенно завороженная, Марта легла на дно лодки. Ветви деревьев, покрытые чуть лопнувшими почками, проплывали над нею. Сквозь них было видно небо приглушенного голубого цвета. Картина эта при всей своей простоте была так хороша, что Марта подумала: «это едва ли не лучшее, что я видела в жизни». Все удивительно подходило одно к другому: свисающие ветви и нежные почки, спокойное небо, влажный воздух, чарующая мелодия флейты. «Но все же самый прекрасный звук на свете – это вздох Апреля, когда он берет дыхание», – подумала Марта.

Марта не могла бы сказать, сколько времени продолжалась их речная прогулка, она потеряла счет времени. Внезапно сквозь звуки флейты до нее донесся какой-то новый звук. Он не нравился Марте, он раздражал, нарушая то чудное состояние, в котором она пребывала. Ей захотелось не слышать этого, но голос – а это был именно голос – становился все громче:

– Ма-а-ар-та! Мар-та!

Это был голос Флорана. Чувство очарования пропало. Недовольная Марта уселась и обнаружила, что лодка причаливает к берегу, ивы стремительно покрываются листвой, солнце светит с каждой секундой все ярче, птицы щебечут все веселее и звонче.

– Не уходи! – сказала она Апрелю.

Он развел руками:

– Нельзя.

Марта не заметила, как оказалась на земле. Лодка уплывала, а вместе с ней – Апрель.

– Я найду тебя, – пообещала ему Марта. – Найду тебя снова!

Она смотрела ему вслед, пока лодка не скрылась за поворотом реки. Потом неохотно пошла домой, дорОгой пытаясь удержать в памяти лицо Апреля, но милые сердцу черты опять исчезали, словно их стирала чья-то рука.

Задумавшись, Марта вошла в комнату Эмильена и столкнулась с ним нос к носу.

– Марта! – удивленно воскликнул Эмильен. – Что Вы здесь делаете?

Пару мгновений Марта и сама не могла сообразить, что она здесь делает. Потом, вспомнив, что Эмильен теперь на подозрении, решила перейти в наступление.

– А Вы что здесь делаете? – спросила она строго и тут же устыдилась – Лили смотрела на нее с портрета с явным укором.

– То есть как? – опешил Эмильен. – Это моя комната.

– Я имею в виду, чем Вы здесь занимаетесь, – не сбавляя тона, пояснила Марта. – Ведь Вы же поселились в этом доме не для того, чтобы стать чародеем, правда?

Эмильен выглядел растерянным ребенком. «Да он и есть ребенок, – подумала Марта, – ему же совсем не много лет».

– Да, признаюсь, Вы угадали, – сказал Эмильен и запустил пятерню в свои густые волосы. – Я никогда не хотел стать чародеем, и сейчас тоже не хочу. Я хочу быть художником. И здесь у меня для этого есть все условия, мне очень нравится здесь.

Он вздохнул и внезапно решился:

– Понимаете, Марта, моя мечта – изготовить новые краски, карандаши с необычными свойствами, чтобы придать большую живость своим полотнам. Я пробую различные техники, ищу себя. А этот дом – он скрывает в себе массу возможностей, я понял это сразу, как только попал сюда. Не судите меня строго, Марта, я же стараюсь учиться магии, посещаю занятия. Прошу Вас, сохраним этот разговор между нами.

Марта устыдилась еще больше, Лили на портрете была этим явно довольна.

– У Вас прекрасная мечта, Эмильен, – сказала Марта. – Не беспокойтесь, я никому ничего не скажу.

В этот вечер ужин удался на славу. Флоран по-видимому вполне оправился от своих переживаний и явно пребывал в хорошем расположении духа. «Вот и отлично, рада за него», – подумала Марта, глядя, как грязные тарелки улетают со стола, а на смену им спешат по воздуху чайные пары.

– Душа тянется к прекрасному, – сказала Аннабель. – Флоран, сотворите нам, пожалуйста, что-нибудь… что-нибудь такое…

Чародей сложил вместе свои ладони, а когда раскрыл их, оттуда выпорхнула стайка голубых перламутровых бабочек и закружилась над столом.

– Какая прелесть! – восхитилась Аннабель.

Лили тихонько рассмеялась. Марта перевела взгляд на нее и замерла от радости – Лили была видна. Прозрачная, еле заметная, больше похожая на привидение, чем на живого человека, она все же была видна, и это было хорошо. «Кажется, жизнь налаживается», – подумала Марта.

– А я так смогу? – спросила Лили.

– Это довольно простое заклинание, я Вас научу, – ответил Флоран.

– Да, это заклинание не из сложных, оно есть в учебнике Бэзила Морта, – подтвердил Квентин. – Я с ним знаком.

Квентин сложил вместе ладони, как прежде делал Флоран, раскрыл их и произвел на свет трех блеклых капустниц.

– Отлично, – одобрил Флоран. Квентин моментально приосанился и задрал подбородок.

– Я тоже так хочу, – сказала Марта.

Флоран пропустил ее слова мимо ушей, словно ничего не слышал, и продолжал, обращаясь к Лили:

– Можно попробовать завтра. Напоминаю всем, у нас завтра великий день – после завтрака мы должны наконец накрыть дом защитным куполом. Готовьтесь: отдыхайте, пребывайте в хорошем настроении, пораньше ложитесь спать.

«А ведь если человек Бэзила Морта – не Аннабель, и не Квентин, и не Эмильен, то тогда это может быть только… только Лили», – подумала Марта.

– А если я что-нибудь напутаю в заклинании, вместо бабочек получатся гусеницы, – снова рассмеялась Лили.

«Какая дикая мысль, – ужаснулась Марта. – Это не может быть Лили. Нет. Нет».

– У тебя получатся самые лучшие гусеницы на свете, – сказал Лили Эмильен и добавил ей что-то на ухо, отчего она засмеялась еще сильнее.

«Не буду больше вообще об этом думать», – решила Марта и налила себе вишневого сока. В конце концов, она могла не верно понять пророчество. Отшельник Афанасий вечно говорит какими-то загадками, мог бы выражаться яснее. А может быть, это еще не все ученики, и скоро появится новенький, вот он-то и будет посланцем Бэзила. Марта постаралась припомнить пророчество: «во втором месяце лета сего года под видом ученика к Флорану придет смерть» – кажется, так. Вообще-то второй месяц лета близился к концу…

– Флоран, удивите нас еще чем-нибудь, – опять попросила Аннабель.

Бабочки исчезли. Флоран вытянул перед собой руки ладонями вверх, словно ожидая, что в них что-то упадет, и с потолка пошел снег. Марта тоже подставила руки и поймала несколько снежинок, стараясь разглядеть их тонкие узоры прежде, чем снежинки растают.

– А дождь можно? – спросила она чародея.

Он снова сделал вид, что ничего не слышал.

– Снег – это более сложное заклинание, чем бабочки, – сообщил Квентин.

Флоран кивнул ему.

Налюбовавшись снежинками, Марта вновь принялась за сок. Она не поняла, как это получилось, вероятно, ей захотелось поймать еще одну снежинку, только вишневый сок вдруг выплеснулся из ее стакана и попал почему-то прямо на белую рубашку Флорана, сидящего на другом конце стола. Сок брызнул ему аккурат на левую половину груди и растекся в форме сердца бордового цвета.

Аннабель и Лили ахнули. Проклиная свою неловкость, Марта хотела передать Флорану салфетки, но потом решила, что он у нее их все равно не возьмет. По-прежнему не глядя на Марту, чародей приложил руку к сердцу, а когда отнял ее, пятна уже не было. Аннабель зааплодировала.

– Все это и многое другое мы изучим на наших занятиях после того, как справимся с куполом, – бодро сказал Флоран.

Глава 7