Путь голема

– Белиберда какая-то, – тряхнула головой Дайла. – Ни слова не поняла кроме колбасы. И про нее тоже не поняла. Из чего ее еще делать можно как не из мяса? Может сала чуть-чуть. Трав для вкуса и запаха добавить. Можно кровью залить. Что еще?

– А сортирной бумаги накрученной на вареную шкуру самоздохлой скотинушки не хочешь? И естественно приправ, чтоб запах отбить. Ха! Это у вас тут экология и натуральное благолепие. А у нас коммерциализация и повышение валового дохода в расчете на единицу населения. И бездомная пацанва отогревающая зимой туберкулезные тела в подвалах и на теплотрассах. Кайф с каждым «моментным» вздохом. А еще малолетние шлюхи с исколотыми венами вдоль дороги ляжками сверкают. У них тоже госплан. Не будет плана – будет морда бита и дури сутенер лишит. В ваших жалких войнушках гибнут сотни. Если тысячи – это уже ого-го! Войнища-дофигища! У нас гибнут миллионы. Просто так. За придуманные кем-то идеалы, за веру, за черт знает что. А еще мы изобретаем бесконечно гуманные газовые камеры и электрические стулья. Вот мой мир! Почувствуй разницу, вечно недовольная дочь Приближенного. Может у тебя есть повод для радости?

Прыщ сердито сплюнул и отвернулся. Дайла недоумевающее пожала плечами и отошла к Лиле.

Тимоха молча массажирует затекшие мышцы. С того момента как нас зашвырнули в эту комнатушку без окон, он то и делает, что разминается. Словно к бою готовится.

Ильич, опустив голову на колени, безмолвной тенью присел в углу. Судя по его виду наше увлекательное путешествие подошло к концу.

Я меряю комнату шагами из угла в угол. Ну не может быть такого, чтобы мы, преодолев столько препятствий, вот так закончили путь. Должен же быть какой-то выход. Меня аж трясет от предстоящей встречи. Я уже предчувствую, как меня будут выворачивать наизнанку, и ковыряться в мыслях.

Лиля с Дайлой о чем-то шепчутся в стороне, бросая на меня косые взгляды. Вот уж нашлись две родственные души.

Вспомнив о заначке, засовываю руку в задний карман джинсов. На месте. Не потерял. Лучшее средство от нервов это умеренная доза алкоголя.

Увидев, как я прикладываюсь к фляге, Ильич повеселел.

– Цела, – словно помолодев, улыбнулся он. – Хвала богам. Наши шансы растут.

– Куда ж она денется, – хмыкнул я. – Не в моих правилах разбазаривать столь ценный напиток на травах. Жаль осталось всего пару глотков. Знаете Ильич, ваш самогон мне кажется, удачу приносит. Как ни хлебну, обязательно беда стороной обходит. Может совпадение…

– Конечно совпадение, – поднялся на ноги мой босс. – Это всего лишь…

– Бренди, по старому рецепту. Я помню.

– Вы посмотрите, – обиженно завопил Прыщ. – Наш божок снова в одиночку пьянствует. И сто процентов Ильич скажет, чтобы мы к нему не лезли.

– Угадал, – подтвердил Ильич.

– Ильич, у меня от этого сосуда уже суеверия появляются. Как только его вижу, обязательно на нас очередная порция бед падает.

– Суеверия, – улыбнулся Ильич. – И паникерство. Будем пресекать…

Распахнувшаяся дверь прервала разговор. На пороге появились знакомые симпатичные мордашки в облегающих доспехах от кутюр. За ними мелькают грубые черные панцири солдат, старающихся держаться поодаль от карателей. Дурная слава ….

– Эскорт что надо, – заметил Ильич. – Нас уважают и боятся. Не часто каратели сопровождают заключенных. Солдаты – дело обычное. Они по большинству из местных. Пушечное мясо. Сельская молодежь пытается найти путь в светлое будущее.

– Есть повод задрать нос! – довольно ухмыльнулся Прыщ.

– Не тебя боятся, – скосила в мою сторону глаза Дайла.

– А чего меня бояться? – еще шире заулыбался Прыщ. – Я тихий, мирный и всегда договориться можно. За разумную плату, конечно. Не то, что со злым Димычем. Он то и дело норовит то ножичком пырнуть то еще какую гадость сотворить. Натура у него такая.

– Да вы зек со стажем, – не преминул подколоть я Ильича. – Пахан, можно сказать.

– Не уверен, что верно тебя понял, – почесал затылок Ильич. – Земной жаргон я так и не смог до конца освоить. Если я правильно понимаю, у вас еще есть язык избранной элиты – феня.

Стоящая в дверном проеме девушка поманила меня пальцем и нежно улыбнулась. Хоть и знаю, что она каратель, но все равно внимание такой красоты льстит. Глупость конечно, но что могу поделать, если я столь восприимчив к женской красоте.

– Иду милая, – улыбнулся я в ответ. Мной овладела бравада, и развеялся страх от предстоящей встречи. Будет что будет.

– Бабник, – обиженно буркнула за спиной Дайла.

Ильич с Тимохой шагнули вслед за мной, но каратель отрицательно покачала головой.

– Пойдет только он? – с явным облегчением спросил Ильич.

Утвердительный кивок в ответ.

Лиля облегченно вздохнула и, поправив всклокоченные волосы, прижалась к Тимохе. Он прижал ее к себе могучей рукой. На, еще секунду назад, суровом лице заиграла улыбка. Прыщ вообще чуть ли не пританцовывает по поводу отмены аудиенции. Оно и понятно. Они рады, что избежали повторной встречи с Императором. Только Дайла нервно поглаживает шрам, уставившись в угол.

– Ну, пошел я, – махнул я рукой сокамерникам.

– Не допускай слабости, – посоветовал Ильич. – Император уважает силу и презирает слабость.

Тимоха поднял над головой крепко сжатый кулак. Лиля подбадривающее улыбнулась.

– Только обязательно вернись, – услышал я долгожданный голос, когда дверь уже закрывалась за моей спиной.

Сопровождаемый усиленным эскортом я иду по бесконечным коридорам и поражающим пышностью и изысканностью залам. На встречу то и дело попадаются солдаты и богато одетые вельможи. Не зависимо от статуса встречные расступаются, завидев карателей.

И вот, наконец, мы остановились у огромных, в несколько человеческих ростов, дверей. Сквозь полупрозрачное стекло украшенное растительными орнаментом льется свет. По обе стороны дверей застыла наглухо закованная в черную сталь стража с обнаженными мечами. Гвардейцы. Невольно вспоминается арена и бой с одним из них.

Неожиданно у меня закружилась голова. На глаза опустилась мутная пелена видения. Покачнувшись, я попытался за что-то ухватиться но не найдя опоры осел на пол и на некоторое время потерял сознание.

Сверкает за спиной Хрустальный город – памятник нашей былой жизни, уменьшенная копия некогда великой столицы некогда великого мира. Все в прошлом… Нет больше того мира. Нет былого величия. Нет великолепия Хрустального города, накрывавшего сверкающей паутиной целый континент… Лишь память хранит его величественную красоту и грацию. Есть лишь его жалкая тень, наше последнее пристанище, крепость, вобравшая в себя остатки великой расы не знавшей себе равных. Расы, накрывшей своим разумом, силой и добром множество миров. Миров, которым мы дали прогресс, знание и мир. Миров, где правила справедливость и порядок. Миров, где забыли о ненависти и зле. Миров, которым мы подарили Любовь.

Остатки… Как же мало нас осталось… С каждым сражением тают наши ряды, а врагам нет числа. Ни наша сила, ни знания не способны противостоять черной орде. Им нет числа…

Наши дни сочтены. Приближается время последней битвы. Битвы, которая поставит точку в нашей длинной летописи. Останется лишь этот город и недолгая память. Не думаю, что люди будут помнить о нас вечно. Их память так же коротка, как и жизнь. Пройдет время и даже легенды о богах в золотых доспехах будут забыты. Нет ничего сильнее времени. Оно стирает следы некогда великих империй и ужасных войн. Сотрет и это…

Звякнули мечи, покидая ножны.

Враг впереди. Сомкнутые ряды черных силуэтов до самого горизонта. Им нет числа.

Время пришло.

Сотня фигур, закованных в золотые доспехи, застыла у ворот города. Жалкая крупинка света в окружении тьмы. Прощальные взгляды обласкали хрустальные стены.

– Прощай, – шепнули губы. Опустились забрала.

Вперед.

– Время, ты за нас, – метнулся в небо воинственный клич и сотня мечей, сверкающими золотом молниями обрушилась на застывшего врага.

Память о себе мы продлим этим сражением.

Очнулся я от резкого запаха. Возле меня суетился сгорбленный старичок с кожаным чемоданчиком. Оттолкнув сухощавую руку, с вернувшим меня в сознание пузырьком, я поднялся на ноги. На меня насмешливо поглядывают солдаты, перекидываясь короткими фразами. Даже на лицах карателей привычные улыбки сменились на гримасы презрения. А они не так уж и красивы.