Убийство в элитарном клубе

– Так ведь разъехались уже все, – с досадой сказал Сергей, – на этот раз никого не просили задержаться.

Игорь все же попытался дозвониться до нескольких людей, которые, как он знал, играли в бильярд в холле гостиницы в тот злополучный вечер. Большинство ответили, что были увлечены игрой, разговорами и не обращали внимание на то, кто куда и когда выходил. «Да все, наверно, выходили», – задумчиво сказал Мартин, – «в туалет, покурить, заказать что-нибудь в баре. Не помню, чтобы кто-то надолго исчезал. Впрочем, я не следил, поручиться не могу. Хотя подожди… Шмелева долго не было, я его спросил, куда он подевался, он сказал, что ходил «развеяться».

Примерно то же самое говорили и остальные, Дмитрий Ушаков припомнил, что и Мартин несколько раз куда-то отлучался. На всякий случай Игорь позвонил Шмелеву.

- Уходил? Разве? – деланно удивился Капитан, – впрочем, может быть. Голова заболела, я вышел подышать воздухом. Надеюсь, вы не подозреваете меня в убийстве? Кстати, Мартин сам тоже все время куда-то бегал.

Игорь отступился. Если бы их допрашивал профессиональный следователь, может быть, они и припомнили бы что-то существенное, а с него какой толк.

Жена Виталия, приехавшая ближе к вечеру, сказала то, о чём они и сами твердили друг другу весь день: никаких признаков депрессии, подавленного настроения накануне отъезда в Москву у Виталия не было. Муж всегда делился с ней переживаниями, не скрываясь, рассказывал о своих неприятностях. Конфликтов или долгов последнее время у Виталия тоже не было.

На следующий день Игорь встретился со следователем Дмитриевым, которому поручили вести дело Кармановича.

Дмитриев Григорий Алексеевич, в отличие от Сухинина, был аккуратно одет и причесан, вел себя вежливо и, в целом, производил впечатление адекватного человека, но ничем Игоря не утешил.

– В конце концов, – сказал он, – депрессия иногда протекает скрытно, незаметно для окружающих. Вроде бы у человека всё хорошо, а жить не хочется. И даже родные и близкие не всегда знают.

– Но ведь нет вообще ни одного свидетеля, который бы показал, что у Виталия были какие-то проблемы. Он вообще никому не жаловался ни на что, даже жене.

– Да это тоже не обязательно. Насколько я понял из рассказов свидетелей, этот ваш Карманович был человек сдержанный – интроверт, если выражаться психологическими терминами. Такие люди всё носят в себе и совсем необязательно рассказывают окружающим, что творится у них в душе. Ну а уж женам знаете, вообще далеко не всё рассказывают. Впрочем, мы рассматриваем версию самоубийства, как наиболее вероятную, но не единственную.

– А если бы не эта записка, вы рассматривали бы в первую очередь версию убийства?

– Записка найдена в запертой изнутри комнате, в замочной скважине ключ. Написана почерком, весьма похожим на почерк покойного.

– Ее могли подделать, в наше время это не сложно.

Игорь рассказал Дмитриеву об исчезнувшем листке анкеты. Тот весьма заинтересовался, подробно расспросил его – откуда взялась анкета, где лежала, кто имел доступ, попросил отдать сохранившийся листок. Игорь воспрял было духом, но тут его опять постигло разочарование.

– Все это весьма интересно, – сказал Дмитриев, – но, как доказательство – не потянет. Листок все же мог просто затеряться.

– А бумага, на которой была написана предсмертная записка?

– А что бумага? – не понял следователь. – Обычный листок формата А4.

– У него в номере была пачка такой бумаги? Или в его вещах?

– Нет.

– Так что же получается, он специально взял с собой один листок, чтобы написать на нём записку?

– Записку он мог подготовить заранее, – возразил Дмитриев. – Или действительно взял с собой листок. Я видел, как разложены его вещи в номере – все рубашки аккуратно сложены, все вещи разложены по шкафам, а не накиданы как попало, как обычно у мужиков в номерах. В чемодане – полный порядок. Он педант был, этот ваш Карманович. Так что мог всё заранее тщательно подготовить. Единственное, что опять же странно – на листке не было отпечатков пальцев, вообще никаких , а ведь она была сложена вчетверо. Но опять же, если экспертиза покажет, что это его почерк, это ничего не будет значить.

– Вы знаете, у нас в Клубе уже было совершено убийство.

– Да, наслышан, – сказал следователь, – мне ваши свидетели все уши прожужжали про то убийство. Ну что ж, если записка подделана, то скорее всего это дело с меня снимут и передадут Сухинину. Он вряд ли будет рад, конечно, очень уж ленивый мужик.

– А нельзя ли устроить так, чтобы наоборот, то, первое дело, передали вам?

– Это вряд ли. Как правило, дела всё же объединяют у того следователя, к которому они попали изначально. Сухинин уже давно им занимается, знает все детали, ему будет проще разобраться.

– Он не собирается ни в чём разбираться, – горько сказал Игорь, – он убедил себя в том, что виновен Высотин.

– Но если окажется, что Карманович не убивал себя, то ему придётся изменить свое мнение, – спокойно ответил Дмитриев.

Из разговоров в чате телезрителей:

– Народ, что творится вообще?! Зимой Высотину убили, сегодня Карманович из окна выпал!

– Жесть.

– Какой несчастливый год нынче в Клубе. Столько трагедий!

– А может в Клубе маньяк?

– Да не, пишут, что самоубийство.

– А про Алису ни слова в эфире, заметили? Был человек, нет человека и всё нормально. Я думал, Гарф хоть соболезнования выразит или объяснит что-то.

– До Гарфу по фигу на всех. Козёл!

– А как он Кармановичу-то подсказывал! За уши вытащил – позор! При Основателе такого никогда не было.

– Да, Игра теперь уже не та…

– А ведь Алисе тоже подсказывали – только не Гарф, а Бахметьев. Совпаденьице однако.

- Верните Груздя!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что я хочу Груздя!

– Извращенец! Я вообще-то не тебя спрашивал.

– Я просто сказал, что имеет место быть совпаденьице.

– Караул! Игроков мочат за подсказки!

– Это точно Гарф.

– Так он же сам подсказал.

- А где Груздь?

– В Караганде.

– Сам подсказал, потом устроил показательную казнь, чтобы никому не повадно было.