Дом изгнанников. Роман в картинах

Раскаявшийся разбойник между тем призывал отрешиться от всех земных проблем, от насущных забот.

«От всего, что еще вас там волнует», – поймал мой приклеившийся к столику взгляд.

А потом на сцену снова вышла та же группа и снова исполнила те же песни, во всяком случае, одна из них точно уже звучала второй раз за утро.

Следующим выступал с проповедью какой-то мужчина с небольшой бородкой. Людмила шепотом сообщали нам, что он просто активный член общины, и что никому не возбраняется призывать к делам добра.

Он говорил о взаимоотношениях детей и родителей, сопровождая свой рассказ видеорядом с инфографикой, и ставил в пример всем кавказцев, почитающих отцов и матерей.

В проповеди время от времени проскальзывал один и тот же сюжет, как кто-то продал свой временный дом ради дома вечного и никогда ничуть не пожалел об этом, хотя это и не имело прямого отношения к теме.

– Сегодня мы видим среди нас новые лица, – остановился, не доходя до сцены, господин в красном галстуке. – И это замечательно, все не случайно в этом мире. Всему свое место и свое время. Давайте же возьмемся все вместе за руки и все вместе помолимся за них, пошлем им свою любовь, свои добрые пожелания.

Я сжала протянутые мне ладони – прохладные Майи и теплые Жанны…

– Отпусти, отпусти, отпусти, – услышала я горячий шепот Людмилы, обращенный к Жанне. – Вот оно, настоящее, вот оно!

При этих ее словах откуда-то из-за стульев появился вдруг большой бархатный мешок, отделанный золотом, – для пожертвований.

Людмила достала из сумочки приготовленную заранее пятитысячную купюру и с чувством благоговения опустила ее в мешок.

Добрые пожелания на этом не заканчивались. На сцену вышла полная красивая брюнетка в платье цвета электрик с ажурными вставками. Оно отлично гармонировало с ее длинными, отливающими синевой, блестящими волосами и ровно обрезанной челкой и букетом белых хризантем в руках.

Появление яркой красавицы послужило сигналом для Майи и она, прихватив с подоконника стопку шоколадок, поспешила с ними на сцену.

Шоколадки предназначались для именинников. Их, чуть смущенных, выстроили в ряд, желали им всяческих благ и новых духовных побед, а одной, женщине средних лет со стрижкой, в простом, но симпатичном черном платье-трапеции вручили букет хризантем. Белое на черном смотрелось как-то очень уж показательно-торжественно, как на первосентябрьской школьной линейке.

Позже в кафе-столовой, бывшей мастерской Эли, Людмила рассказала нам полушепотом историю той женщины.

– Ее подобрали в лохмотьях с тремя детьми на вокзале, отмыли, одели, накормили… Живут они здесь же, в общине. А скольким еще несчастным можно будет помочь, спасибо Элечке и всей вашей прекрасной семье…

22

Жанна довезла меня до дома. Автомобиль, настоящий дом на колесиках, располагал к разговорам.

Я села сзади за столик, а Жанна впереди рядом с мужем, приехавшем ее забрать.

Сначала я приняла его за ее личного водителя, так подчеркнуто старался он не привлекать к себе внимания ни поведением, ни одеждой, ни лишним словом, ничем.

– Ты знаешь, что Виктория – известная писательница? – с какой-то гордостью даже представила меня благоверному.

– Ты прочитала мою книгу?

– Нет, – честно призналась Жанна и тут же солгала. – Но собираюсь прочитать. Если честно, я больше люблю детективы или что-нибудь про любовь.

– Там есть про любовь, – навязчиво рекомендовала я собственный шедевр. – Еще какая любовь! Герой спасает героиню от болотной гадюки.

– Отчаянный мужчина, – чуть заметно поморщилась Жанна.

– Он вырос в тех местах, среди болот.

– Тогда понятно.

– Да. Бесстрашный сельский парень.

– А кто его соперник?

– У него нет соперника, – растерялась я.

– Как это нет соперника? – возмутилась Жанна. – А в чем же тогда интрига?

– Интрига в другом, в том, что героиня бросает вызов обществу, в котором все решают деньги и связи.

– Она проиграет, – уверенно и грустно произнесла Жанна.

– Нет, – еще более уверенно ответила я.

Жанна пожала плечами и вздохнула, и я решила проявить тактичность, не вынуждать ее повторять обещание прочитать мой роман. По-моему, она сочла его несколько надуманным и слишком замысловатым для того, чтобы хотя бы начать читать, и, значит, она никогда не узнает Джордану.

Для тех, кто не читал это прекрасное произведение, кратко перескажу сюжет.

«Когда растает снег» – так называется мой роман.

Книга о девушке с необычным именем Джордана пока единственное, что я написала, хотя иногда я подумываю о продолжении, но потом все же прихожу к выводу, что сказала все, что хочу сказать.

Джордана любит живые цветы, не те, которые уже чахнут, сорванные, в вазе, а те, которые растут в земле. Сорвать, как бы не так, Джордана никому их не позволит! Она с детства одержима идеей сделать мир лучше. Ее мечта сбылась. Она довольно известный ландшафтный дизайнер, к ней обращаются власть и деньги имущие, и она превращает в живые произведения искусства площадки перед супермаркетами и коттеджами, что позволяет ей купить подержанный автомобиль и путешествовать по старинным городам. Как для любого по- настоящему талантливого человека, смысл искусства для Джорданы не в зарабатывании денег. Она создает шедевры возле детских приютов и домов престарелых. Но как бы не старалась Джордана, в мире по-прежнему остается много зла, а ее шедевры неизменно погребает толща снега, и к весне люди уже забывают о них. Земле нужно очень много ландшафтных дизайнеров, чтобы она постоянно пребывала в красоте. В общем, однажды Джордана обнаруживает на разбитой ей на окраине города прекрасной клумбе в форме двух плывущих рядом и касающихся друг друга боками дельфинов следы пребывания человека, а попросту говоря, свалку. Страшно разочаровавшись в горожанах, Джордана решает самоудалиться в деревню, то есть становится даун-шифтером. Вдали от цивилизации она решает обустроить собственный восхитительный мир, у нее даже появляются друзья – семья фермеров-отшельников с семью детьми и смешной фамилией Жук. Старший сын Жука Джастин однажды спасает Джордану от болотной гатюки и влюбляется в необычную отшельницу. И все бы хорошо, но цветы неизбежно вянут осенью, а впереди такая длинная зима. И в ожидании весны Джордана лепит из снега цветы. Но с приходом тепла они становятся водой, а Джордана с самого марта ждет новой зимы…

23

Казалось, промозглые затяжные дожди, так неуместные зимой, хотели смыть с людей одежду и даже тела.

Как назло в квартире Лисички вырубило все лампочки разом, как это случается в старом доме. Электрик обещал приехать рано утром, а пока я смотрела на дождь из окна.

На этот случай у меня имелась настольная лампа в форме свечи.

«Надо бы ее зажечь», – подумала я и приготовилась повернуть лампочку, вытянутую вверх наподобие пламени, но неожиданно электрический огонек вздрогнул и ярко засиял, как настоящая свеча.

Старый дом сотрясается от шагов, от голосов, от чего угодно, вот и пришел в движение нехитрый механизм, нашли я самое простое объяснение.

Я прислушалась. В дождливой тишине не было слышно тиканья часов. Или, может, музыка непогоды заглушала его? И все же они прячутся в этой квартире, как затаившийся зверек.

На столе зазвонил телефон, и это было очень кстати. Номер показался мне знакомым.

Да. Сегодня меня приглашали в театр, а я совершенно забыла об этом, как вообще перестала придавать какое-либо значение всем новым знакомствам. Да, иногда я выбиралась на свидания в кино, кафе или ресторан, потом меня провожали до дома и, оказываясь за дверями Лисичкиной квартиры, где жил Саша, я тут же забывала об очередном ухажере. Еще недавно сама мысль хранить верность человеку, которого никогда не видела и даже не знаешь толком, как он выглядит, и которого уже нет на Земле, показалась бы мне абсурдной, но именно это происходило со мной. Даже строгая соседка Лисички и та ни в чем не могла меня уличить. До этих пор никто кроме кота из представителей мужского пола не переступал порог моего временного дома.

Я с вызовом посмотрела на искусственный огонек пластмассовой свечи, повернула его обратно и, твердо решив влюбиться сегодня же в кого-нибудь реального, впотьмах направилась к выходу.

Стратегия чувств, которую я придумала, пока спускалась с первого этажа, была проста – не замечать недостатков и отмечать малейшие достоинства.