Сценарии, пьесы, сценарии. В трёх книгах. Книга 2

Доренко. Считай, пятьдесят на пятьдесят. Ты бы сел, хватит бегать. И успокойся – этот поезд давно ушёл.

Соркин (садится на диван). Ей Богу, если бы она пришла, так бы прямо и спросил!

Доренко. Не вздумай! З А Ч Е М!? Для какой пользы?

Соркин. Ну как же…

Доренко. Давай лучше ещё расскажу. Вот о матери Нины говорят много – будто совершенно бедствует она в Италии. Итальянец её, хоть и граф, оказался гол как сокол – думал, что окрутил состоятельную даму. Теперь она водит экскурсии по Риму и подрабатывает уроками русского языка.

Соркин. Да… А симпатичная была женщина. В Нину.

Из левой двери выбегает Костя и устремляется через прихожую на крыльцо.

Костя (в основном в сторону Соркина). Мама приехала!

Соркин (встаёт). Ну наконец-то!

Доренко (Соркину). Не вздумай выйти!

Доренко уходит из комнаты вслед за Костей. Со двора доносится серия коротких автомобильных гудков. Через несколько секунд из правой двери в прихожую быстро проходит в прихожую Медведев

Медведев (Соркину, на ходу). Ну вот и дождались Вы!

Через некоторое время из прихожей появляются Аркаева и Костя (обнявшись), Пригорин, Доренко, Медведев и Шамранин. В руках у Медведева и Шамранина сумки, которые они ставят на пол у входа.

Аркаева и Пётр Николаевич обнимают и целуют друг друга.

Аркаева. Ну, здравствуй, дорогой! Здравствуй, старый ты мой Петруша!

Соркин. Здравствуй, Ирочка! Не сердись, ведь всё к лучшему, правда? Собрались все вместе в кои-то веки. А что я не помер, так это же хорошо, правда?

Аркаева. Какой же ты, Петруша, дурачок! (крепко целует брата ещё раз) Ну разве можно так спрашивать! (в сторону Доренко) Как он, Евгений Сергеевич?

Доренко. Сами видите. Слава Богу, поправляется. Приступ, впрочем, был тяжёлым. Хоть за батюшкой посылай.

Пригорин. Ну и шуточки у Вас, Евгений…

Аркаева. Сергеевич.

Доренко. Ничего, Пётр меня знает тыщу лет и воспринимает вполне адекватно. (Аркаевой) Хорошо, что Вы приехали… в том смысле, что положительные эмоции ему только на пользу. Подробнее мы поговорим позже.

Аркаева. Ну, позже так позже! А мне тоже приятно, всегда приятно сюда приезжать.

Соркин. Ты, Ирочка, на Женю не обижайся – он ведь лучший мой друг. Когда шутит и когда серьёзно – я ведь отлично понимаю.

Аркаева. Ты, Петя, только не вздумай себя корить, что понапрасну нас вызвал! Повидаться лишний раз не мешает. Сколько? Погода я тут не была?

Соркин. Да примерно так.

Из правой двери появляются Полина Андреевна и Маша. Маша останавливается в нескольких шагах от Аркаевой и Пригорина. Полина Андреевна подходит ближе.

Маша. Здравствуйте!

Полина Андреевна. Здравствуйте, Ирина Николаевна. Борис Алексеевич, здравствуйте! Заждались вас уже!

Аркаева. Здравствуйте, Поля, Машенька!

Пригорин. Добрый день! Наперекор погоде! Всё время дождь и ветер – ехали медленно. А проезжали Есипово – такой случился ливень! Пришлось остановиться минут на десять.

Аркаева. Три аварии видели на шоссе.

Пригорин. Один раз – непонятно, что валяется в кювете. Пригляделись, комбайн опрокинулся.

Шамранин. Это бывает. У нас как-то на манёврах танк перевернулся – сорок шесть тонн!

Соркин. Ира… Борис Алексеевич, я так рад вашему приезду! И Костика, конечно. Он-то чаще бывает.

Аркаева. В дороге наконец-то прослушала Костин диск. Представляешь, Костик, дома – ну совершенно не было времени! С этой антрепризой столько хлопот! Слава Богу, все три спектакля имеют огромный успех. Зрители в полном восторге. Но с критикой, прессой, телевидением, с театрами приходится очень много работать. Много и трудно. На периферию приходится ездить. Да… Одно дело – играть самой, и совсем другое – руководить.

Костя. И тебе понравилось, мама?

Аркаева. Понимаешь, Костя, оказалось, что есть у меня руководящая «жилка». Скажем, переговоры у меня обычно проходят удачно. Или жёсткие решения – они ведь касаются людей, с которыми ты…

Соркин. Ирочка, мне кажется. Костя спросил о своём диске.

Аркаева. Ах, это… Мне трудно судить. Я чувствую, что эта музыка не моя. Наверное, она нравится людям иного склада – более динамичным, менее деликатным. Но видно, что работа выполнена очень профессионально. А оформление диска – вообще выше всяких похвал! Необыкновенно броское!

Пригорин. А по-моему, диск хороший. Особенно понравилась третья композиция… если не путаю, «Априориум». И ещё последняя – «Бифуркация чести».

Шамранин. Ну и названия! Я таких слов и не слыхал.

Доренко. Костя, «Априориум», это слово – ты его сам придумал? Как антитезу «Апостериориуму» Бориса Ильича?

Костя. (отвечает коротко и безразлично) Да. (очень заинтересованноПригарину) Борис Алексеевич, так неожиданно для меня – Вы сразу определили настоящее.

Пригорин. В каком смысле?

Костя. Только «Априориум» и «Бифуркация» – только за них и не стыдно. А остальное – мусор. Надо же было чем-то наполнять и диск, и вообще… как раньше говорили, «репертуар».

Аркаева. Костя, ты говоришь об этом очень мрачно – но ведь так поступают все. Просто невозможно жить от шедевра к шедевру – тебя просто забудут. Забудут люди и затопчут конкуренты. А ведь надо же на что-то жить – разве я не права?

Костя. Права. Разумеется. Как всегда.

Соркин. Что же делать. если такая жизнь… Ничего не поделаешь.

Костя. Да… Ничего не поделаешь…

Полина Андреевна. Да что же мы тут-то сидим, гости дорогие! Проголодались же с дороги, а у меня уже и стол накрыт.